«Валютчик» из Минского гетто

К концу 1980-х гг. мощные геополитические процессы в мире привели к перегруппировке сил и некоторой смене векторов движения противодействующих друг другу крупнейших военно-политических блоков стран мира. Ближневосточный конфликт обострил какое-то время до этого тлеющий «еврейский вопрос». Постепенно сформировалась новая, глобальная форма антисемитизма, которую вполне можно было бы сформулировать как «теорию научного антисионизма». В соответствии с этой «теорией» все ранее существовавшие формы антисемитизма (экономический, политический, религиозный, расовый, государственный и прочие) слились в одну. С подачи советских органов партийной пропаганды она стала вполне даже легитимной и получила название «борьбы с сионизмом». Одним из направлений этой борьбы стала дискредитации Холокоста и участия евреев в антинацистском сопротивлении. В СССР едва ли не первой удар партийных клеветников был нанесен на фигуру покойного к этому времени лидера подполья Минского гетто, писателя и общественного деятеля Гирша Смоляра.

Гирш Смоляр

Советская официальная историография, по большей части, просто обходила факт тотального уничтожения еврейского населения на оккупированной нацистами территории. Закрытость советских архивов и отсутствие достоверных данных о событиях тех лет позволяла фальсификаторам истории свободно манипулировать общественным сознанием и идти на искажение исторической правды. Нередко участие в этом принимали представители научной элиты крупнейших государств мира. Замалчивание подлинного характера Холокоста и масштабов трагедии еврейского народа в годы Второй мировой войны стало одной из основных концепций политики властей второй половины ХХ века. Думается, причина такого отношения лежит в нежелании принять на себя долю ответственности народов Восточной Европы и СССР за непредотвращение Холокоста.

Во многом ситуация мало изменилась и на постсоветском пространстве. В Беларуси даже появилась книга, в которой евреи одного из партизанских отрядов обвинялись, ни больше ни меньше, в геноциде мирного белорусского населения. Но в отличие от многих стран Западного мира, где за искажение исторических фактов и клеветнические измышления можно в судебном порядке привлечь виновных к судебной ответственности, в странах постсоветского пространства подобные законодательные механизмы отсутствуют, в результате чего возможна и ревизия Холокоста. Способствуют этому и неисправленные ошибки и злоупотребления недавнего прошлого.

Одной из попыток властей подорвать доверие к правдивому изложению истории Холокоста было «разоблачение» якобы откровенно коллаборационистской деятельности руководителей гетто и еврейского подполья на оккупированной территории. Слово «юденрат» стало нарицательным как синоним национального предательства. Сотрудники юденратов прекрасно понимали, что любое вооруженное сопротивление евреев, к чему их, по большей части, подталкивали руководители коммунистического подполья, немедленно приведет к уничтожению всех жителей гетто, и основной задачей своей деятельности ставило спасение как можно большего количества людей.

Рабочая колонна уходит за пределы гетто. Вернутся ли эти мужчины вечером к своим семьям, а если вернутся, застанут ли своих близких живыми?

Вышедшие из гетто в леса узники создавали еврейские партизанские отряды, информация о деятельности которых стала проникать в печать лишь в самое последнее время. Зато советская пропаганда расценивала такую позицию как отказ от сопротивления еврейского населения оккупантам, и уже в самом начале войны в одном из докладов Сталину лидер белорусских коммунистов П.Пономаренко объяснял свои провалы в организации обороны страхом, который якобы объял все еврейское население. (Нелишне напомнить, что в городах Белоруссии до войны евреи составляли от 45 до 95 процентов населения).

Но именно в это время генеральный комиссар Белоруссии Вильгельм Кубе доносил в Берлин, что многие неудачи в организации оккупационной политики объясняются как раз сопротивлением еврейского населения, которое уходит в леса и объединяет вокруг себя попавших в окружение солдат Красной Армии.

Минское гетто. Одна из процедур, предваряющих массовый расстрел

Вклад подпольщиков гетто в общую борьбу народа с оккупантами до сих пор остается наименее изученной страницей в истории Холокоста. Но одно только замалчивание этого вклада чиновникам из пропагандистских центров партийных органов казалось мало. Большего успеха, по их мнению, они могли бы добиться, если бы еще им удалось опорочить лидеров сопротивления. Сделать это было непросто, ибо кое-кому из этих лидерой уже было присвоено звание Героя Советского Союза, а их именами названы улицы и площади городов. И за примерами далеко ходить не надо: достаточно вспомнить казненного нацистами создателя и первого руководителя Минского городского подполья еврея Исая Казинца. Самое простое в этом деле было избрать мишенью кого-нибудь из тех, кто ушел из жизни, а еще лучше – из тех, кто уехал в Израиль. Раз уехал, значит, сионист, а если сионист, то и лепи к нему все, что придет в голову!

Вот такой мишенью в кабинетах идеологического отдела ЦК и был избран Гирш Смоляр, чья книга «Мстители гетто» вышла сразу после войны. Опорочить автора, значит подвергнуть сомнению все, что говорилось в его книге, то есть, нанести удар по Памяти.

Но была еще одна, более серьезная причина обвинять Г.Смоляра во всех смертных грехах. Дело в том, что тот еще в первые месяцы оккупации разобрался в причинах обостренного отношения сталинского Политбюро к евреям, оказавшихся в условиях оккупации, и разоблачил предательства большевиков по отношению к ним. Он первым вслух сказал о распространявшемся уже с первых дней войны мифе о «еврейской трусости». Более того, он даже четко указал пути, по которым этот миф расходится среди населения. Этого власти ему не могли простить и через 40 лет после окончания войны.

К сожалению, и в наши дни официальная историография не спешит развенчивать миф о «еврейской трусости», который оказался настолько живуч, что его можно услышать даже из уст профессиональных журналистов. Минский историк Альберт Майзель (1930 – 1997) обнаружил в архиве докладную записку Г.Смоляра подпольному горкому, которая позволяет определить примерную дату возникновения этого мифа и один из возможных его источников. Документ относится (ориентировочно) к февралю 1942 г. В нем Смоляр пишет о «клеветнических утверждениях кое-кого из товарищей», будто уход евреев из гетто в партизанские отряды «является лишь проявлением конъюнктурного, сезонного порядка и результатом погромной политики оккупантов», и что в гетто во время погромов отсутствует какой-либо отпор карателям. «Захваченное врасплох безоружное население не было в состоянии составить организованный массовый отпор, – пишет Г.Смоляр. – Это вина исключительно наша, коммунистов. Это мы не смогли организовать рвение и силы этих масс на активный отпор, на вооруженное противодействие погромщикам. Это – вина всех нас...».

Группа лидеров Минского антифашистского подполья. Сидят (слева направо): Борис Хаймович, командир 106 партизанского отряда Шалом Зорин, Гирш Смоляр. Стоят (слева направо): Нахум Фельдман, Владимир Кравчинский, Хаим Фельгельман

Г.Смоляр анализирует причины «исключительно маленького количества» отправленных из гетто в леса людей и недостаточного вывода из гетто «лучших кадров партии, командиров РККА и передовых представителей интеллигенции (заслуженных деятелей науки, искусства, орденоносцев)». Он прямо пишет, что «все попытки к увеличению количества отправляемых кончились провалом» из-за «недопустимой, преступной организации отправок». «Неявка проводников или случаи, когда горе-проводники оставляют людей на полпути, становятся почти «нормальным» явлением, как оказывается, не только во время отправок из нашего района, но и из других районов».

Специальное постановление подпольного горкома о выделении половины состава партийных десятков для отправки в леса фактически выполнено не было. Предлагая меры по улучшению сложившейся ситуации, Г.Смоляр пишет о готовности Минского гетто в течение буквально двух недель организовать отправку в леса не менее 300 мужчин и 50 женщин, подготовленных для боевой и медицинской службы, и просит «не ставить эти отправки в зависимость от количества наличного оружия».

Слова о «наличном оружии» были немаловажным добавлением. Одной из причин, сдерживающих вывод людей в партизанские отряды, было условие, при котором в отряды принимали только тех, кто имел при себе оружие. Уже тогда было ясно, что это – откровенно дискриминационное условие. Преступно было предъявлять еврейскому населению те же требования, что и нееврейскому, которое пользовалось пусть ограниченной, но все же свободой передвижения. Найти брошенное оружие в лесах или на полях бывших боев нелегко, но возможно. Найти же оружие в городе, да еще находясь за колючей проволокой, было практически невозможно. У евреев просто не было выбора.

Узники Минского гетто расчищают территорию товарной станции

Докладная записка Г.Смоляра разоблачала тех коммунистических лидеров, которые сами, охваченные паникой, бежали от наступающих фашистов, либо, оказавшись на оккупированной территории, не проявили должного мужества и организационных способностей для создания сопротивления.

Много позднее, уже оказавшись за границей, вне зоны досягаемости советских органов безопасности, Г.Смоляр в своих книгах развил эти мысли – о вине коммунистического руководства в массовой гибели евреев на оккупированной территории. Почти не имея под рукой документальных материалов, он называл по памяти десятки фамилий, имен, адресов. Он открыто писал, что отсутствие помощи со стороны Белорусского правительства и ЦК КПБ и, в первую очередь, преступный приказ П.Пономаренко (1942) не принимать в партизанские отряды спасшихся евреев приводили к новым и новым жертвам.

Так мы выходим еще на одну из причин, побудивших в конце 1980-х гг. партийных пропагандистов организовать травлю Г.Смоляра. Это была месть за те его публикации, которые разоблачали перед всем миром двуличие коммунистического руководства.

В конце 1987 году издательство «Беларусь» выпустило книгу под названием «Дары данайцев». Это было совершенно обычное для тех лет издание – сборник статей о «коварных происках идеологических диверсантов – наймитов ЦРУ». Большого удивления выход такой книги у знакомых с такой литературой не вызвал: Минск в те дни был известен в еврейском мире как генератор идеологического антисемитизма во всем Советском Союзе. Думается, вряд ли кого-либо сегодня могло что-то заставить вспомнить об этой не очень чистоплотной стряпне, если бы не появившаяся спустя 15 лет на прилавках книга Гирша Смоляра «Минское гетто», ибо если и имеют «Дары данайцев» к кому-то прямое отношение, так это именно к Гиршу Смоляру.

«Давний провокатор», «неотроцкист и сионист», «пройдисвет», «сионистский оборотень», «матерый антисоветчик»… Именно такими словами о нем в «дарах» писали авторы статьи «Где пасутся троянские кони?» Алесь Бажко и Валентин Пепеляев. Авторы не очень известные даже в рядах профессиональных «борцов с сионизмом», каких в этом сборнике оказалось немало: достаточно назвать Владимира Бегуна и Игоря Осинского. Не стоило бы вспоминать имена этих лжецов, выполнявших заказ антисемитского коммунистического руководства республики, создавать им геростратову славу, но... истина дороже. И чтобы не быть совсем уж голословным по части качества их «продукции», приведем только один абзац.

«Оказавшись в годы войны в оккупированном Минске, – писали о Г.Смоляре эти два провокатора, – он, как и тысячи его соотечественников, попал в гетто. Но вскоре ПРОБРАЛСЯ (выделено мной – Я.Б.) в состав созданного на его территории патриотического подполья. Уже после войны, воспользовавшись тем, что еще не были изучены материалы о Минском городском подполье, он написал книгу воспоминаний. В 1947 году она вышла в одном из московских издательств под названием "Мстители гетто". И тут выяснилось, что Смоляр, мягко говоря, не только сильно преувеличил свою роль в организации подполья, но и вообще построил книгу на подтасовке фактов и прямой клевете. Вскоре после этого «герой Минского подполья», как он себя беззастенчиво именовал (кстати, этого в книге нет – Я.Б.), внезапно загорается желанием «строить новую Польшу» и покидает Минск вместе с семьей. Надо полагать, что за пределы Белоруссии Смоляра погнала вовсе не охота к перемене мест, а элементарная боязнь разоблачения его валютных шашней с оккупантами, которые он осуществлял через некоторых членов юденрата гетто...».

Вот такой текст. Обвинения есть, доказательств и фактов нет. Но такова в те годы была технология исторических фальсификаций. Теперь это может показаться дикостью, но в статье даже было написано, что Г.Смоляр «некоторое время назад отправился в мир иной», хотя это было абсолютной выдумкой. Если бы цель публикации была иной, нежели клевета на героя минского антифашистского сопротивления, не попытка принизить или замолчать роль евреев Минска в борьбе с нацизмом, то уж этот-то факт было бы легко проверить.

Оставим на совести авторов пассажи по поводу того, как «пробирались» патриоты в подполье в годы оккупации. Не будем даже говорить и о возможных «валютных шашнях» с оккупантами (кстати, о какой валюте могла идти речь – о дойчмарках, что ли?). Но авторы настолько были уверены в своей безнаказанности, что даже не удосужились проверить, жив ли их герой. Но такова была в те годы технология исторических фальсификаций. Если бы цель публикации была иной, нежели клевета на героя минского антифашистского сопротивления, не попытка принизить роль евреев Минска в борьбе с нацизмом или вовсе умолчать о ней, то уж этот-то факт было бы легче всего проверить! А пассаж о бегстве из СССР в страхе перед разоблачениями… Куда и от кого бежать? От послевоенного МГБ с его антисемитизмом и борьбой с мифическим еврейским космополитизмом в сателлитную и бесправную Польшу? Да ничего он не боялся! Был у всех на виду. Долгие годы заведовал отделом в республиканской газете «Лiтаратура i мастацтва»... Утверждается, что Смоляр построил свою книгу на «подтасовке фактов» и «прямой клевете». И ни одного примера, ни одного факта!

Все, что написали о Г.Смоляре эти два борзописца, – более чем глупость. Это – умышленное, заведомо сознательно совершенное преступление по разжиганию межнациональной розни. Не могли облеченные партийным доверием авторы не знать, что, прежде чем приступить к написанию своей книги, Смоляр, тогда не просто правоверный коммунист, а один из старейших членов партии, представил в ЦК КПБ подробный отчет о подпольной организации в Минском гетто. И у авторов были, конечно же, все возможности познакомиться с этим отчетом. И они бы узнали, например, что у этого «героя Минского подполья», кем он себя якобы выдавал, подпольная кличка была «Скромный». И именно факты из этого отчета легли в основу книги «Мстители гетто», обеспечив ей абсолютную достоверность. (Сам отчет был впервые опубликован на белорусском языке в журнале «Полымя» в 1995 году).

Книга Г.Смоляра «Мстители гетто». Изд-во «Дер Эмес», 1947 г.

Книга Г.Смоляра «Мстители гетто» была написана по горячим следам событий и вышла спустя всего три года после освобождения Минска. В ней – десятки фамилий, множество фактов. Тогда еще были живы и некоторые участники, и свидетели тех событий: бывшие узники гетто и партизаны. Но никаких голосов в опровержение изложенных в книге событий в то время, во всяком случае, в печати, не появилось. Более того, тогдашние и последующие исследователи истории Минского подполья сходились в одном: да, действительно, в Минском гетто активно действовала подпольная антифашистская организация, первая, возникшая в оккупированном Минске, и Г.Смоляр играл в ней видную роль. В этом же были убеждены и научные сотрудники Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны. До появления книги «Дары данайцев» сомнений в этом ни у кого не возникло.

После прочтения статьи А.Бажко и В.Пепеляева возникало множество вопросов, ответ на которые могли дать только сами авторы. Вот часть из них, Их неизбежно должен задать читатель только по одному отрывку, приведенному выше. Например, если Г.Смоляр построил книгу на «подтасовке фактов» и «прямой клевете», то почему не приведено хотя бы одного конкретного примера? А чего стоит утверждение, что Смоляр уехал в Польшу лишь потому, что боялся «разоблачения валютных шашней с оккупантами»! Какие могли быть «шашни» у абсолютно бесправного узника гетто? И вообще, какая бессмыслица: бежать от советской госбезопасности в сателлитную Польшу!

Да ничего он не боялся: был у всех на виду, заведовал отделом в республиканской газете «Лiтаратура i мастацтва»... Конечно, все, что написали о Г.Смоляре эти два борзописца, более чем глупость. Это – преступление. Не могли облеченные партийным доверием авторы не знать, что прежде, чем приступить к написанию своей книги, Смоляр, тогда не просто правоверный коммунист, а один из старейших членов партии, представил в ЦК КПБ подробный отчет о подпольной организации в Минском гетто. И, кстати, именно факты из этого отчета легли в основу книги «Мстители гетто», обеспечив ей абсолютную достоверность.

А теперь насчет того, что Г.Смоляр якобы писал о себе как о «герое Минского подполья». Все, кто знал Гирша Давидовича Смоляра, отмечали его поразительную скромность. Если бы А.Бажко и В.Пепеляев действительно писали серьезную статью, они должны были хотя бы познакомиться с архивами, и там бы обнаружили, что партийная кличка в геттовском подполье у Смоляра была ... «Скромный». Писатель Владимир Мехов, работавший 1946-м году в «ЛiМ»е помощником заведующего отделом информации, то есть помощником Г.Смоляра, вспоминал позднее.

«... Из особо уважительного обращения к нему [Г.Смоляру] заходивших в редакцию писателей, на которых смотрел я с трепетом как на недавних героев и певцов освободительного революционного движения в Западной Белоруссии – Максима Танка, Филиппа Пестрака, Валентина Тавлая – мне тогда очень скоро стало ясно, что познакомился я с личностью наидостойнейшей. Да и как мне... было не взволноваться, услышав, что мой заведующий отделом сидел в довоенные тридцатые годы в одиночке польской тюрьмы через стенку с легендарным Сергеем Притыцким!..

Вроде бы удивительно, но мне не припоминается, чтобы Смоляр делился чем-либо из более тогда близкого по времени своего прошлого – из перенесенного в Минском гетто. А знал уже, слыхал от других, в частности, от работавшей в музее Отечественной войны Сарры Хацкелевны Левиной, давней еще по эападнобелорусскому периоду жизни его знакомой и тоже, как узнал позднее, мужественной геттовской подпольщицы, что был он одной из ключевых фигур, одним из организаторов сопротивления палачам смертников за проволокой гетто.

... Впрочем, о том, что Смоляр был близок к центру сложившегося и действовавшего в Минске подполья, узнал я определеннее не из написанного им самим, а из первых изданий известной книги Ивана Новикова «Руины стреляют в упор». Поначалу кратко, в уважительной сноске, а затем в последующем издании полнее, отдельной главой, сказано было там то, что в последующих изданиях книги исчезло. Что Казинцу и другим, чьи имена сегодня в названиях минских улиц, так же, помимо прочего, оказался полезен западнобелорусский конспиративный опыт Смоляра. Строки искренней симпатии к нему встречались мне потом также в статьях и воспоминаниях друзей революционной его молодости – Максима Танка, Филиппа Пестрака, в записках его младшего партизанского товарища Янки Брыля в разных публикациях».

Именно так обрисовала ситуацию вставшая на защиту чести и достоинства Гр.Смоляра редакция минской еврейской русскоязычной газеты «Авив», опубликовавшая в своем первом же номере в марте 1992 гола материал, разоблачающий фальсификаторов истории. В три адреса было отправлено коллективное письмо, которое написали члены правления Минского общества любителей еврейской культуры: в издательство «Беларусь», в Институт истории партии Белоруссии и в Управление КГБ БССР. Отправлено письмо было еще за два с половиной года до выхода газеты – в конце августа 1989 г. «Хотелось бы знать, на чем основаны тяжкие обвинения [Г.Смоляра]? – спрашивали авторы письма. – Чью волю он выполнял, «пробравшись» в состав антифашистского подполья? Чьим именно он был «провокатором», какие факты подтасовывал, кого именно оклеветал? И чем конкретно можно подтвердить «валютные шашни» узника гетто с оккупантами? Хотелось бы получить на этот счет убедительные документальные подтверждения».

Так что же это за человек, на защиту чести и достоинства которого так дружно встала еврейская общественность Минска в 1989 году?

Гирш Смоляр родился в 1905 г. в местечке Замбрув Ломжинской губ. (ныне Польша). Семья была бедная, отец был торговцем газированной воды, и в 11 лет Гирш вынужден, закончив четыре класса начальной школы, бросить учебу и заняться сапожным ремеслом. Уже через год, на волне революционных событий в России, мальчишкой примкнул к рабочему движению. В 1918 году он организовал левую группу сионистской солодежи, которую назвал Союзом социалистической молодежи. В семье еще были революционеры. В частности, брат Натан стал впоследствии известен как деятель просвещения на идиш и активист сионистской партии «Поалей Цион». В 1920 г. в Польшу вошли части Красной Армии, и 15-летний Гирш как представитель рабочей молодежи входит в состав Белостокского ревкома, что стало причиной дальнейшего надзора за ним польской полицией. Но большевики уступают превосходящим силам противника, и в Польше устанавливается авторитарный режим. Гирш бежит на Украину, оказывается в Киеве и становится секретарем экономического отдела губернского комитета комсомола.

В это время он начинает активно публиковаться в идишистской прессе, занимая должность секретаря молодежной газеты «Рабочая молодежь». Любовь к языку ему еще привил в свое время отец, сокурсник великого Х.-Н.Бялика по Воложинской иешиве. Юный большевик отходит тогда от партийной работы, и, работая на киевской кожевенной фабрике, продолжает свое образование в Еврейском педтехникуме, продолжая активно сотрудничать с еврейской прессой. Буквально с первых же статей он демонстрирует свои блестящие публицистические способности. С 1921 г. его охотно публикуют в молодежном приложении к киевской ежедневной газете «Ди коммунистише фон», а уже через год (это в 17-то лет!) становится ее редактором.

Гирш Смоляр. 1920-е годы

В 1923 г. 18-летний Г.Смоляр приобретает широкую известность на Украине как профессиональный еврейский литератор. Он сотрудничает одновременно в молодежной газете «Дер юнгер арбетер», детском журнале «Фрайд», в харьковском еженедельнике «Ди юнге гвардие», становится (вместе с Э.Казакевичем) одним из создателей литературной группы «Бой-кланг» («Гул стройки») и ее журнала «Дер юнгер бой-кланг». Переехав в Москву и изучая политические науки и литературу в Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада, становится членом редколлегий московских журналов «Юнгвалд», «Пионер», активно публикуется в московской газете «Дер Эмес» и левой прессе Польши и Литвы. В 1925 году вступил в ВКП(б) и был отправлен в Харьков, где работал редактором журнала «Молодой гвардии».

В 1925 г. Смоляр возглавляет издающийся в Харькове еженедельник «Дер юнге гвардие» («Молодая гвардия»). Он много пишет и активно публикуется одновременно в молодежном приложении к ежедневной киевской газете «Ди коммунистише фон», молодежной газете «Дер юнгер арбетер», детском журнале «Фрайд». В свои 18 лет он – известный на Украине еврейский литератор. Вместе с Эммануилом Казакевичем становится одним из создателей литературной группы «Бой-кланг» («Гул стройки») и ее печатного органа – журнала «Дер юнгер бой-кланг». Пробует себя и в художественной прозе, опубликовав несколько рассказов. В Москве Смоляра включают в состав редколлегий не только советских еврейских журналов, но и зарубежных журналов левого направления.

В 1926 году Г.Смоляра избирают членом Центрального еврейского бюро при ЦК ВЛКСМ. Как известно, Коммунистический университет готовил кадры для заграничной агентуры Коминтерна, и с 1928 г. Смоляр – на нелегальной работе в Польше. Проходит совсем немного времени, и он становится секретарем Коммунистической партии Западной Белоруссии (КПЗБ). Он работает в Варшаве, Белостоке, Лодзи, Вильно. Редактировал С 1934 года занимал должность управляющего издательским делом ЦК Коммунистической партии Западной Белоруссии. В это же время стал издавать печатные издания на языке идиш. нелегальные издания на идише и польском языке. Пробует себя и в художественной прозе, опубликовав несколько рассказов. Редактирует нелегальный журнал «Ди ройте фон», выходивший в Белостоке и Вильно, в 1935-1936 гг. сотрудничает в газете «Вильнер тог». Его неоднократно арестовывают. За ним – несколько тюремных отсидок, в том числе четыре года – в одиночной камере.

Гирш Смоляр в виленской тюрьме. 1928 год

Но даже в тюрьме ему удавалось заниматься редактированием: он выпускал подпольный журнал, причем этот журнал – «Кратес» – выходил на 4-х языках – идиш, польском, белорусском и литовском. И это в тюремных-то условиях! Выйдя на свободу, Смоляр с 1934 г. – управляющий издательским делом ЦК КПЗБ. Через два года вновь арестован, приговорен к шести годам заключения. Из тюрьмы освобожден в 1939 г. Красной Армией. Остается в Белостоке, работает редактором ежедневной газеты «Белостокер штерн».

Надо со всей уверенностью сказать, что Гирш Смоляр был выдающимся публицистом своего времени, но эта сторона его биографии известна мало из-за языкового барьера, потому что основным языком его статей был идиш.

После нападения Германии на СССР Гирш Смоляр оказывается в оккупированном Минске. Буквально в первые же дни оккупации в Минске возникает коммунистическое антифашистское подполье. Фактически, минское подполье было создано по личной инициативе группы патриотов, и, вопреки официальному мнению, без какого-либо руководства со стороны партийных органов. Так сложились обстоятельства. Вот что позднее писал об этом сам Г.Смоляр: «Многочисленное население города [Минска] и, прежде всего, восемьдесят тысяч евреев были оставлены на «милость» врага. Паника среди партийного руководства была так велика, что оно даже не успело назначить нескольких человек, которые должны были остаться в области для организации движения сопротивления. Минский обком, который был образован позднее, никогда не посещал город. Свое руководство он осуществлял, находясь глубоко в партизанском крае через оперативные группы».

После возникновения гетто, центр подполья перебирается туда, и именно здесь скрываются и нееврейские его участники: в гетто немцы подпольщиков пока не ищут. Г.Смоляр – один из организаторов и руководителей подполья. Вот когда пригодился его опыт конспирации! А еще пригодился и опыт литератора: при его непосредственном участии печатались листовки и создавалась первая в городе подпольная типография. Г.Смоляр – фактический лидер боевой организацию Минского гетто. Это он координировал «десятки», на которые были разбиты все участники сопротивления. Сам он, используя свой опыт агентурной работы, находился на нелегальном положении с документами на имя Ефима Столяревича. Он же руководил отправкой людей в партизанские отряды.

Подполье ставило своей целью вывод из города максимального числа узников гетто, и Г.Смоляр был в самом центре этого процесса. Систематически из города проводники выводили группы бывших узников гетто. Были отработаны маршруты, по которым люди уходили в леса. В населенных пунктах по ходу этих маршрутов находились связные, которые передавали группы из рук в руки. В результате только из числа бывших узников Минского гетто было организовано шесть партизанских отрядов. Смоляр также был и основным инициатором и руководителем боевых действий. Как вспоминала позднее известная минская подпольщица Хая Пруслина, он предлагал устроить в один день диверсии на всех предприятиях, где немцы использовали труд евреев. «Все равно евреев фашисты уничтожат, – говорил он, – так уж лучше умереть с честью».

Гирш Смоляр – комиссар одного из партизанских отрядов, располагавшихся в Налибокской пуще (Беларусь)

В неимоверно тяжелых условиях подпольщики добывали оружие. В разобранном виде, отдельными деталями они выносили его из немецких оружейных мастерских, в которые немцы возили их на работы из гетто. В руинах и на пустырях подбирали брошенные винтовки, пистолеты, патроны. Бывало, что и немецкие солдаты приторговывали оружием на черном рынке. Так же целеустремленно собирались медикаменты, медицинское оборудование, перевязочные материалы. Все это затем переправлялось в лес.

Бывшие узники Минского гетто составили ядро шести партизанских отрядов: N 406 (позднее соединился с отрядом «дяди Васи»), 5-й им.Кутузова (2-й Минской партизанской бригады), имени Буденного (бригады им.Пономаренко), им.Дзержинского (бригады им.Фрунзе), им.Лазо (позднее соединился с отрядом им.Кутузова) и им.Пархоменко (бригады им.Чапаева). Г.Смоляр стал инициатором создания семейного еврейского партизанского отряда (N106, командир Шолом Зорин), в котором насчитывалось около 600 человек. Отряд стал базой, снабжавшей другие отряды нужными специалистами: врачами, оружейными мастерами, печатниками для подпольных типографий и людьми других редких профессий. Здесь были созданы и успешно работали, обслуживая многие отряды, уникальные для лесных условий пекарня, сапожная и портновская мастерские...

В гетто Г.Смоляр находился до последней возможности, руководя отправкой людей в партизанские отряды, а потом еще год, до освобождения, был комиссаром партизанского отряда имени С.Лазо. Участвовал в боевых операциях, был редактором партизанской газеты, выходившей на белорусском, идиш и литовском языках, писал памфлеты и листовки. Он посылал связных для вывода узников из гетто. По его инициативе были созданы промежуточные базы, откуда выходивших из гетто проводили в партизанские Отряды.

Уйдя в лес, Смоляр стал комиссаром одного из партизанских отрядов, действовавших в Налибокской пуще. Его агентурной кличкой было имя Ефим. Под этим именем его и знали в отрядах. В лесу он устроил типографию и издавал партизанские газеты на русском языке и идише. Обстановка с созданием и деятельностью еврейских партизанских отрядов была непростой. Дело осложнял бытовой антисемитизм в партизанской среде, сказывалась и оголтелая юдофобская пропаганда гитлеровцев. В тон ей нередко звучали заявления из уст партийных лидеров, находящихся на самых высоких ступеньках идеологической и военной лестницы. Именно так прозвучала в Кремле докладная записка, направленная И.Сталину секретарем ЦК КП Белоруссии П.К.Пономаренко, в которой тот утверждал, что панический исход населения на восток в первые недели войны «объясняется, в известной степени, большой еврейской прослойкой в городах: евреев объял животный страх перед Гитлером, и вместо борьбы – бегство».

С антисемитскими настроениями Смоляр столкнулся и в партизанском соединении. О нескольких трагических случаях он рассказывает в книге «Минское гетто», в главе «И в лесу – ненависть к евреям». Вот один из них. Нескольких еврейских женщин, спасавшихся бегством от нацистов и переплывших широкую реку, прямо у берега расстреляли сами партизаны. Когда Смоляр спросил у представителя Белорусского штаба партизанского движения Царука, за что их убили, он получил такой ответ: «Надежные источники нас предупредили, что гестапо выслало группу женщин подсыпать отраву в наши котелки. Что сделаешь, мы на войне...» Разбираться в достоверности «надежных источников» не стали. Подумаешь, пристрелили прямо в воде несколько евреек! Кто за это спросит?»

Описал Смоляр и случаи, когда от дикого невежества командиров страдали соверщенно ни в чем не повинные люди. К примеру, секретарь Столбцовского межрайонного центра, член польской секции Союза писателей Белоруссии, юрист по профессии Мазурек был обвинен в связях с английской разведкой. Основанием было то, что, владея несколькими иностранными языками, он переводил для партизан сообщения радиостанции «Би-Би-Си». Мазурек был расстрелян.

Не эти ли преступления пытались скрыть те, кто хотел бросить тень на Г.Смоляра и его книги?!

За участие в антифашистском подполье и партизанском движении Г.Смоляр был награжден орденом Красной Звезды, медалью «Партизану Отечественной войны» и польским «Крестом Грюнвальда». Вместе со своим другом, молодым партизаном Янкой Брылем, будущим народным писателем Беларуси, г.Смоляр принял участие в партизанском Параде Победы, состоявшемся в Минске 16 июля 1944 года.

В первые месяцы после освобождения Минска Смоляр вместе с другими участниками геттовского и партизанского сопротивления пытается донести до руководителей Компартии и правительства Белоруссии правду о том, что произошло с евреями в Минском гетто, о подпольной антифашистской организации, действовавшей в Минске. Он является одним из участников группу активистов, которые пытается собрать вокруг себя возвращающихся в город евреев и, в первую очередь, бывших партизан. Рядом с ним бывшие руководители геттовского подполья и партизанского движения Наум Фельдман, Хаим Александрович, Нохем Гольдман, Борис Хаймович, Роза Липская. Распределив между собой районы города, они ходят по домам евреев и собирают сведения о всех партизанских отрядах. Их интересует количество евреев в них, сведения о том, как они туда попали: в результате организованного вывода из гетто или индивидуально, об их участии в боях.

Соратники по борьбе с нацизмом Гирш Смоляр и Дора Гальперн в послевоенном Минске

Собрав эти сведения, они сделали соответствующий анализ и решили довести его до партийного руководства республики. И тут выяснилось, что кроме них эти сведения никому больше не нужны. По данным еврейских активистов, в Минск вернулось около 5000 человек из числа вышедших из гетто за период оккупации – менее половины. И положение их было ужасным. Все дома, которые уцелели на территории бывшего гетто, были заняты русскими и белорусами, евреи ночевали за городом в крестьянских хижинах или под открытым небом. Работы не было, а, следовательно, не было и средств к существованию. Многие евреи были вынуждены заняться мелкой торговлей, но на базарах их грабили и, отбирая скудный товар, оскорбляли, выкрикивая антисемитские лозунги. Как вспоминал позднее Смоляр, «в особенности чувствовали себя оскорбленными евреи-фронтовики, в адрес которых бросалось обвинение, будто они знаки воинской доблести купили на базаре в Ташкенте».

Смоляр пытается обратить внимание руководства на бедственное положение евреев, как тех, кто вернулся домой из партизанских отрядов и эвакуации, так и тех, кто пережил оккупацию, скрываясь на чердаках и в подвалах. Почти все они остались без крыши над головой, а многие просто ведут полуголодный образ жизни. В тех немногочисленных уцелевших домах, где они жили до войны, теперь – другие семьи. Государство не оказывает этим людям практически никакой помощи. Но вместо понимания и сочувствия – отчуждение и враждебность. Выслушав обстоятельный доклад Г.Смоляра, заведующий оргинструкторским отделом ЦК КПБ В.Закурдаев неожиданно спросил: «Почему из всех народов СССР ни к кому не испытывают больше такой ненависти, как к евреям?».

К Смоляру в Минске, как к Соломону Михоэлсу в Москве, шли люди со своими бедами, он становился неким «народным комиссаром по еврейским делам». Вот один из эпизодов. Однажды уличные хулиганы избили и ограбили нескольких еврейских женщин, торговавших личными вещами, чтобы как-то прокормиться. Группа бывших еврейских партизан и ветеранов войны пришла к Смоляру. Было решено организовать в соответствии с еврейской традицией самооборону. Так появилась на базаре и улицах города группа евреев с фронтовым и партизанским опытом. «Разборка» с бандитами произошла без помощи милиции.

Национальная жизнь евреев Минска отсутствовала. И вот однажды группа литераторов провела литературный утренник. Смоляр прочел лекцию о песнях на идиш, имеющих хождение в Белоруссии. Моше Тейф, Айзик Платнер и Герш Каменецкий читали свои стихи». «Отозвались» все эти события организаторам очень скоро. С помощью товарищей по борьбе Смоляр составил документ на имя первого секретаря ЦК КП(б) Б.Пономаренко, в котором описывал тяжелое положение евреев в послевоенном Минске и предлагал конкретные меры к созданию нормальных условий для жизни народа, почти полностью уничтоженного в годы оккупации. Как доказательство вклада евреев в борьбу с фашизмом к документу прилагался список с именами свыше ста активистов геттовского подполья, лиц, ответственных за районы гетто, руководителей «десяток», связных и т.д.

На прием к Пономаренко пошли три члена союза советских писателей: Гирш Смоляр, Айзик Платнер и Герш Каменецкий. Говорил Смоляр. Пономаренко выслушал его очень внимательно. Он ничего не записывал, ни одного уточняющего вопроса не задал. Спросил только у Платнера и Каменецкого, не желают ли они что-нибудь добавить. Те ответили, что согласны со всем сказанным. Похоже, что суть вопроса – ситуация с еврейским населением – его не очень волнует. Далее – буквально по тексту Смоляра:

«Неистовая ярость мелькнула в его колючих, прищуренных глазах.

– Вы, – он указал на меня пальцем, – виноваты в разжигании еврейского национализма, против которого мы примем самые решительные меры. Да и как иначе мы можем охарактеризовать вашу «программу» (он имел в виду документ, составленный мною и отосланный в Центральный Комитет). А ваши националистические сборища! А ваши шайки, притаившиеся в своем логове... [Намек на литературный утренник и на отряд самообороны – Авт.]. И наконец, но уже в другой форме, снова встал вопрос: «а что вас так ненавидят?»

Цитирую дословно, что сказал Пономаренко:

– Почему, когда оскорбляют Ивана, оскорбляется только Иван, но когда оскорбляют еврея, все евреи чувствуют себя ущемленными?»

Разговора с партийным лидером не получилось. Как и при встрече с Закурдяевым, вместо обсуждения политической ситуации в республике – повторение антисемитских мифов. Молча шли три еврейских литератора по ночным минским улицам. «Первым гнетущее молчание, – вспоминал позднее Смоляр, – нарушил Айзик Платнер. Обращаясь как бы не к нам, а к кирпичным обломкам под нашими ногами: «Нам всем сегодня был вынесен смертный приговор». Ошеломленный, я остановился посреди улицы и обрушился на Айзика с эпитетами, вроде «паникер», «плакса» и т.п. Герш Каменецкий, всегда немногословный, после моей возмущенной тирады хладнокровно проговорил: «Не кипятись, Айзик прав».

Партийные чиновники выпытывали у Смоляра сведения о Минском городском подполье, но о подпольной организации в гетто и слышать не хотели. Достоверные данные о том, как евреи сами, без «руководящей роли партии», в брошенном той же партией Минске создали сильное антифашистское подполье, никому не были нужны. Они до сих пор не могут устроить авторов официальной концепции истории Великой Отечественной войны.

Будущее показало, насколько прав был Айзик Платнер. Но тогда, в первые послевоенные годы, они всей правды не знали, да и не могли знать. Правда, они уже тогдп подозревали, что власти что-то затевают. А кроме того, они никак не могли понять, почему от Смоляра требуют написать о минском подполье, в особенности интересуясь о разногласиях, существующих в руководстве между ним и Славкой-«Победитом» (Исаем Казинцом). Зачем, спустя годы, им надо знать подробности о спорах в оценке деятельности юденрата, как шло обсуждение вопроса по основанию военного совета, который затевался как структура, существующая параллельно объединенному горкому. Почему многие проявляли колебания и опасения, когда заходил вопрос об организации боевого центра без разрешения и одобрения «сверху». Таких вопросов и проблем существовало в годы оккупации немало, и послевоенное руководство почему-то очень хотело об этом знать во всех подробностях.

Должно было пройти долгих 30 лет, пока в сборнике «Возрождение» (1975, №4-5) ни была опубликована большая статья Гирша Смоляра «"Теплая" встреча евреев-партизан в освобожденном Минске»., в которой он фактически впрвые раскрыл подоплеку всех этих происков партийных лидеров послевоенной Белоруссии. Вот что он по этому поводу пишет.

«В то время мы не представляли себе размеров опасности, нависшей над теми, чьи фамилии попали в список [переданный в ЦК]. Только спустя несколько месяцев один из ответственных работников партийного аппарата Белоруссии под строжайшим секретом сообщил мне, чем была вызвана такая заинтересованность двух секретарей центрального комитета Минским подпольем, и почему они заостряли внимание только на тех фактах, которые можно было истолковать отрицательно. Это было следствием оценки, данной центральным комитетом и командованием партизанскому движению, Минскому подполью и организации гетто внутри него. Они были охарактеризованы как провокаторские и организованные враждебными элементами. Результатом этого стала измена двух членов военного совета, которые выдали гестапо несколько десятков высокопоставленных военных, а позднее – предательство секретаря второго состава горкома Ковалева (агентурная кличка «Иван Гаврилович»), который после ареста не выдержал пыток и стал послушным орудием гестапо.

В соответствии с полученным мною разъяснением, руководство просто не желало учесть истинные корни измены. Оно делало упор только на то, что создание и существование Минского подполья были результатом исключительно нашей личной инициативы. А между тем характер возникновения Минского подполья был ярким доказательством растерянности белорусских руководителей, которые в панике бежали из Минска в первые дни войны. ... Именно поэтому им нужно было опорочить Минское подполье. Обвинить в провокаторской деятельности всех. И не только тех, кто геройски погиб в гестапо, кто был повешен на улицах Минска (среди них – члены юденрата, принадлежавшие к нашей организации Элиягу Мошкин, Залман Серебрянский, Герш Рудичер и другие) и кто пал в партизанской борьбе. Обвинить в измене и тех, кто остался в живых и вернулся из леса. Именно так они намеревались снять с себя, партийных и государственных деятелей, тяжкие обвинения в том, что они в свое время не выполнили свой долг».

Гирш Смоляр и будущий народный поэт БССР Максим Танк

Смоляр понимал, что ходит на острие ножа, но с присущим ему мужеством продолжал отстаивать гражданские права белорусских евреев. Одновременно работал над книгой о Минском гетто, и, закончив ее, отвез весной 1945-го в Москву, в издательство «Дер Эмес». Книга вышла на двух языках: на идиш («Фун минскер гетто» – «Из Минского гетто», М., 1946) и на русском. Многие десятилетия эта книга была единственной советской книгой на русском языке о еврейском антинацистском сопротивлении. Г.Смоляра хорошо знали в Еврейском антифашистском комитете (ЕАК), и вскоре он стал корреспондентом газеты ЕАК «Эйникайт» по Белоруссии, продолжая заведовать отделом в «ЛiМ»е. Нет сомнения, что в годы репрессий Г.Смоляра не пощадили бы, как не пощадили Айзика Платнера и Герша Каменецкого, которые в 1949 году, во время разгрома ЕАК были арестованы. Семь лет ГУЛАГа подорвали здоровье этих уже немолодых людей. В 1957 году на 62-м году ушел из жизни Каменецкий, в 1961-м, на 66-м году – Платнер.

Смоляра эта участь, к счастью, миновала. Просто в ЦК ВКП/б/ вспомнили об агентурном коминтерновском прошлом Г.Смоляра, и кого-то «озарила идея": послать его опять в Польшу, на сей раз легально, для «укрепления» тамошних партийных кадров. В 1946 года он в качестве репатрианта был отправлен в Польшу. Он – член Президиума и начальник отдела культуры так называемого Центрального комитета евреев Польши. В 1948 г. его избирают председателем этого комитета. Через год этот комитет переименуют в Культурно-общественную ассоциацию евреев Польши. В 1949—1950 годы был председателем Центрального комитета польских евреев вместо уехавшего в подмандатную Палестину Адольфа Бермана, а затем до 1962 года - председателем Общественно-культурного общества евреев в Польше. До 1968 года возглавлял газету «Фолксштиме».

Гирш Смоляр – председатель польского союза евреев

Жизнь в Польше позволяет Смоляру вновь активно заняться литературной деятельностью. Для него это подлинная «болдинская осень». Одна за другой выходят книги – очерки, посвященные боевому прошлому евреев. Среди них – «Идн он геле латес» («Евреи без желтых звезд»), за короткий срок выдержавшая два издания. Вслед за ней – пьеса о еврее-революционере, расстрелянном польскими властями в 1925 г., 20-летнем Нафтали Ботвине «А пошетер зелнер» («Простой солдат»). Проявляет себя как автор памфлетов и фельетонов – выпускает сборник «Фун йенер зайт» («С другой стороны»). По заказу еврейского издательства в Варшаве «Идиш бух» («Еврейская книга») занимается и редактированием чужих книг. Стал депутатом Сейма, Смоляр входил в правление общества польско-советской дружбы отстаивал честь и достоинство евреев в условиях разгула реакции.

Польша в начале 1960-х находилась в полной зависимости от СССР, но, не смотря на это, Смоляр опубликовал в одной из варшавских еврейских газет статью «Пять вопросов товарищу Ильичеву» – заведующему отделом агитации и пропаганды ЦК КПСС, который в своих выступлениях заявлял об отсутствии в СССР антисемитизма. В начале 1960-х в одной из варшавских еврейских газет он опубликовал статью под названием «Пять вопросов товарищу Ильичеву». Ильичев, который еще при Сталине был главным редактором «Правды» в годы шельмования «врачей-убийц» и «безродных космополитов», а при Н.Хрущеве -- заведующим отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам, заявил на какой-то пресс-конференции, что зарубежные издания больше, чем он считает нужным, уделяют внимание дискриминации евреев в Советском Союзе. А этого в действительности будто бы нет. 0 фарисействе и бесстыдной лжи советского сановника Смоляр и написал, вызвав тем самим, естественно, гнев и московских лжецов, и варшавских их угодников.

Но в 1967-68 гг. польское руководство во главе с В.Гомулкой, стремясь свалить на евреев вину за провалы в экономике, развязало яростную антисемитскую кампанию, объявив, что все дело в том, будто поляки якобы пошли на поводу у заваривших бучу «студентов еврейского происхождения». Подлила масла в огонь и победа Израиля в Шестидневной войне. В июне 1967 г. на съезде польских профсоюзов Гомулка назвал евреев, радовавшихся победе Израиля, «пятой колонной». Большими тиражами печатались, распространялись и использовались партийными пропагандистами «Протоколы сионских мудрецов» и прочие антисемитские фальшивки. На заводах, в учреждениях, учебных заведениях проходили собрания, на которых выявляли «просионистские элементы» и принимали антисемитские резолюции. Все это сопровождалось повсеместным увольнением евреев.

Не обошла эта вакханалия и Смоляра. В марте 1968 г. он был исключен из партии, а его сыновья арестованы за диссидентскую деятельность. Высланные из страны, они и в эмиграции продолжали бороться за демократические преобразования в родной Польше, подвергаясь за это злобным нападкам польской и советской прессы. Один из них стал редактором влиятельного парижского журнала «Культура», другой – директором польской службы «Би-Би-Си» в Лондоне.

Самого Г.Смоляра сняли со всех постов. Началась травля. Оскорбленный, глубоко разочарованный политикой партии, которой верно служил всю свою сознательную жизнь, Гирш Давидович в 1971 году уехал в Париж, а оттуда репатриировался в Израиль. Он начинает работать в Национальной библиотеке (Иерусалим) и в Тель-Авивском университете. Бывший талантливый коммунистический публицист стал столь же талантливым публицистом антикоммунистическим.

Гирш Смоляр. Израиль, 1980-е годы

В свои 66 лет Г.Смоляр находит в себе силы начать жизнь сначала. Одна за другой выходят его книги. В популярных журналах и альманахах появляются его новеллы, эссе, статьи. Все они моментально становятся бестселлерами. Книга публицистики «Где ты, товарищ Сидоров?» (1973) выходит сначала на иврите, а потом уже на идише, на котором, собственно, написана, а затем и на испанском. В 1982 г. – еще одна книга публицистики «На последней позиции с последней надеждой».

Используя свой богатый опыт работы с советскими властями, Г.Смоляр пишет книги, разоблачающие провокационную деятельность Евсекции в 1920-е гг. (мемуары «Изнутри», 1978) и антисемитскую политику советского правительства («Советские евреи за оградами гетто», 1985).

И, наконец, последняя его работа, главная книга жизни – «Минское гетто» (1989), которая вышла сначала на английском языке, а потом (2002) и на белорусском. Теперь становится понятным, что именно ему не могли простить коммунисты. Когда вышла последняя книга Гирша Столяра, автору было 84 года. «Это было произведение его жизни. «Одинокий, больной, он с трудом передвигался, – вспоминал позднее посетивший его в 1992 г. председатель Белорусской Ассоциации бывших узников гетто Феликс Липский, сын соратницы Г.Смоляра по борьбе в Минском гетто Розы Липской. – Но вот он заговорил о Минском гетто, о подполье и партизанских делах евреев – и сразу преобразился. Заискрились глаза, стали выразительными жесты. Из глубин памяти всплывали имена, фамилии, номера домов в гетто, подробности той страшной геттовской жизни. Он вновь был неистощимым рассказчиком и полемистом».

Книга Г.Смоляра «Минское гетто» (на бел. яз.). Изд-во «Технология». Минск, 2002

Вот какого человека оболгали А.Бажко и В.Пепеляев. И было это не просто результатом недобросовестной работой двух ангажированных публицистов. Это был акт мести властей за обнародованную историческую правду. Но почему в качестве антисемитской мишени был выбран именно Смоляр? Думается, все дело в том, что книга «Мстители гетто» была первым (и долгие десятилетия единственным) в советской документальной литературе убедительным источником, свидетельствующим не только о трагедии евреев в годы фашистской оккупации, но и о их героическом сопротивлении. В книге Смоляра можно обнаружить примеров отваги, самоотверженности, дерзкой изобретательности людей, обреченных нацистами на смерть, но не сломленных духом, сумевших в нечеловеческих условиях создать подпольную антифашистскую организацию, немало сделавшую в борьбе с врагом. Все эти факты шли вразрез с насаждавшимися цековскими идеологами мифами о «еврейской трусости» в годы войны, о евреях как «пятой колонне», о «происках сионистов» в СССР. Как загасить ту правду, что вырвалась на страницы изданной в Москве когда-то книги? Прежде всего, ошельмовать ее автора. Оставалось только найти согласных на любую грязную работу. И они, конечно же, находились. Система власти такая была.

Гирш Смоляр ушел из жизни в Тель-Авиве в 1993 году.

P.S.

28 августа 1989 г. председатель Минского общества еврейской культуры народный художник Беларуси Май Данциг и редактор еврейской газеты «Авив» Михаил Нордштейн обратились в те инстанции, которые должны были бы отвечать за издательскую деятельность в стране и за достоверность размещаемых в выпускаемой продукции фактов. Ответы не заставили себя ждать. Ни в одном из них не было подтверждения фактам, изложенным в грязном пасквиле под названием «Дары данайцев». Вот краткое изложение сути этих ответов.

Сообщаем, что приводимых в Вашем письме сведений о деятельности Г.Д.Смоляра в годы Великой Отечественной войны, взятых из книги «Дары данайцев», в материалах партийного архива Института истории партии при ЦК КП Белоруссии не обнаружено. Одновременно сообщаем, что вышеуказанная книга в Институте истории партии при ЦК КПБ не рецензировалась. Директор Института истории партии при ЦК КП Белоруссии P.Платонов, N4223, 20 сентября 1989 г.

Сообщаем, что по интересующим Вас вопросам в связи с публикацией сборника «Дары данайцев» сведений в КГБ БССР не имеется. Начальник подразделения КГБ БССР В.Н.Дашковский, 29 сентября 1989 г.

По поводу интересующих Вас сведений о Г.Смоляре, помещенных в книге «Дары данайцев», авторы А.Бажко и В.Пепеляев сообщили издательству, что приведенные ими факты основаны на свидетельских показаниях и публикациях в польской печати. Директор издательства «Беларусь» В.Л.Дубовский.

ПЕРЕЙТИ К СЛЕДУЮЩЕЙ СТАТЬЕ ВЫПУСКА №4