Тридцать три века юдофобии
Одной из наиболее противоречивых и сложных проблем мировой истории является освещение так называемого еврейского вопроса – уникальной роли евреев в развитии мировой цивилизации и не менее уникальных во всей трагичности их взаимоотношений с другими народами и властями стран рассеяния. Ни один народ не сопровождает такое количество мифов, как еврейский. Извечная изолированность еврейской общины от окружающего ее социума, спасшая ее от растворения в окружающем мире и позволившая сохранить уникальное национальное самосознание, одновременно породила и стойкое негативное восприятие народов стран рассеяния.
1
Существует такое мнение: антисемитизм – это болезнь, а кто болеет, тот пусть и лечится. Нас, евреев, это якобы не касается, и хватит, мол, на эту тему говорить: мы все равно ничего в этом мире не изменим. Что ж, в этом утверждении есть свой резон: несмотря на все успехи цивилизации по нравственному совершенствованию человека, антисемитизм до сих пор остается одной из самых распространенных, устойчивых и с трудом поддающихся лечению болезней. В чем же причина такой невероятной устойчивости этого исторического феномена? И не дают ли повода для негативного отношения к себе сами евреи?
В том, что евреи сохранили сквозь толщу веков от растворения в других народах свою национальную самобытность, свою религию и свой древний разговорный язык, есть нечто мистическое. Но одновременно с этим поистине мистический характер носит и негативное отношение других народов к ним. Поэтому вполне закономерным является вопрос: а нет ли в самих евреях – в их поведении, обычаях, жизненных стереотипах, отношении к другим народам и т.д. – каких-то особых качеств, вызывающих у окружающих неприятие, отчуждение, вражду?
Евреи – такие же люди, как и все, с присущими им достоинствами и недостатками, и, естественно, среди них всегда найдется достаточно много таких, кто способен вызвать к себе неприязнь. Владимир Жаботинский в своей знаменитой статье «Вместо апологии» так писал: «Мы – народ, как все народы. Мы не имеем никакого притязания быть лучше. В качестве одного из первых условий равноправия требуем признать за нами право иметь своих мерзавцев, точно так же, как имеют их и другие народы».
Древняя история еврейского народа полна примеров религиозных конфликтов, изгнаний и войн, которые не могли не оставить печальной зарубки в исторической памяти народов. Да и в обыденной жизни всегда находятся индивиды, позорящие поведением свой народ. А так как евреев мало (народ наш немногочисленный), вступают в силу законы психологии: по отдельным людям судят обо всех. Не случайно существует такая сентенция: когда украдет русский, говорят, что судят вора, но когда украдет еврей, говорят, что судят еврея. Как бы мы к этому факту не относились, этот принцип коллективной ответственности объективно существует, и в нем заложен основной принцип ксенофобии.
К тому же евреи – единственный народ, который в силу исторических причин диффузно пронизывает все человечество. Вряд ли найдется какое-нибудь место на планете, где не проживали бы евреи, а в результате, антисемитизм носит поистине глобальный характер. В этом же ключе лежит и объяснение, почему возбуждение вражды к евреям в наши дни – основной мотив для объединения своих сторонников у тех, кто пытается возродить на Земле фашизм. И все же дело не в этом. Или, во всяком случае, не только в этом. Юдофобия – явление многовековое, и в поисках его генеза следует все же опираться не на личностные, субъективные характеристики, а на закономерности исторического развития, на объективные причины происходящих событий.
А искать корни антисемитизма нелегко, ибо они действительно уходят в глубину столетий. Правда, с самим словом «антисемитизм» нужно обходиться достаточно осторожно: оно позднего происхождения и возникло примерно в 1870 году. До этого использовался термин «юдофобия», который в наши дни в разговорной речи почти не употребляется. В буквальном смысле слова обе эти дефиниции неточны, ибо семитами, кроме евреев, являются арабы и эфиопы, что дает основание антагонистам евреев утверждать, что они совсем не антисемиты, ибо они не против арабов, забывая, что в дни, когда рождалось это слово, кроме евреев, никаких других семитов в Европе еще не было. Не очень точно отражает смысл юдофобии, то есть ненависти к евреям, и это слово, ибо вторая его часть – фобия – в переводе с греческого означает «страх», хотя «юдофобия» используется в том же значении, что и слово «антисемитизм».
Что касается антисемитизма как явления общественной жизни, то он возник еще в те доисторические времена, когда на общественной арене впервые появились сами евреи.
Судя по всему, евреи пришли на Ближний Восток из Месопотамии, и, чтобы выжить, должны были найти свое место среди коренных народов, на территории которых оседали. В извечной борьбе скотоводов (кочевников) и земледельцев евреи оказывались как бы между двух огней: с одной стороны, они пытались начать оседлый образ жизни, а с другой стороны как народ пришлый, чужой – они не могли рассчитывать на то, чтобы занять какую-нибудь территорию и создать свою государственность. Такую территорию им в соответствии с законами Древнего мира нужно было еще завоевать, в том числе и землю, которую они считали обетованной, дарованной им самим Всевышним. Но в странах обитания, начиная с Древнего Египта, им приходилось занимать те ниши, которые по разным причинам – чаще всего, религиозным – не занимало коренное население. Добиваясь в этих «нишах» успеха, они вызывали зависть окружающих, которые начинали понимать, насколько были в свое время неправы, недооценивая важность этих «ниш» для своего существования. Начиналось вытеснение евреев из этих «ниш». А так как евреи были меньшинством, к тому же пришлым, самым простым путем было просто избавиться от них. Так возник экономический антисемитизм, во все века служивший причиной погромов и изгнаний.
Надо сказать, что конкурентные отношения между евреями и окружающими их народами складывались постепенно, ибо на начальном этапе внедрения в уже сложившееся сообщество народов продвигающиеся все дальше от своей исторической родины евреи и не пытались влезть в чужие «ниши». Иначе их, в лучшем случае, просто бы вышвырнули с чужой земли. Ну, а что делали в худшем – мы из истории тоже хорошо знаем. Вот евреи и внедрялись в те ниши, которые не были заняты, где не нужно было конкурировать с местным людом. Конкуренция начиналась уже тогда, когда евреи становились «своими» и когда рано или поздно начиналось то, что сегодня называется «переделом рынков». Вот на этом этапе уже и нужно было проявлять высокую конкурентоспособность, но чаще всего завершалось это погромами и изгнаниями.
В понимании этого процесса существует устойчивый стереотип: чтобы выдержать конкуренцию и даже занять более высокое положение, нужно обладать определенной удачливостью, быть более умным, расчетливым, даже хитрым и т.д. И именно такую репутацию и заработали евреи в веках. Но удачливость, расчетливость, хитрость – категории субъективные, а если оперировать только объективными категориями? Конкуренция, как известно, существует везде, где только сталкиваются человеческие интересы. И не только в экономике – в науке, культуре, технике. И успех в борьбе за «место под солнцем» больше всего зависит от степени подготовленности работника: его грамотности, уровня профессиональных знаний, общего развития. И в этом отношении евреи как традиционно городские жители, конечно же, обходили своих конкурентов, подавляющее большинство которых до промышленной революции и эпохи массовой урбанизации, то есть скопления населения в городах, были выходцами из практически безграмотного крестьянства.
2
Однако евреев действительно отличало умение приспосабливаться к изменяющимся условиям жизни – качество, развившееся в результате многовековых скитаний по миру. Но это тоже субъективная категория, а объективно имело значение то, что коренное население более консервативно в попытках изменить условия жизни, работы, овладеть новыми сферами производства и т.д. Человек вообще по природе своей очень неохотно меняет ту зону душевного комфорта, к которой он привык. А пришлый люд, которому еще надо обживаться и даже просто, извините, детей кормить, более мобилен, более легок на подъем. Вот он и осваивает все то, чем по разным причинам не хочет или не может заниматься коренное население. Ну, а дальше вновь вступают в силу все те же законы человеческой психологии: зависть, попытки «хозяев» объяснить свои неудачи не собственной несостоятельностью, а происками «гостей» – иноверцев, инородцев. Вот и возникает еще один повод для развития ксенофобии, и юдофобии в том числе.
Из всех «ниш», которые мог бы занять народ-переселенец, основное значение имела, конечно, «ниша» экономическая. О первой такой известной нам «нише» рассказывает Библия. Когда Иосиф, сын Иакова и Рахили, был продан в рабство своими братьями, он оказался в Египте и, благодаря своим выдающимся способностям, достиг там высокого положения. Но с наступлением голодных лет его братья решили поселиться в Египте и обратились к нему за помощью. Иосиф посоветовал им сказать фараону, что они – скотоводы. А скотоводство тогда у занимающихся, в основном, земледелием египтян было делом, как сейчас сказали бы, непрестижным. «Ибо мерзость для египтян всякий пастух». Так и формулировалось тогда общественное мнение египтян по отношению к скотоводству.
В борьбе с земледельцами скотоводы терпели сокрушительное поражение, и евреи оказались для фараона весьма кстати. Очень скоро их ремесло стало давать в изобилии мясо, молоко, кожи, скакунов для конницы и т.д. Евреи заняли в Египте весьма серьезное место в обществе, а вот это уже вызвало недовольство у местного населения, которое, пусть поздно, но всё же поняло, что и само могло бы с успехом освоить ранее не очень уважаемую профессию. Евреев стали вытеснять из экономики, принуждать к тяжелому физическому труду на строительстве фортификационных сооружений и т.д. Неизбежные в таких случаях конфликты привели к тому, что нам ныне известно как «Исход евреев из Египта».
Позднее, когда евреи появились в Европе, ниша, которую они заняли, была торговлей. Можно смело утверждать, что именно евреи заложили основы современной европейской торговли. Как известно, от успехов в этом непростом деле во все века в значительной степени зависело благосостояние государств, а торговать евреи умели. Ханаан, куда евреи пришли после египетского рабства, назвав его Эрец-Исраэль, был одним из самых крупных узлов миграции: здесь сходились торговые пути из Европы, Азии, Африки. Здесь был основан самый древний морской порт в мире – Яффо. В Библии слово «ханааней», означавшее жителя Ханаана, употреблялось как синоним слова «купец». Так что евреи пришли в Европу уже вполне подготовленными, чтобы занять эту, если не пустую, то, во всяком случае, полупустую нишу. >
Исторические же корни лежат в географическом положении Израиля. Не случайно Эрец-Исраэль называли «вечным ближневосточным яблоком раздора». За обладание этим клочком Земли тысячелетиями шли кровавые войны. Даже гибель Иудейского царства, разрушение Иерусалима и последовавшее за этим рассеяние евреев по всему миру произошли после нескольких веков борьбы греко-сирийской династии Селевкидов с римской династией Птолемеев, и евреи все это время находились на перекрестке всех событий, как между молотом и наковальней.
Благодаря многочисленным племенам кочевников, осуществлявших транзит товаров и содержавших торговые пути, Эрец-Исраэль быстро превратился в международный торговый центр. Не располагая природными ресурсами, евреи экспортировали зерно, муку, оливковое масло, вино, драгоценные камни, косметические и медицинские препараты, а ввозили строительные материалы, металл. Здесь оказывались даже руда, олово, медь, добывавшиеся в далекой Британии. Оказавшись в Европе, евреи почти до начала крестовых походов удерживали первенство в торговле, доставляя сюда благовония, стекло, текстиль, восточные предметы роскоши. Их рынки были в большинстве городов от Мадрида до Киева.
Для христиан же торговля была не только делом непрестижным («мерзостью»), но и крайне опасным: разбой на дорогах приводил к убийствам купцов, утрате грузов. К тому же занятие это требовало большой мобильности, знаний, говоря сегодняшним языком, конъюнктуры разных регионов, наличия тесных деловых связей и преодоления языковых барьеров, что, естественно, достигалось контактами с единоверцами, рассеянными по всему миру. Конечно, это не могло продолжаться долго. По мере того, как росла торговая мощь европейских городов, евреи начали постепенно вытесняться из торговли. Делалось это вполне по-современному: торговым судам запрещалось перевозить еврейские грузы; от еврейских купцов требовали, чтобы они приняли христианство и т.д. Крестовые походы, в основе которых лежали уже религиозные мотивы, привели к взрыву антиеврейских настроений. Евреи начали вытесняться не только из торговли, но и из других сфер экономической деятельности.
3
Но были и такие регионы, где евреи не встречали серьезного соперничества в торговле. Одним из таких регионов была царская Россия, куда евреев до Третьего раздела Речи Посполитой просто не пускали. Когда в эпоху позднего Средневековья погромы и преследования были отмечены обильно пролитой еврейской кровью, массы евреев начали переселяться на Восток, и их охотно приняло к себе Великое княжество Литовское (ВКЛ), стремившееся к экономическому развитию своих земель. Там евреям были гарантированы привилегии и покровительство государства. Великие князья высоко ценили роль евреев в экономическом становлении княжества, а потому всемерно стимулировали их деятельность, даруя им многочисленные права и привилегии. В числе коммерческих и финансовых операций, которые евреи вели в масштабах всего государства – внешняя торговля, сбор налогов, пошлинные и таможенные сборы, содержание монетных дворов и т.д. На территории Речи Посполитой магнаты сдавали евреям в аренду целые города, деревни, трактиры, постоялые дворы.
В Х в., едва оказавшись на территории Российской империи, евреи немедленно заявили о себе как о серьезных торговых партнерах. Уже в 1784 г. в Могилевской губернии каждые четыре из пяти купцов были евреями. В середине XIX в., когда жизнь евреев была сопряжена с многочисленными дискриминационными мерами, евреи – купцы Первой гильдии могли свободно селиться вне «черты оседлости». Их умение торговать высоко ценилось в России: несмотря на огромное число антиеврейских законов, в конце XIX в. (согласно переписи 1897 г.) 73% торговцев в стране было евреями. Иначе и быть не могло: в условиях, когда евреи законодательно не допускались ко многим сферам деятельности, почти 40% их них были вынуждены становиться за прилавки. В международной торговле уже в 1878 г. на долю евреев приходилось 60% хлебного экспорта, а в дальнейшем, вплоть до начала Первой мировой войны, вывоз хлеба осуществлялся почти исключительно евреями. Именно благодаря евреям второй по значимости статьей российского экспорта (после хлеба) стал лес.
Что касается мест компактного проживания еврейского населения, то там торговлей занималось не менее трети его: в 1897 г. в разных регионах так называемой «черты оседлости» в торговле было задействовано от 32 до 46 процентов еврейского населения. Аналогичная картина наблюдалась и в других странах Восточной Европы: Венгрия – 41% (1920 г.), Чехословакия – 39% (1921 г.), Польша – 35% (1913 г.). Даже в СССР в условиях государственной монополии, в разгар НЭПа, каждый четвертый еврей был занят в коммерции (1926 г.). Конечно, после Холокоста исчезли и места компактного проживания евреев, и их исторически сложившиеся точки применения своих способностей.
Не будет преувеличением сказать, что евреи, по сути дела, научили Европу (и Россию, в том числе) торговать. Но за все приходится расплачиваться. Евреи расплачивались за свое умение торговать и за все блага, которые они приносили этим своим талантом приютившим их странам, тянувшейся за ними презрительной кличкой – «торгаши». Там, где сталкиваются экономические интересы, не может быть «дружбы и любви до гроба». Там, где встречаются те, кто хочет продать подороже, и те, кто хочет купить подешевле, мира быть не может.
Торговля, как это понятно, является весьма чувствительной сферой жизни простого, не очень обеспеченного средствами народа. Доминирование евреев в этом деле никак не способствовало уменьшению бытового антисемитизма. Даже еврей К. Маркс (пусть крещеный, но всё же внук раввинов и по материнской, и по отцовской линиям), был обманут этой видимой верхушкой айсберга. В середине XIX века он писал: «Какова мирская основа еврейства? Практическая потребность, своекорыстие. Каков мирской культ евреев? Торгашество. Кто его мирской Бог? Деньги». Заметим: не мир «торгашей», не мир представителей предпринимательства, а всего народа! Вот он – принцип коллективной ответственности!
Но если мнение о евреях как о «торгашах» допускает в своем научном труде один из образованнейших людей столетия, философ и теоретик развития человечества, что же тогда говорить о малограмотном, забитом жизнью обывателе?! О том, как к евреям-торговцам относилось, в своем большинстве, население, можно судить хотя бы по тому, как в наши дни относятся в России к выходцам из кавказских и среднеазиатских республик, заполняющих торговые ряды базаров.
Но ведь история повторяется. Испания, изгнав в 1492 году евреев (а до этого мавров – мусульман арабского происхождения), очень быстро, в течение нескольких десятилетий, потеряла свое лидирующее положение в Европе. Буквально спустя три года после Испании, в 1495 году, евреи были изгнаны и из ВКЛ. Испанцы, находящиеся под гнетом католической реакции, не нашли в себе силы призвать евреев (и арабов) обратно, а вот Александр Ягеллон, став королем польским, быстро убедился, что изгнание евреев привело к серьезному усложнению финансового положения государства, и отменил свой указ. Евреям были возвращены дома, синагоги, кладбища. Они даже получили право взыскивать оставшиеся неоплаченными долги и выкупать конфискованную недвижимость у ее новых владельцев по тем же ценам, которую те уплатили княжеской казне. И объединенное польско-литовское государство сохранило свои позиции в Европе. Подлинный расцвет литовского еврейства приходится на период правления Сигизмунда I (первая половина XVI в.). При нем еврей Авраам Езофович был назначен министром финансов – «земским подскарбием» (правда, он принял христианство).
Но, к несчастью, умных правителей, которые не позволяли себе быть зашоренными религиозными или идеологическими догмами, было не так много в истории. В качестве примера можно привести историю правления Оливера Кромвеля, который в XVII веке вернул в Англию евреев, изгнанных из страны за 400 лет до этого.
4
Но мир не стоит на месте. В прошлом действительно было много экономических «ниш», которые еще пустовали, и их занимали еврейские эмигранты, но применим ли этот тезис к современной эпохе, когда, кажется, уже не осталось ни одной тропинки, по которой бы не прошел человек?
Думается, все ниши никогда не будут заняты. На каждом историческом отрезке пути возникает все больше и больше «тропинок». Чтобы оценить те процессы, которые происходят в наши дни, нужно время. Может быть, даже много времени. С точки зрения еврейской истории самым знаменательным является тот факт, что урбанизация привела к лишению евреями мест компактного проживания, когда та или иная форма деятельности становится традиционной для всего этноса. Но примеры из первой половины ХХ века уже можно привести. И главный из них – судьба евреев советской России. Урбанизация коренным образом изменила специфику существования даже и такой отсталой и забитой средневековыми предрассудками страны, как царская Россия, но, когда большевикам пришлось эту страну перестраивать, основную нишу главных «перестройщиков» опять заняли евреи.
Еврейство было самой многочисленной из диаспор, рассеянных на всей территории России, притом – самой образованной и дисциплинированной группой населения. Эти два последних качества привлекали большевиков, делали евреев союзниками в становлении власти, что дало свои результаты: в первые послеоктябрьские месяцы именно евреи, заменив бойкотировавшее новую власть царское чиновничество, помогли большевикам восстановить хоть какой-то порядок в стране. Вот как этот факт в истории оценил В.Ленин: «Большое значение имело для революции то обстоятельство, что в русских городах было много еврейских интеллигентов. Они ликвидировали тот всеобщий саботаж, на который мы натолкнулись. Еврейские элементы были мобилизованы против саботажа и тем спасли революцию в тяжелую минуту. Нам удалось овладеть государственным аппаратом исключительно благодаря этому запасу разумной и грамотной рабочей силы» (1920).
После окончания Гражданской войны, когда большевистская власть прочно встала на ноги и потребность в тех, кто помог этой власти укрепиться и обрести силу, уже исчезла, евреев стали активно вытеснять из той «ниши», которую они занимали в годы революции и послереволюционного переустройства. Вот свидетельства самих евреев. Григорий Зиновьев, один из лидеров большевиков, выступая на заседании американской комиссии, работавшей в декабре 1922 г., то есть всего через пять лет после Октября 1917 г., в рамках >IV конгресса Коминтерна, сказал буквально следующее «Когда мы на Украине, наконец, прочно стали на ноги, Ленин сказал: «У нас на Украине слишком много евреев. К осуществлению власти должны быть привлечены истинные украинские рабочие и крестьяне». А в августе 1926 г. на совещании ЦК по борьбе с антисемитизмом один из руководителей Центрального бюро Евсекции Абрам Мережин заявил: «С XII съезда мы усиленно проводим снятие евреев с ответственных постов. Это происходит по всему СССР, начиная сверху и кончая окружкомами». И сказано это было Мережиным именно в дни, когда в стране отмечалась вспышка бытового антисемитизма, и это было откровенной попыткой пойти на уступку антисемитам, чтобы снизить накал страстей.
Но советская Россия была в первые послевоенные десятилетия наполнена таким огромным количеством «ниш», что, для того, чтобы их занять, нужно было, как минимум, ликвидировать в стране безграмотность. А еврейская «рабочая сила» уже была к этому времени достаточно образованна. Более того, еврейское население было самой грамотной группой населения страны, оказавшейся руках большевиков. Когда в 1926 г., спустя девять лет после Октября 1917 г., в СССР была проведена перепись населения, выяснилось, что среди лиц, старше 9 лет, то есть той части населения, которая уже могла говорить о своей грамотности, лишь евреи отметили, что 85% из них могут читать и писать. У других, титульных народов с этим показателем было намного хуже: русские – 58%, украинцы – 53%, белорусы – 47%. Поэтому, когда страна еще только бросилась ликвидировать безграмотность, евреи уже шли в университеты получать специальное образование, столь необходимое для терпящего бедствие народного хозяйства и возникающей на обломках империи новой, пролетарской культуры.
Но прошло еще 20 с небольшим лет. Острая нужда в евреях несколько схлынула. «Ниши» постепенно начали заполняться специалистами коренных национальностей. Вот почему И.Сталин, встречаясь в 1939 г. с министром иностранных дел фашистской Германии И.Риббентропом, уже мог смело заявить, что «ждет лишь того момента, когда в СССР будет достаточно своей интеллигенции, чтобы полностью покончить с засильем в руководстве евреев, которые на сегодняшний день пока еще ему нужны». С «руководящими кадрами некоренной национальности» расправились в 1937 году, с творческой интеллигенцией – с 1947 по 1953 гг. Тогда же перестали принимать в институты еврейскую молодежь. Правда, теперь локти кусают: отставание России в области фундаментальных наук стало просто гибельным. А мог ли Сталин заметить, что еще рано так кардинально решать «еврейский вопрос»? Мог. Вот цифры. Они взяты из переписи населения 1939 года. Перепись уже фальсифицирована. Первые результаты переписи, проведенной за два года до этого и показавшей убыль нескольких миллионов человек в годы голодомора и коллективизации, были уничтожены, а творческий коллектив, работавший над итогами переписи, уничтожен. Но даже эти, фальсифицированные результаты многоречивы.
Дело в том, что повысить образованность населения, особенно его творческой прослойки – интеллигенции, оказалось не так просто, тем более, что эта самая интеллигенция по всем концептуальным установкам большевиков классом, подобно пролетариату и крестьянству, не являлась и вообще считалась носителем буржуазно-националистической идеологии. Естественно, что даже спустя 20 лет после установления советской власти прослойка лиц с высшим образованием у коренного населения была мизерной: евреи – 57 чел. на 1000 населения, русские – 6,2, украинцы – 5,3, белорусы – 4,7. О том, что для решения этой серьезнейшей проблемы потребуется не одно поколение (особенно, когда речь идет о стране такой трагической судьбы), показала перепись населения 1989 года. Как известно, начиная с середины 40-х гг., евреи подвергались открытой дискриминации при приеме в ВУЗы. Число поступлений в институты молодежи славянского происхождения выросло к концу 80-х гг. в 20 раз, в то время, как еврейской – только в 10. И, тем не менее, число лиц с высшим образованием на 1000 населения старше 15 лет согласно последней советской переписи 1989 года по-прежнему остается трудно соизмеримым: евреи – 561, русские – 138, украинцы – 108, белорусы – 107.
Кому же тогда страна Советов обязана феноменальным достижениям в области теоретической и ядерной физики, космонавтики и современного вооружения? Евреям, которых успели призвать под знамена этих наук из числа тех, кто успел получить фундаментальное образование в первые два десятилетия советской власти. Одно только перечисление имен ученых, достигших решающих результатов в наиболее милитаризованных и ценимых властями отраслях науки, приводит в восхищение. Вот они, корифеи современной науки: А.Иоффе, Л.Мандельштам, Г.Ландсберг, Я.Френкель, Ю.Харитон, А.Шальников, В.Векслер, Л.Ландау, И.Франк (два последних – Нобелевские лауреаты), И.Кикоин, А.Мигдал, И.Померанчук, Б.Понтекорво, Я.Зельдович, В.Гинзбург, В.Гольданский… Это только первый ряд…
Что касается «творческих ниш» в области культуры, то ХХ век тоже не является исключением в истории. Он оставил нам примеры, когда многие достижения в культуре оказались делом, в основном, еврейских специалистов. Вот один из них – развитие кинематографа.
Когда братья Люмьеры изобрели кино, фотографы, которые к тому времени достигли больших высот, сказали: «Ну, что это за искусство – какие-то движущиеся картинки! Вот фотография – это искусство!», и не пошли в кинопроизводство. Кто же туда пошел? Те, кому еще только приходилось искать свое место в жизни, и это были евреи – в основном, эмигранты из России. Они построили первые кинозалы (иногда это были обычные дощатые сараи), изобрели, а затем без конца совершенствовали киносъемочную технику, создали кинопроизводство, получили патенты на распространение кинолент, сняли первые игровые, а позднее звуковые и цветные фильмы. Евреи основали несколько кинофирм-гигантов – «Парамаунт», «Метро-Голдвин-Майер», «Уорнер бразерс» – и создали так называемую голливудскую систему кинопроизводства. Евреи дали миру блестящую плеяду продюсеров, сценаристов, режиссеров, композиторов, актеров и прочих деятелей кинематографа.
Еще один пример – история джаза в СССР. В конце 1920-х гг. океан пересек и захватил Европу джаз – единственная новая форма музыкального искусства, которую принес миру ХХ век. Джаз – это музыка больших городов, психологически так или иначе отражающая их напряженный ритм, характер их сложной, сотканной из разнообразных элементов палитры, моторику заводов, фабрик, суету транспорта, городского быта. Музыкальная аудитория России, привыкшая к широте русской народной песни, к салонным романсам, к лирической песне, не восприняла (а во многом и до сих пор не воспринимает) джаз. Какова же была реакция композиторов, дирижеров, исполнителей? Они, в большинстве своем, отказались осваивать новую музыку, отвергнув ее даже в качестве эстрадного жанра и допустив, в лучшем случае, на танцевальную площадку.
Кто же, в таком случае, заложил основы джаза в СССР? Кто заполнил пустующую нишу музыкального бизнеса? Музыканты, в основном, еврейского происхождения: Валентин Парнах, Александр Цфасман, Леонид Утесов, Яков Скоморовский, Борис Ренский, Николай Минх, Виктор Кнушевицкий, Георгий Ландсберг, Эдди Рознер, Иосиф Вайнштейн и многие другие. Советская идеология допустила джаз на первом этапе его становления¸ потому что расценивала его как музыку, родоначальником которой был страдающий от расизма негритянский народ США, что очень льстило ревнителям классовой теории развития человечества. Что касается роли евреев в становлении в СССР этого «негритянского» искусства, то в 1930-е годы даже имел хождение такой анекдот: «Рабинович, где вы работаете?» «В негритянском джазе» – «И много там негров?» – «Нет, только я и Абрамович, остальные все – евреи».
Но прошло 20 лет, и в тот момент, когда джаз достиг пика своей популярности, его под лозунгом борьбы с низкопоклонством перед Западом в 1948 г. в СССР просто запретили: оркестры разогнали, а кое-кого из числа наиболее ярких представителей (к примеру, Эдди Рознера) просто сослали в ГУЛАГ. Джаз выгнали даже с танцевальной площадки, а танго, фокстроты и буги-вуги заменили на па-де-катр, па-де-патенер и другие бальные танцы. Сейчас, в эпоху разгула рока и тотального торжества «попсы», джаз в странах бывшего СССР остался только в форме некоей камерной музыки и собирает сравнительно небольшую аудиторию городской публики. Вместе с евреями из джаза ушел и сам джаз.
История и в самом деле повторяется, и вполне возможно, что совершенно правы те, кто утверждает, что с уходом из какого-либо региона или рода деятельности евреев уходит и прогресс цивилизации в этой области. В этом, видимо, и заключается основная историческая роль евреев в жизни человечества.