Еврейское имя в истории Второй мировой войны. Часть 8
26. Лев Сквирский
Начало войны с Германией 22 июня 1941 года носило для Красной армии совершенно катастрофический характер. Гитлеровские войска продвигались на восток, лишь на отдельных участках встречая серьезное сопротивление. До конца 1941 года в плену у врага оказалось 3,4 млн. советских военнослужащих, в 1942-м году еще 1,6 млн. Казалось, что отступление Красной Армии приняло необратимый характер. К июлю 1942 года гитлеровцы заняли всю Прибалтику, Белоруссию, Украину, Крым и часть западных регионов РСФСР. Немецкий генштаб тогда поставил себе цель, захватив Кавказ, отсечь юг страны от ее центральной части. За 13 месяцев войны СССР лишился территорий, на которых располагалось около половины его экономического потенциала. За линией фронта оказались промышленные мощности, добывавшие 70% угля, чугуна и стали. В оккупированных регионах до войны проживали более 70 млн. граждан, там находилось 40% всех железных дорог.
Дальше так продолжаться не могло, и 28 июля 1942 года Сталин подписал знаменитый приказ №227. В нем вождь впервые вслух перечислил оставленные в руках врага территории и напрямую назвал причину катастрофы – «постыдное бегство». Вот как он изложил в приказе сложившуюся на фронте ситуацию: «Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами». Рассказ Сталина о тяжелейших потерях, поставленная им всенародно проблема дезертирства носили настолько откровенный характер, что приказ №227 стал для страны подлинным потрясением. В тксте приказа прозвучали и чисто пророческие слова:
«Отступать дальше – значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину… Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв».
Эти три слова: «Ни шагу назад!» стали подлинным заклинанием не только для армии, но и для всего населения страны. Они вошли в историю как один из примеров бесчеловечного использования человеческих ресурсов вопреки обстоятельствам, когда действия армейского руководства были продиктованы жестокой логикой – «солдат не жалеть, бабы еще нарожают». Приказ запрещал уход армейских подразделений из занимаемых позиций без соответствующего распоряжения вышестоящего руководства, а, чтобы предупредить такие эпизоды, предполагал создание особых заградительных отрядов, располагающихся позади частей, ведущих боевые действия. Всех солдат и офицеров, оставивших позиции без приказа командования, Сталин объявлял предателями, то есть подлежащими суду или расстрелу. Что касается руководителей высшего звена, которые допустили отход войск, находящихся под их командованием, должны предстать перед военным трибуналом. Приказ №227 был зачитан всем подразделениям Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) в период крупномасштабного наступления фашистов.
Осенью 1941 года ценой неимоверных усилий и огромных потерь советские войска все же остановили немцев и даже сделали попытку контрнаступления, однако оно захлебнулось, и нацисты вновь достигли значительных успехов. Но сегодня, анализируя эти, наиболее трагические периоды Второй мировой войны, невольно начинаешь задумываться, неужели на всем протяжении военных действий, от Северного до Черного морей, не нашлось ни одного участка фронта, который бы с начала войны ни разу не отступил от занимаемых позиций, как того требовал приказ №227 – ни шагу назад?
А ведь такой участок был. И был он совсем не маленьким. Мы просто об этом эпизоде периода Второй мировой войны мало знаем. Это была территория целого фронта – Карельского, созданного в конце августа 1941 года из части войск Северного фронта. В подчинении фронта находился также Северный флот. Этот фронт имел самую большую протяженность среди всех советских фронтов периода войны – до 1600 км в 1943 году. Обороняла его 14-я армия. Она держала под контролем побережье Кольского полуострова.
Противником 14-й армии была германская армия «Норвегия» под командованием генерал-полковника фон Фалькенхорста. В «Норвегию» входили три немецких горно-егерских и финский армейский корпуса. Преимущество в силах было трехкратным. Важнейшей оперативной целью немцев была Мурманская железная дорога, связывавшая незамерзающий порт Мурманск с остальной частью страны. Именно через Мурманск в СССР поступало все, что отправляли западные союзники России. И был еще один объект, который имел в этом регионе стратегическое значение, – порт Полярный, Главный пункт базирования Северного флота, в 35 км к северу от Мурманска.
Свое наступление немецко-финская группировка начала на шестой день войны – с рассветом 28 июня 1941 года. Сопротивление, с которым столкнулись немецкие части, для гитлеровского руководства было огромной неожиданностью. Их ждала мощная система обороны, созданная советской армией по всей протяженности фронта. И возникли все эти укрепрайоны за тот короткий промежуток времени, что пробежал между Финской и Отечественной войнами. И это был едва ли не единственный в стране случай, когда, вопреки царящей в стране атмосфере самодовольства и готовности быстро и без больших потерь завершить возможную войну на вражеской территории, руководство одного конкретного военного округа сделала все, чтобы отразить неожиданное нападение врага.
Кто же это был, командующий округом, посмевший проводить собственную политику на вверенном ему участке государственной границы так, как он понимал складывающуюся международную ситуацию? Это был не один человек, а два. Этакий «тандем»: генерал-майор Валериан Фролов и начальник штаба армии Лев Сквирский. Но было в этом союзе одна особенность. Еще в 1920 г. в бою с белополяками Фролов был контужен. Травма оказалась настолько серьезной, что пребывание его на командных постах все два пролетевших после этого десятилетия висело буквально «на волоске». Внешние проявления этой контузии с каждым годом становились все очевидней: нервный тик вел к тому, что Фролов постоянно кивал головой и дергал правым плечом. Значительную часть времени он проводил в госпитале. Спасало его то, что в критические моменты жизни он сосал трубку, наполненную каким-то, видимо, наркотическим содержимым и хотя бы внешне выглядел нормально.
Фактически, всю тяжесть работы со штабом и войсками держалась на Сквирском. Оценив по достоинству деловые качества своего подчиненного, Фролов добился, что Сквирский официально мог занимать две должности :одновременно: начальника штаба и первого заместителя командующего. Такого совмещения в ходе войны не было ни на одном фронте. Кстати, когда Сквирский занял обе эти должности, он был еще полковником.
Лев Соломонович Сквирский (1903 – 1990) всю сознательную жизнь отдал службе в армии. Выходец из еврейской семьи на киевщине, он уже в 16 лет стал солдатом Красной Армии. В 18 лет окончил Черниговские командные курсы, принимал участие в Гражданской войне. После войны – учеба в Киевской пехотной школе, и уже в 1924 году он в свой 21 год – командир взвода, затем роты. Начинал, как говорится, «с нуля», но в 1930 году он уже сотрудник Штаба РККА. В 1934 году переведен на должность старшего преподавателя в Военную академию имени М.В.Фрунзе, которую через год сам же и окончил. В сентябре 1939 года назначен начальником оперативного отдела штаба 14-й армии Ленинградского военного округа. В этой должности участвовал в советско-финской войне. Войну он встретил начальником штаба 14-й армии, которым стал 25 октября 1940 года.
Лев
Сквирский
Успехи, которые достиг Сквирский, фактически возглавляя Карельский фронт, носили для Второй мировой войны уникальный характер. Этот фронт имел самую большую протяжённость среди всех советских фронтов за весь период войны. При этом он был единственным, не имевшим сплошной линии фронта. А были у него только отдельные очаги сопротивления со своими линиями соприкосновения с противником и с незакрытыми участками между ними. И только он существовал в особо сложных северных природно-климатических условиях.
Войска 14-го фронта полностью выполнили задачу, не допустив захвата Кольского полуострова, Мурманска и Кировской железной дороги, сохранив базу советского Северного флота. Более того, именно на участке армии вражеские войска продвинулись на минимальное расстояние от государственной границы, а на участке 23-го укрепрайона и 14-й стрелковой дивизии (то есть на протяжении 140 км) врагу вообще не удалось перейти за пограничные знаки. При этом надо иметь в виду, что части армии тогда и вообще в 1941 году действовали практически без пополнений из глубинных районов страны.
Карельский фронт был единственным из всех фронтов Великой Отечественной, который не отправлял в тыл страны на ремонт военную технику и вооружение. Этот ремонт делался в специальных частях и на предприятиях Карелии и Мурманской области. Только на Карельском фронте для подвоза грузов использовались такие виды транспорта, как оленьи и собачьи упряжки. 140 воинов за боевые подвиги на Карельском фронте были удостоены звания Героя Советского Союза.
Кстати, была у Сквирского и третья должность — Командующий Кемской оперативной группы. Она прикрывала левое крыло Карельского фронта и насчитывала 6 стрелковых дивизий, 5 бригад морской пехоты и другие части. Кемская опергруппа подвергалась особому натиску немецко-финских соединений, пытавшихся прорвать или обойти ее оборону. Тогда им был бы открыт путь на Мурманск. Но опергруппа под командой генерала Сквирского стояла насмерть.
Лев
Сквирский
К началу 1944 года Верховному Главнокомандованию было ясно, что на Карельском фронте немецкие егеря и финская пехота наступать не будут. Выдохлись. А раз так… В феврале 1944 года Ставка назначила командующим фронтом маршала Мерецкова, а генерал-полковник Фролов стал его заместителем. Вместе с Фроловым убрали и Сквирского, назначив командующим 26-й Армией. К этому времени Кремль завершал кампанию глобальной замены командования во всех звеньях оперативного управления. Убирали не справившихся, ставили проявивших себя достойно военачальников. А среди таких было немало еврейских командиров, и уже в 1943 году они вели в бой 148 полков, 74 бригады, 50 дивизий, 23 корпуса всех родов войск. Командармами стали 7 евреев.
С 16 января 1945 года по январь 1946 года генерал-лейтенант Сквирский Л. С.– начальник штаба Беломорского военного округа, затем начальник штаба Уральского военного округа. В 1951 году окончил Военно-академические курсы при Военной академии РККА и затем преподавал в этой академии до выхода в отставку в 1960 году.
Лев Соломонович Сквирский скончался 5 апреля 1990 года. Похоронен на Троекуровском кладбище в Москве.
27. Франциска Манн
Во время Второй мировой войны на оккупированной немцами территории Восточной Европы существовали несколько крупных гетто, еврейское население которых вывозилось в лагеря уничтожения постепенно. В результате, с момента создания до момента окончательной ликвидации гетто протекало иногда более двух лет. Жизнь в этих гетто мало чем отличалась от обычной городской жизни. Население гетто страдало, естественно, от голода, холода и болезней, постепенно уменьшалось после каждого очередного погрома, но узники под руководством юденратов старались как-то поддержать настроение обывателей, не дать пасть духом и максимально уменьшить страх перед, как, тем не менее, все отчетливо себе представляли, неминуемой гибелью. Оккупационные власти, как могли, поддерживали эти начинания, хотя бы для того, чтобы избежать массовых акций протеста. По сути дела, с точки зрения еврейской общины, поддержание в гетто каких-то элементов общественной жизни было актом пассивного сопротивления оккупантам.
В качестве примера можно привести жизнь населения в Терезиенштадте – гетто на территории гарнизонного города Терезин в Чехии, существовавшем с ноября 1941 по май 1945 года. За эти годы через это гетто прошло около 140 тысяч человек, из которых 33 тысячи погибли, а 88 тысяч были депортированы в Освенцим и другие лагеря смерти, где и были уничтожены. Терезиенштадт отличался очень высоким образовательным и профессиональным уровнем заключённых, среди которых было немало учёных, литераторов, музыкантов, политиков с международной известностью. В нём действовали синагоги и христианские молитвенные дома. Были лекционные залы, выпускались журналы, проводились спектакли и выставки. Аналогичная жизнь теплилась и других крупных гетто. Достаточно перечислить только деятельность театров в некоторых из них.
Варшавское гетто было в три раза крупнее гетто в Терезиене. За время его существования через него прошло 450 тысяч заключенных. Выжило только 37 тысяч (8%). К 1942 г. в шести профессиональных театрах Варшавского гетто насчитывалось в общей сложности от 3500 до 4500 зрительских мест. Спектакли давали шесть вечеров в неделю. Некоторые театры в Варшавском гетто состояли из актеров, уволенных из польских театров, отчего представления шли на польском языке. Два театра действовали в Лодзи – любительский и детский. В январе 1942 года появился театр в Вильнюсском гетто. Он существовал по июнь 1943 года и дал 119 спектаклей, которые посетили 35 тысяч зрителей.
Во многих гетто существовали больницы, где узники могли получать медицинскую помощь. К примеру, в Минском гетто работали две больницы – соматическая и инфекционная. Врачами в них были не только специалисты городских клиник, но и преподаватели Минского медицинского института. Это их усилиями 100-тысячное население Минского гетто, существовавшее в условиях чрезвычайной скученности, было убережено от вспышек инфекционных заболеваний. После окончания войны на весь мир был озвучен подвиг врача Гизелы Перл, которая даже в условиях Освенцима смогла провести – без медицинского оборудования, без медикаментов и анестезии более трех тысяч абортов, чтобы не дать беременным узницам стать подопытным материалам для лаборатории Менгеле.
Некоторые участники всех этих действующих в гетто общественных структур становились членами подпольных организаций, и ряд из них остались в истории, благодаря своим подвигам и отдельным актам сопротивления. Легендой в истории Холокоста остался подвиг, которым была отмечена гибель польской балерины еврейского происхождения Франциски Манн.
Когда девочка из простой еврейской семьи Франциска Розенберг попала в балетную школу Ирэны Прусики – одного из трех крупнейших частных танцевальных заведений Варшавы, преподаватели школы сразу отметили ее способности. Ей уделяли в классе повышенное внимание. Франциска без труда осваивала все премудрости современного танца – и в классике, и в модерне. В 1939 году легкая и пластичная балерина заняла четвертое место в международном танцевальном конкурсе в Брюсселе.
Победа в престижном международном конкурсе, где ее соперниками было более ста участников из большинства европейских стран, открывал перед Франциской широкие перспективы. Ее имя стало известным в театральном мире. Перед ней открывалось большое будущее. Работа в балетных театрах, контракты и гастроли по столицам больших и малых государств, создание собственной школы… Казалось, все ей подвластно. Но началась война, и всем надеждам пришел конец. Еще до войны Франциска успела выйти замуж, и ее фамилия стала иной – Манн. В 1940 году молодая балерина оказалась в Варшавском гетто, и ей не оставалось ничего иного, как выступать в местном театре-кабаре Melody Palace. Это хоть как-то связывало ее с ярким прошлым.
Франциска была на хорошем счету у нацистов, которые любили ходить на спектакли с ее участием. Ей, одной из немногих, было позволительно покидать территорию гетто, поскольку она работала курьером между гетто и штаб-квартирой немцев, которая располагалась в отеле «Польша». И ее работа курьером, и танцы в кабаре создавали какое-то, пусть лживое, но все некоторое ощущение свободы, снимало напряжение и страх перед неизбежной трагедией. Это тоже было определенным тактическим приемом гитлеровцев, обманывавших узников возможным благополучным исходом их заключения. Еще одним приемом они воспользовались, запустив в начале 1942 года программу по выявлению скрывавшихся в городе евреев и выманиванию у них драгоценностей, которые они еще не сдали по требованию властей.
Было объявлено, что те из евреев, которые смогут документально подтвердить свое гражданство какой-либо нейтральной страны (например, предъявить паспорт этой страны), получат разрешение на выезд за пределы рейха. Новость быстро разлетелась. Особенно постарались в распространении такой информации по гетто сотрудничавшие с немцами евреи-коллаборанты из организации «Жагев». Не подозревающие подвоха жители гетто передали информацию участникам еврейского подполья. Те задействовали свои контакты, и вскоре еврейские фонды из Швейцарии начали слать в Варшаву паспорта – в основном, с гражданством южноамериканских стран. Паспорта поступали в Варшаву по нелегальным каналам, поэтому желающим для того, чтобы таком паспортом завладеть, нужно было заплатить немалые деньги – порядка 1500 долларов (20000 долларов в сегодняшних ценах).
Как позднее стало известно, число такого рода паспортов, оказавшихся в руках варшавских евреев, достигло трех с половиной тысяч. Владельцем такого паспорта стала и Франциска Манн.
Прикупивших «пропуск в жизнь» селили в отеле «Польша» в «арийской» части Варшавы, там же располагался штаб вымышленной организации, которая якобы должна была устроить переезд евреев в ЮАР. Вскоре в один из номеров гостиницы из гетто переехала и Франциска Манн.
Конечно же, вся эта история являлась провокацией, которую задумало и осуществило гестапо. У людей просто выманивали драгоценности и деньги. Обещание свободы так и осталось одним лишь обещанием. Спасение не состоялось. Точнее, состоялось, но у небольшого количества узников, которых потом обменяли на немецких военнопленных, бывших в руках у союзников. Остальные 3000 были обречены на смерть.
В июле 1943 года в отель приехала полиция. Отобрали 300 человек, которые были депортированы в лагерь для интернированных, находившийся во Франции в курортном городе Виттель. Это были те, кто был отобран для обмена. Остальных же загрузили в спальные вагоны и повезли на юг Германии. Вслух им объявили, что их везут на границу со Швейцарией, в пересыльный лагерь Бургау. На самом же деле их везли в Освенцим. В этой группе оказалась и Франциска Манн.
Ехали долго. Это был первый и последний случай, когда людей привезли в Освенцим не в товарных вагонах. Когда эшелон разгрузили, с ними провел беседу человек, который представился как «сотрудник Министерства иностранных дел Третьего рейха» Франц Хёсслер. И это была очередная ложь, ибо на самом деле это был начальник лагерной охраны.
Прибывшим объяснили, что Перед тем как пересечь границу, новоприбывшим необходимо выполнить небольшую формальность – принять душ в целях обязательной дезинфекции. Франциску вместе с другими женщинами отправили в барак, который на самом деле был раздевалкой перед газовыми камерами. В воздухе стоял непонятный запах, и витавшие в течение двух лет отрывистые слухи, что на самом деле нацисты в своих концлагерях убивают евреев, а потом сжигают их тела, моментально захватили всех прибывших. Охранники вдруг стали грубыми и крикливыми. Те, кто отказывался снимать одежду, потому что в ней в укромных местах были припрятаны драгоценности, стали получать удары прикладами. Это был конец.
В женской раздевалке началась паника. Возникли плач и крики отчаяния. Фанциска оказалась одной из тех немногих, кто не стал плакать и кричать, она все делала спокойно. Пока все в спешке стягивали с себя платья, кофты, чулки, балерина с задумчивым видом стала медленно и намеренно демонстративно снимать с себя одну вещь за другой. Охранники начали на нее откровенно пялиться. И тогда Франциска начала танцевать медленный стриптиз. Ее движения буквально гипнотизировали охранников, которые не видели уже ничего, кроме ее постепенно обнажающегося женского тела. Когда балерина, не прекращая танцевать, осталась в одних туфлях, напряжение достигло предела.
Рядом с Франциской стоял сержант. Подойдя к нему на расстояние вытянутой руки, Франциска стала медленно снимать туфли. Сняв одну, она вдруг стремительно швырнула ее в лицо сержанту. Удар был сильный, по лицу полилась кровь. Сержант, вытирая кровь с лица, расчехлил кобуру, но Франциска опередила его и первая выхватила из кобуры пистолет. Сержант отшатнулся, и две пули подряд, которые предназначались ему, попали в живот стоящему рядом эсэсовцу. Потом прозвучал еще один выстрел. Пуля попала в ногу сержанта. Выстрелы стали для женщин в раздевалке сигналом к действию. Началась отчаянная драка за жизнь. Еще одному эсэсовцу откусили нос, другому частично содрали кожу на голове. Когда раненых охранников вытащили на улицу, начальник Зондеркоманды приказал срочно запереть раздевалку и через стены расстрелять стихийное восстание. Оставшихся в живых отправили в газовые камеры. Погибли все. В том числе, и Франциска Манн.
Об этом эпизоде осталась запись в одном из рапортов коменданта Освенцима Рудольфа Хесса. Всплыл этот факт и на суде Адольфа Эйхмана, который подтвердил, что известного своим садизмом эсэсовца Йозефа Шиллингера действительно убила еврейка. Сохранились сведения и о раненом в ногу сержанте Эммерихе, у которого было настолько серьезно повреждено колено, что ходить нормально он уже никогда не мог. Впрочем, эти печальные уже не особо важны. Важно, что воздушная балерина из богемной Варшавы, сама того не планируя, дала всем живым урок – бороться за себя до последней капли крови. И даже если война за жизнь очевидно заканчивается не в вашу пользу, всегда остается еще один бой – за достойную смерть. Этот бой Франциска Манн точно выиграла.