Германский оккупационный режим в Беларуси и еврейское население

Кузьма КОЗАК (Минск)

Раздел I
Германский оккупационный режим: историографические формы

В ряду разработчиков данной проблемы прежде всего необходимо отметить работы доктора исторических наук В.Ф.Романовского [2], который впервые ввел в научный оборот данные о количестве немецко-фашистских лагерей, их филиалов и отделений. В последующем, не меняя концептуальности представленных им характеристик, ряд авторов расширили информационный ряд. В качестве примера можно привести специальную работу о контрационных лагерях Беларуси молодого историка из Гродно М.Я.Савоняко [3]. Публикации немецких историков М.Бросцата и Е.Когана, содержащие большой фактический материал и важные обобщения, позволяют представить общую картину нацистских лагерей в системе оккупационного режима [4]. Впервые лагеря уничтожения представлены как системная форма структуры, аппарата управления, официальной организации заключенных, внутреннего режима, порядка наказаний и т.д.

Особенно важным нам представляется анализ осуществления местными военными и гражданскими оккупационными органами установок германского политического руководства на примере их взаимоотношений с еврейским населением. Как известно, действия германских властей были направлены на тотальное его уничтожение, что позволяет наиболее полно выявить и определить основные формы и методы деятельности различных политических, военных, военно-экономических, гражданских структурных сил. На наличие такой функциональности в системе оккупационных органов власти на протяжении всего периода войны в Беларуси обратили внимание первоначально зарубежные авторы из США, Германии, Великобритании [5].

В последнее десятилетие ХХ века в Германии появилось немало коллективных и персональных работ о депортации в Беларусь и уничтожении в гетто и лагере смерти Тростенец еврейского населения из Германии, Австрии, Чехии, Польши и других стран Европы [6]. По этой проблеме отдельно следует выделить работы немецкого научного публициста Пауля Коля [7]. Его работы позволили выявить главные аспекты в деятельности Германии на Востоке:

-- руководство немецкого рейха планировало войну против СССР с целью политического господства, идеологического расового геноцида в отношении советского населения [8];

-- одной из составных частей расовой и идеологической войны было физическое уничтожение советских евреев [9];

-- отдельной целью стало массовое убийство советских военнопленных [10].

Работа другого немецкого историка Хартмунда Ленгарда "Жизненное пространство на Востоке". Немцы в Белоруссии 1941-1944" [11] позволила сделать вывод, что непосредственными создателями жизненного пространства на Востоке были не столько местные органы управления, сколько представители немецкой администрации. Ценность данной работы и в том, что автором освещены узловые вопросы оккупационной системы, такие как: структура оккупационной власти, сущность захватнической политики и политики уничтожения мирного населения, преступления по убийству военнопленных и евреев, борьба против партизан и подпольщиков.

Серьезный вклад в понимание сущности оккупационного режима на Востоке внесла работа американского историка Александра Далина [12]. Представленный им еще в середине 1950-х гг. характер основных военных действий Германии против СССР, стал, в некотором роде, хрестоматийным. Его выводы были основаны на анализе деятельности основных организационных структур Германии: СС, вермахта, военного и политического руководства. Особое внимание было уделено деятельности гражданской администрации, осуществлению массового уничтожения населения (в том числе еврейского) военными структурами. Подход такого рода оставался для западных историков наиболее рациональным.

Менее представлен в историографии, казалось бы наиболее важный аспект войны -- деятельность армейских и военных формирований в тыловых зонах. В большей степени он присутствует в характеристиках зондеркоманд, айнзатцгрупп в период 1941-1942 гг. на территории оккупированного Советского Союза, данных Р.Михаэлисом, Питером Кляйном (айнзатцгруппы службы безопасности и СД) и Кристианом Герлахом (айнзатцгруппа "Б") [13].

В конце 1970-х - начале 1980-х гг. в работах Кристиана Штрайта и Краусника Вильгельма приведены доказательства согласованных действий вермахта с зондеркомандами Гиммлера [14]. В 1990 г. Вальтером Монашеком и Гансом Хеером такие случаи были представлены на примерах Беларуси и Сербии [15]. Обобщающие данные о массовых убийствах в местах принудительного содержания (Брест, Кореличи, Байки, Колдычево, Барановичи, Лесная, Большие Пруссы, Слуцк, Минск -- всего 17 мест) представлены в книге Поля Коля "Война немецкого вермахта и полиции" [16].

Было бы ошибкой утверждать, что немецкая научная школа доминировала по всем вопросам изучения оккупационной политики. Так, книга Пауля Хильберга об уничтожении евреев в Европе была опубликована в Германии после почти 20-ти лет ее первой публикации в США в 1962 г. [17]. Это было первое исследование о деятельности айнзатцгрупп в Советском Союзе.

Именно в это время в научных работах, авторы которых давали характеристику фашизма или тоталитаризма, гитлеризма или плутократии, было сконцентрировано внимание на внутренней природе гитлеровского режима. При этом уже в 1970-х появились работы, авторы которых (в частности Уве Дитрих Адам, Мартин Брошат и Ганс Маммсен) можно определить как структуралистов. Они подвергли сомнению концепцию, что в основе проводимой Германией политики лежали только идеология, приказы и распоряжения А.Гитлера [18].

Необходимо также отметить работу Михаэля Цимерманна о нацистской политике уничтожения цыган [19].

Участии местной коллабарации в Холокосте на территории Беларуси и Украины достаточно убедительно представлено в работе американского исследователя Мартина Дина [20]. Среди историков Израиля и США наибольший вклад в разработку проблем Холокоста внесли эмигранты Ш.Холявский, И.Арад, Д.Романовский, Л.Смиловицкий, С.Шварц, А.Гольдин . Что касается Беларуси, то авторы обычно ограничивались лишь рассмотрением отдельных фактов в контексте общих военных действий на Востоке. Будет правильным отметить первую книгу о нацистской политике геноцида против еврейского населения Беларуси, автором которой был участник сопротивления в Минске Г.Смоляр. В ней даны описания первых погромов, представлена деятельность антифашистского подполья в Минском гетто, участие бывших узников в партизанском движении [22].

Лишь в 1990-х годах в Беларуси, в результате определенных политических изменений в общественной жизни стала возможным разработка военной евристики. Заметным явлением в белорусской историографии стали работы Э.Г.Иоффе, Е.С.Розенблата, И.Е.Еленской, Р.А.Черноглазовой, М.Б.Ботвинника, Б.П.Шермана [23]. Наряду с данными работами важным явилось введение в научный оборот нетрадиционных источников -- воспоминаний (в т.ч. упомянутого выше Г.Смоляра) о сопротивлении в гетто, участии евреев-партизан в вооруженном сопротивлении против нацистов и т.д. [24].

Усиление работ по Холокосту за счет истоковедческого анализа было необходимо из-за сложности обработки и введения в научный оборот зарубежных материалов, а также из-за долгого отсутствия собственных исследований по данным вопросам [25]. В результате появились документальные сборники, подготовленные на основе отечественных и зарубежных архивных материалов, ряд из которых были впервые вводены в научный оборот.

Особое место в источниковедческой базе стали занимать воспоминания непосредственных свидетелей трагедии. На их основе можно делать дискурсы от информационности к аналитическому восприятию проблемы. В некоторой мере данное исследовательское направление усиливают воспоминания, опубликованные за рубежом [27]. В этом ряду ценным источником представляются своды памятников геноцида евреев в Беларуси со всей необходимой информацией о каждом массовом захоронении [28]. В этом ряду стоит и издание материалов Минской международной конференции "Генацыд у Другой сусветнай вайне: праблемы даследвання (у памяць ахвяр Трасцянца)" [29]. Однако, при этом следует все же отметить, что при отсутствии монографических работ и анализа опубликованных документальных источников эти воспоминания во многом теряют свою научную ценность.

С появлением в 2003 г. монографии профессора Э.Г.Иоффе "Белорусские евреи: трагедия и героизм. 1941-1945" определилось еще одно направление в изучении Холокоста -- сопротивление еврейского населения германскому оккупационному режиму [31].

Анализ современного состояния изучения проблемы Холокоста в Беларуси позволяет выделить три основные вектора исследовательской работы:

1. Состояние еврейского общества накануне нападения Гекрмании на СССР (проблема беженцев, оценка количества еврейского населения, оказавшегося в зоне оккупации)

2. Расчет потерь еврейского населения в ходе геноцида.

В вопросе оценки потерь еврейского населения в результате гитлеровского геноцида единство взглядов отсутствует. По мнению Р.А.Черноглазовой, жертвами найцизма стали свыше 400 тысяч евреев [32]. Если к этой цифре добавить данные гибели мирного населения в прифронтовой полосе, а также от голода и эпидемий среди эвакуированных и депортированных, то общие потери евреев в годы Второй мировой войны можно оценить в 510 тыс.чел. (74% довоенной численности).

Большинство авторов работ по истории Великой отечественной войны склоняются к цифре 600 тыс. чел. [33]. По рассчетами Э.Иоффе -- 805 тыс.чел., в том числе 90 тыс. -- иностранных граждан [34]. Одновременно следует отметить, что и в оценке общих потерь населения Беларуси происходит определенная корреляция: если раньше была принята цифра 2,2 млн. погибших, то теперь (на основе списков погибших, приведенных в многотомном издании республиканской историко-документальной книги Память) эта цифра вырастает до 3 млн. чел.

3. Введение в научный оборот нетрадиционных источников, более полное освещение повседневной жизни еврейского населения в гетто.

Раздел II
Состояние еврейского населения накануне войны

Германский национал-социализм оставил после себя в Беларуси свои жестокие следы. В долгосрочных планах германского высшего политического и военного руководства стояла германизация не более 25% граждан СССР, 20% поляков и тотальное уничтожение евреев и цыган. При этом меры по уничтожению еврейского населения были обозначены германской военной и гражданской администрацией как первоочередные. Уже с началом оккупации Польши многочисленные группы евреев, спасаясь от преследования, делали отчаянные попытки перейти на территорию Беларуси. По большей части, этой цели они не смогли достичь [35].

Вместе с тем, к концу 1939 г. в Беларуси, прежде всего на территории западных районов, оказалась большая группа перемещенных не только с этнической части Польши, но и из других регионов. Из общего количества беженцев 72896 чел. -- 90,3% (65796) были евреи (4290 -- поляки, 1703 -- белорусы) [36]. Число беженцев по областям распределялось неравномерно: Белостокская -- 39648, Брестская -- 10676, Барановичская -- 5546, Пинская -- 2533, Вилейская -- 550, Минская -- 3314, Витебская -- 4108, Могилевская -- 4101, Гомельская -- 1480, Полесская -- 940 чел. Всего к началу 1940 г. на территории Беларуси насчитывалось 110 тыс. беженцев. В основном, это было еврейское население, в том числе 86890 -- на территории Западной Беларуси [37].

Анализ демографических данных показывает, что в на территории Беларуси предвоенный период прожмвало 7,9 млн. белорусов, 940 тыс. евреев, 930 тыс. поляков, 590 тыс. русских, 160 тыс. украинцев, 90 тыс. литовцев, 6,5 тыс. немцев. Из общего числа еврейского населения лишь 150-180 тыс. смогли в июне-августе 1941 г. выехать в тыл СССР. Часть из них была призвана в Красную Армию. Из Западной Беларуси выехало только 22-30 тыс. евреев. Следует предположить, что в целом на территории оккупированной Беларуси оставалось еще 650-680 тыс. евреев (6,5% всего населения), в том числе, 570 тыс. -- в городах.

Несколько иные цифры дают зарубежные исследователи. По данным немецкой стороны, в Беларуси накануне войны проживало 900 тыс. евреев; по данным Л.Смиловицкого -- более 1 млн. (12,8%) [38].

Причинами того, что лишь небольшая часть еврейского населения смогла эвакуироватося, была определенная политика дезинформации, напрпавленная на сохранение спокойствия среди населения, в том числе еврейского [39]. Дезинформация шла и в Ставку Верховного Главнокомандующего. В частности, уже в одном из первых донесений секретаря ЦК КП(б)Б, члена Военного Совета Западного фронта П.К.Пономаренко сообщалось:

"Тов.Сталину... настроение белорусов исключительно патриотическое... Должен подчеркнуть исключительное бесстрашие, стойкость и непримиримость к врагу колхозников в отличие от некоторой части служащего люда городов, ни о чем не думающего, кроме спасения шкуры. Это объясняется, в известной степени, большой еврейской прослойкой в городах. Их обуял животный страх перед Гитлером, а вместо борьбы -- бегство..." [40].

Раздел III
Правовые основы взаимодействия германских органов с еврейским населением

Практическое осуществление карательных мер по отношению к еврейскому населению началось уже на первом этапе установления оккупационного режима. Как правило, оно осуществлялось по следующим направлениям:

-- физическое уничтожение евреев как комиссаров и как поборников большевизма;

-- временная изоляция евреев для использования на работах с дальнейшей физической ликвидацией;

-- розыск евреев, скрывающихся в среде гражданского нееврейского населения (приказы требовали их выдачу германским властям);

В каждом из данных направлений имелись свои специфические особенности. Однако их характер сочетал как военные, так и административные методы.

Уже в первом административном распоряжении от 7 июля 1941 г. командующий тыловыми армиями группы "Центр" М. фон Шенкендорф среди прочих установил знаки отличия для евреев [41]. Усиление местного ресурса за счет образования вертикальной системы управления округами, районами, гминами и деревнями, назначения бургомистров городов и районов, старост деревень -- осуществлялось, прежде всего, привлечением нееврейской и некоммунистической интеллигенции [42]. В последующих директивах германского руководства были определены правила проживания, хозяйственной деятельности и даже организации культурной жизни (посещение театров, кино и т.д.) [43].

В период первого этапа оккупации обращают на себя оценки военных властей положения среди населения Минска. Ими определено, что настроение среди населения подавленное: многие остались без крова, продовольственное положение ухудшается. Выводы в определенной мере схожи с аналогичными при оккупации Европы. В этом, по мнению немецких властей, конечно же виновны евреи: "дома, очевидно, подожжены евреями, так как они должны были [их] освободить для возвращающихся белорусских беженцев". Далее следует вывод, что ярость населения уже вызвала некоторые ации против евреев, и население готово начать погромы [44].

Действительно, модель организованного поведения части населения была построена на том, чтобы силами различных политических и военных ведомств направить его на сознательные антиеврейские проявления, как это удавалось осуществить в странах Европы, а также в Польше, Западной Украине, прибалтийских странах. В этот период первыми частями вермахта в Минске был создан лагерь гражданских пленных, в котором было размещено все мужское население города. Не дожидаясь осуществления предусмотренных погромов, непосредственно германскими подразделениями было ликвидировано 1050 евреев. До середины августа 1941 г. айнзацгруппа "Б" вместе с другими военными формированиями уничтожила 17 тыс. евреев [46].

А вот еще несколько примеров. По пути следования Антополь -- Береза-Картузская -- Минск к 1 сентября 1941 г. 322-м батальоном по маршруту следования было уничтожено 1171 еврей и 8 коммунистов. Кавалерийская бригада СС по дороге в Могилев уничтожила 2400 евреев [47]. По свидетельству полиции безопасности и СД "инсценировать погрому до сегодняшнего времени... оказалось невозможным. Основная тяжесть карательных операций на первом этапе была направлена против еврейской интеллигенции. Белорусская расстреливалась только в случаях, когда безусловно было доказано, что они [задержанные] являются большевистскими активистами" [48].

"Очистка территории" не была произвольным актом вермахта, а осуществлялась, по всей видимости, по согласованию с гражданской администрацией. Глава администрации Остланд Генрих Лозе в своих "Предварительных директивах по обращению с евреями" от 18 августа 1941 г. определил "минимальные меры" -- "пока невозможно осуществить иные мероприятия в смысле окончательного решения еврейского вопроса". В целом же, по его словам", "территория должна быть очищена от евреев" [49].

Анализируя ситуацию, сложившуюся в Беларуси в начальные месяцы оккупации, можно сделать два основных вывода:

Первый. В Беларуси германскими органами не удалось спланированно провести еврейские погромы. Население стремилось быть в стороне от осуществляемой политики уничтожения еврейского населения. Оно сострадало и симпатизировало евреям. Однако, были и исключения: в каждом населенном пункте имели место проявления антисемитизма [50], которые, к счастью, не носили массового характера и осуществлялись под нажимом оккупантов. Учитывая, что в условиях войны способы самосохранения могут носить самые различные проявления, данные случаи требуют индивидуального рассмотрения.

Второй. Так как перед военным командованием задачи по изоляции еврейского населения были одними из главных, сложилась функциональная схема в структурах как военных, так и гражданских органов. По мере движения директив и приказов из центров политического руководства Германии они приобретали конкретные формы. Анализ многочисленных решений на уровне штабов дивизий, военных комендатур и более мелких структур позволяет определить, прежде всего, военную напрвленность в разрешении еврейского вопроса.

Взаимодополняемые решения высших и местных органов власти являлись достаточно эффективными. Так, одним в одном из первых приказов от 17 июля 1941 г. было определено разделение заключенных на национальные группы в лагерях для военнопленных. Не дожидаясь начала работы гражданских оккупационных органов в зоне 281-й ОД, принимались решения о создании гетто. И именно подразделения вермахта информировало коммендатуры в ГОБ о наличии больших групп евреев и цыгвн [51].

Жизненное пространство для евреев было определено решениями главного командования от 24 ноября 1941 г. и уточнено комендантом ГОБ от 15 декабря 1941 г. [52]. Так в приказе N24 от 24 ноября об уничтожении евреев и цыган говорилось: "Как требуют вышеназванные приказы, евреи должны исчезнуть с лица земли, а также должны быть уничтожены цыгане. Проведение больших акций против евреев не входит в задачу частей... Эти акции будут проводиться гражданскими властями и полицейскими частями [53].

Практически основные нормативные акты рейхскомиссариата Остланд по решению еврейского вопроса были изданы 27.08, 25.09 и 1.11.1942; 17.03, 22.03 и 15.06.1943 и др. Так, 27 августа 1942 г. было определено, что создание гетто -- это политическое мероприятие, которое входит в сферу вопросов отдела политики. К ответственности администрации отнесено: создание и содержание гетто, сохранение рабочей силы евреев, эксплуатация сооружений. Обеспечение безопасности -- задача СС и полиции. Наряду с этим, контроль за недвижимым имуществом должен осуществляться администрацией гетто. Характерно, что к предметам движимого имущества отнесено "использование рабочей силы евреев, считающейся захваченным имуществом" [54].

Раздел IV
Гетто

Становление оккупационного режима осуществлялось германским органами в ходе административно-правовой политики по выявлению и изоляция прежде всего бывших военнослужащих, евреев, цыган и др. Среди всех категорий отдельную и наиболее массовую группу составляли евреи. Они вносились в отдельные списки и подлежали отдельному проживанию. В Минске Так, приказ полевого коменданта "Об образовании еврейского жилого района в г.Минске" (гетто) появился уже 19 июля 1941 г.. К 1 августа 1941 г. вся его территория было ограждена. В сентябре (по неполным данным) там уже находилось около 55 тыс. человек. Входы в зону были установлены по ул.Республиканской (угол Республиканской и Шорной) и Островского [55].

Для урегулирования еврейского вопроса во всех городах Беларуси были назначены уполномоченные представители еврейского Совета (2-10 чел.). По решению оккупационных властей этот совет должен был отвечать за поведение еврейского населения и выполнение им всех распоряжений германского командования. Именно Совет обеспечивал регистрацию еврейского населения и подбор людей от 15 до 35 лет в рабочие группы. Еврейский Совет подчинялся временным городским комиссарам, подобранным опергруппой из числа белорусов [56]. В начале июля 1941 г. в Минске председателем комитета стал Илья Мушкин. При комитете были созданы отделы труда, снабжения, опеки, а также паспортный, пожарный отделы. Основными функциями созданной в гетто полиции являлись: охрана улиц, входов и выходов, изъятие вещей, организация облав для отправки на работу, помощь немцам и литовцам во время облав на жителей гетто и период погромов [57].

На одежде узников должны были быть знаки отличия -- желтые латы. Белый прямоугольник на груди и спине с номером указывал номер дома, в котором данное лицо проживает. Рабочие колонны были закреплены за определенными строительными или хозяйственными объектами. Была создана и тюремная, в которую входили сапожники, портные, штукатуры, маляры. Колонну как правило сопровождало 2-5 немецких солдат или полицейских. По возвращении с работы полиция визуально осматривала колонны с целью не допустить проноса питания или других запрещенных средств из русского района [58].

Организационный период создания вспомогательных органов в гетто продолжался с июля по декабрь 1941 г. Так, в Бресте место для проживания еврейского населения было определено15 декабря 1941 г. К 26 января действовал юденрат в составе 12 человек (председатель -- Херт Розенберг) [59]. Однако, в некоторых случаях, если евреев было небольшое количество, назначался только староста (как например, в Чашниках, м.Яновичи Витебской области), или вообще никто не назначался (Сенно) [60].

Таким образом, управление гетто осуществляли немецкие коменданты -- начальники гетто. (К функциям управления относились меры по поддержанию внутреннего порядка и сохранению дееспособности трудовых отрядов. Осуществление сохранения безопасности являлось задачей СС и полиции). Особая роль в укреплении гетто отводилась внутреннему самоуправлению. При коменданте гетто, создавались органы самоуправления: еврейские советы (юденраты) и еврейская полиция -- служба охраны порядка. Границы гетто определялись полицейскими комиссариатами [61].

Создание юденратов определялось директивой Гейдриха 1939 г. по вопросу обращения с еврейским населением [62]. Всего на территории Беларуси в разных его формах действовало 238 гетто в 216 населенных пунктах. Временные рамки их существования были различными: от одного-двух месяцев до более двух лет (Минское гетто) [63].

Раздел V

Кроме организационных задач оккупационные органы должны были осуществлять и экономические функции. Так, ряд дирректив обеспечивало взаимодействие различных хозяйственных структур и учреждений: банков, торговли, организаций опеки, сберегательных касс, аптек и т.д. [64]. Уже после занятия территории Беларуси германскими органами было объявлено, что все имущество, как принадлежавшее государству, так и оставленное без хозяев, а также конфискованное еврейское имущество (постановление от 13.10.1941 г.) из-за военных действий переходит в собственность Германии [65].

Для повышения экономической активности среди населения использовался прежде всего еврейский капитал [66]. 28 июля, характеризуя кредитную политику в Минске, органы полиции безопасности и СД отмечали, что финансирование осуществляется путем принудительных займов у евреев. Для этого из более чем 200 мест, где действовали гетто, были представлены имущественные данные. Так, в Брестском гетто, согласно описи, его стоимость была определена германскими органами в сумме 293 560 рехсмарок (РМ, 5.10.1941 -- 10.02.1942) [67].

Сложившийся дефицит на рабочем рынке вынуждал широко привлекать для его ликвидации еврейское население, военнопленных и местную рабочую силу. Уже 18 августа 1941 г. даны уточнения по отношению к еврейскому населению на восточных территориях. С учетом данных обстоятельств принималось решение о привлечении к работам женщин до 45 лет. Это подтверждают данные состава работающих, где числилось 10 тыс. евреев, 2 тыс. военнопленных и только 55 местных рабочих [68].

Обращает на себя внимание также интенсивная эксплуатация труда населения в сфере использования трудовых ресурсов, обеспечения жизнедеятельности городов и предприятий, выполнявших заказы вермахта. Первый этап этой политики характеризуется стремлением использовать имевшуюся социальную и профессиональную структуру еврейского населения для восстановления экономического потенциала городов (открытие еврейских ремесленных мастерских и предприятий сферы обслуживания). На втором этапе главный упор делается на создании государственных предприятий и артелей, где применялась еврейская рабочая сила.

Так, в Бресте была создана 31 артель, в Белостоке -- 20, в Гродно -- 19 предприятий, в западных областях округа ГОБ -- 33 предприятия, на которых были заняты, в общей сложности, более 3000 евреев [69]. О широком использовании данной категории работающих оккупационными властями могут свидетельствовать донесения гебитскомиссариата Слуцка о том, что после ликвидации гетто он "сразу потерял 1400 рабочих, всех специалистов,ремесленников". "Евреи были отличными ремесленниками,-- говорилось в донесении. Теперешние ремесленники слишком примитивны, их надо еще обучать" [70].

Таким же образом в Бресте с января по июнь 1942 г. количество работающих евреев увеличилось с 4956 чел. (29,1% всего населения гетто) до 7994 чел. (45,1%); в Пинске с января до мая 1942 г. их количество также возросло (с 50,2% до 58,3%) [71]. Всего на состоянию на май 1942 г. в ГОБ по учетным данным работало 800 промышленных предприятий [72].

В отношении еврейского населения была разработана особая система налогообложения. В Западных областях Беларуси, включенных в состав Генеральных комиссариатов Волынь-Подолия и Беларусь, из заработной платы евреев высчитывался, корме общих, специальный еврейский 20%-й налог. В округе Белосток он составлял 50%. Еще одним методом ограбления еврейского населения являлось взимание подушного сбора. Кроме того, существовало внутреннее налогообложение еврейских общин, проводимое юденратами для формирования фонда заработной платы еврейским рабочим и текущих расходов юденратов [73].

Одним из методов налоговой политики являлись также контрибуции (золотые, денежные, натуральные). В г.Бресте, к примеру, контрибуция составила 1 млн. руб., в Слониме -- 2 млн. руб., в Барановичах -- 1 млн.руб., 5 кг золота и 10 кг серебра, в Белостоке -- 2,5 млн. руб. и 6 кг золота [74].

Типичным методом изъятия еврейского имущества были конфискации -- принудительные безвозмездные изъятия, носившие целевой характер и направленные на изъятие мехов, тканей, электроприборов и других ценных вещей. Кроме того, после создания гетто в распоряжение оккупационных властей переходило все имущество, оставленное за пределами гетто. Процедура присвоения была завершена в ходе "окончательного решения еврейского вопроса".

Раздел VI
Тотальное уничтожение евреев

С началом военных действий против Польши была издана секретная инструкция для айнзатцгрупп о необходимости перемещения евреев из малых местечек и населенных пунктов в гетто крупных городов. Существование гетто тем не менее с течением времени видоизменялось. Особенно с осени 1940 г. когда антисемитская политика оккупационных органов усилилась [75].

Следует отметить некоторые особенности массового уничтожения еврейского населения Беларуси. Кроме германских подразделений в нем принимали участие полицейские формирования Литвы, Латвии, Эстонии, Украины, а также российские и белорусские коллаборационные структуры. Этому способствовало нарастающее партизанское движение, которое объявили как еврейское. Такая совмещенность понятий позволяла применять карательные формы в отношении всех категорий населения. Этот фактор должен быть исследован и по причине того, что евреи, находясь за пределами гетто, в относительно безопасных местах, часто становились случайными жертвами.

Так, одними из первых на территории Беларуси вместе с подразделениями СС и СД для ликвидации очагов партизанского движения и, прежде всего, еврейского населения появились литовские и латышские формирования. В начальный период 1941 г. в Минске дислоцировалась каунасская команда СД. С осени их присутствие стало постоянным. Первым в Минск из Каунаса прибыл 2-й Литовский охранный батальон (с ноября 1941 г. -- 12-й; ком.-- майон А.Импулявичус) в составе 23 офицеров, 464 унтерофицеров и рядовых [76]. Его действия усиливал сформированный в Каунасе 11-й литовский батальон, который 27 октября 1941 г. был передислоцирован в Слуцк, а затем -- в Несвиж и Клецк, а в ноябре 1941 г. отбыл в Каунас [77].

Особую жестокость проявила рота латышей после проведения 27-28 октября 1941 г. 12-ым литовским батальоном в Слуцке акции по уничтожению евреев, о чем было отмечено в донесении гебитскомиссара Слуцкого округа в ГОБ [78]. Во время карательной операции против евреев Могилева 2 октября 1941 г., в ходе которой было уничтожено 2208 чел., приняло участие 23 офицера и военнослужащих украинской полиции [79].

Примеров участия вспомогательной полиции, в т.ч. белорусской можно привести немало. Так, с участием местной полиции в Слониме 17 июля 1941 г. из 2000 населения, главным образом еврейского, было уничтожено 1017 чел. [80]. В Борисове ликвидацию обеспечивали: начальник службы безопасности и СД гауптштурмфюрер Шонеман (рук.), комендант Шерер, комендант Зембина Илек при участии местных бургомистров Станислава Станкевича, начальника службы порядка Давида Эгофа, начальника полиции Петра Ковалевского и др. [81]. Местная полицимя принимала участие в погромах и в других городах, напимер, в Клецке 22.07.1942 г. [82].

В ряде населенных пунктов были организованы Сельские дружины мира и порядка. Так, к середине 1942 г. в Гомеле Комитет мира и порядка (рук.-- Соболев) объединял и сельские дружины. В них принимали участие лица из коренного населения, но не моложе 18 лет. Бывшие коммунисты и комсомольцы в такие отряды не допускались. Как было записано в программных документах по основам деятельности данной организации, "дружина борется с остатками еврейско-коммунистического воспитания нравственности..." [83].

Многие акции по уничтожению евреев, а затем и гетто производилось силами вермахта. Можно проследить, как шло уничтожение евреев руками солдат вермахта после 4 октября 1941 г., когда была впервые зафиксирована такая акция: Смолевичи (14.10.--1338 чел.), Койданово (21.10.--1000), Слуцке (27-28.10--5900) [84]. Вместе с помощниками вермахт в Борисове 27.10. уничтожил до 7000 чел., позднее в Бобруйске 5000. Активно действовал 11-й литовский ПБ, приданный 727-му ПП: Несвиж, Ляховичи (2.11.-- 4500), Турец, Смежно (5.11.--1000), Мир (9.11.--1800), Слоним (13-14.11--9000), Новогрудок (8.12.--3000) [85].

Оперативной группой "А" в ходе антиеврейских акций за декабрь 1941 г.- январь 1942 г. в Минске было уничтожено 41828 человек (оставалось в гетто еще около 128000) [86]. С сентября 1941 г. в акциях по уничтожению еврейского населения стали принимать участие полицейские батальоны и ягдкоманды [87]. До декабря 1941 г. частями вермахта было уничтожено 19000 тыс. "партизан и преступников", значительную часть которых составило еврейское население. А всего на территории ГОБ совместными действиями полиции безопасности, СД и вермахта за этот период было убито не менее 60000. До января 1942 г. в западных областях Беларуси (в современных границах) погибло от 50 до 60 тысяч еврейского населения [88].

После Ванзейской конференции (20.01.1942 г.) и официального утверждения плана "окончательного решения еврейского вопроса", согласно которому в Европе должно было быть уничтожено 11 млн. евреев, начался очередной этап Холокоста. В период с конца января и до осени 1942 г. на территории западных областей Беларуси происходила ликвидация, главным образом, малых гетто, нетрудоспособного населения гетто, а также дальнейшая концентрация еврейского населения [89], позднее (до сентября 1943 г.) -- окончательная ликвидация гетто.

Процедура уничтожения еврейского населения могла осуществляться двумя способами: расстрелы в безлюдной местности района самого гетто и отправка в лагеря смерти.

Примером первого способа может служить погром в Минском гетто 2 марта 1942 г. "Переселению" в этот день подлежало по планам гитлеровцев 5000 евреев. Акция в гетто была проведена силой, в ее ходе на месте было убито несколько сот человек, а другая часть (более 3412 чел.) была погружена на станции Минск-Товарная в состав и вывезена на станцию Койданово, в 30 км от Минска. Под охраной литовцев они были разделены на небольшие группы, отведены к траншеям и убиты [90]. В ходе погромов с середины мая до конца июля 1942 г. было уничтожено 55000 евреев [91].

В период с осени 1942 г. и до сентября 1943 г. в Западной Беларуси была практически завершена реализация плана "окончательного решения еврейского вопроса": в райнах гетто погили евреи Барановичей (12000), Пинска (18000) и др. Были отправлены в лагеря смерти евреи Гродно (более 20000), Скиделя (3000), Озср (2000) и др. [92]. Всего по неполным данным в это период было уничтожено от 528 до 569 тыс. евреев [93].

Уничтожения евреев проходили с немецкой пунктуальностью, все детали продумывались предварительно. Как пример такого подхода к практике Холокоста может служить приказ начальника полиции безопасности и СД Штрауха от 5 февраля 1943 г. по ликвидации Слуцкого гетто с указанием персональной ответственности каждого участника акции за порученный участок работы [94].

Аналогичная практика существовала и для уничтожения цыганского населения. Так уже в августе 1941 г. вблизи Чечерска немцы задержали группу кочующих цыган в составе 60-70 чел. и расстреляли [95]. В Бресте находился единственный в Европе контрационный лагерь для цыган. В настоящее время известно не менее 7 мест массовых расстрелов цыган, в т.ч. около д.Палуши Островецкого района Гродненской области, куда для уничтожения были доставлены цыгане и евреи со станции Гудагай (не исключено, что этот эшелон пришел из одной стран Западной Европы) [96]. В июне 1942 г. были собраны все цыгане Новогрудского округа. 7 июня они были расстреляны, независимо от пола и возраста [97].

Раздел VII
Уничтожение евреев Западной Европы

Еще одной характерной особенностью Холокоста в Беларуси является уничтожение здесь евреев из Западной Европы. Вывезенные в Беларусь из Германии, Чехословакии, Австрии, Польши, Франции, Голландии, Венгрии, а возможно и других стран в 1941-1943 гг. евреи были уничтожены в Тростенецком лагере смерти [98]. Первый эшелон с евреями был отправлен из Гамбурга в Минск 8 ноября 1941 г. Известно о поезде с 1000 евреев, депортированных из Кенигсберга и отправленных 13 июля 1942 г. по маршруту Волковыск-Барановичи-Минск [100]. Документально подтверждено отправление в Минск в 1941-1942 гг. 7 транспортов с евреями из Германии (6428 чел.), 11 -- из Австрии (10476 чел.), 7 -- из Чехии (7 тыс.). Итого: в 25 транспортах было депортировано 23904 чел.

По некоторым данным с ноября 1941 г. по октябрь 1942 г. из рейха и протектората в Минск было депортировано 35442 еврея. Иностранные евреи временно размещались в большом гетто (до 21-23.10.43), зондергетто и в малом гетто (до 06.44). Но в большинстве случаев, евреи сразу подлежали уничтожению. Так, из 15002 евреев, депортированных из Австрии, Германии и Чехии в мае-октябре 1942 г., уничтожено сразу по прибытии 13500 чел. Всего в Тростенецком лагере из 206,5 тыс. погибло не менее 80 тыс. иностранных евреев и около 60 тыс. евреев Беларуси [101].

Приказ о ликвидации всех оставшихся гетто на территории Остланда был издан рейсфюрером СС Гиммлером 21 июня 1943 г. При этом было определено, что трудоспособное население переводятся в контрационные лагеря под управление СС, а не гражданской администрации, как это было раньше [102].

Минское гетто было окончательно ликвидировано 21-23 октября 1943 г. Из 100 тысяч узников смогли выжить не более 3,5 тыс. [103].

Раздел VIII
Формы и методы уничтожения

Можно сказать, что при всей разноголосице по оценке потерь еврейского населения Беларуси в годы оккупации, уничтожено евреев было не менее 600 тысяч человек 104].

Формы и методы уничтожения еврейского населения поражают своей бесчеловечностью.

Места уничтожения выбирали рядом с местом обитания евреев -- рядом с гетто, но иногда их вывозили в лагеря смерти Тростенец, Колдычево. Фомы уничтожения были разнообразны: машины-"душегубки", расстрелы и сжигание трупов в специальных печах-крематориях (Тростенец), утопление в проруби (в реке Западной Двине в Витебске, Видзовское озеро, река Припять в Петрикове, Мозыре), подпрыв на минах (Сураж), сожжение в помещениях (Раков, Глубокое, Долгиново, Лельчицы, Купренец, Радашковичи), закапывание живыми (Шклов, Лепель, Петриков) и др. [105].

Убийства проходили в дни специальных акций. Так в Минском гетто было проведено более 10 дневных и ночных погромов. Уже во время первого из них (7-8.11.41) было уничтожено 12 тыс. Во время самого массового погрома в Минском гетто (28-31.07.42) в живых были оставлены только специалисты для военного производства. По сотоянию на 31 июля в Минске в живых оставались только 2600 тыс. евреев из Германии и 6000 местных евреев, обслуживающих воинские части. В остальных населенных пунктах было не более 7000 евреев, число которых часто возрастало, благодаря прибывающим эшелонам из Германии [106].

Известны случаи спасения отдельных узников гетто в силу симпатий к ним кого-либо из карателей. К примеру, в день погрома в Минске 7 ноября 1941 г. офицер, возглавляющий охрану барака, поговорил с одной из узниц (Нина Либович) и, пожалев ее, дал возможность убежать. Та попросила дать ей возможность забрать из соседнего барака ребенка. Офицер ответил: "Если через пять минут не уйдешь, то никогда уже не уйдешь." Она оставила всех родных, ребенка и ушла [107].

В ряде мест карательным отрядам приходилось проводить акции уничтожения, преодолевая сопротивление узников гетто. Восстания были в гетто Клецка (22.07.42), Несвижа (17.07.42), Мира, Лахвы Лунинецкого района (3.09.42), а также сопротивление узников гетто было зафиксированы в Глубоком, Кобрине, Новогрудке и др. местах [108].

В годы оккупации местечки, население которых почти целиком составляли евреи, были практически уничтожены. Еврейское население местечек было изолировано от остального населения. Сначала создавалось гетто открытого типа, когда физической изоляции еще не было, но уже был целый комплекс дискриминационных социальных мер по отношению к евреям. И уже позднее создавалось гетто закрытого типа: появлялась внешняя охрана, ужесточался режим содержания. Особой разновидностью являлись транзитные (промежуточные или пересыльные) лагеря -- места временного содержания еврейского населения перед отправкой в лагеря смерти (Белосток, Колбасино, Богуш, Волковыск, Замброво).

Следует обратить внимание и на другие картельные формы отношения оккупационных властей к населению, что было обусловлено наличием большого количества военных формирований, размещенных для дислокации в населенных пунктах. В случаях нарушения оккупационного режима жертвами становилось население вне зависимости от национальной принадлежности, хотя, как правило, в большей степени страдали евреи. При этом использовались различные "законные" основания.

Первое -- приказ о заложниках, изданный 16 сентября 1941 г. и предполагавший систему двойной ответственности и искупления. Было установлено, что в назидание другим, если виновные не будут обнаружены, из населения будут взяты заложники. В повторных случаях их число автоматически удваивалось. При этом "искуплением за жизнь каждого немецкого солдата в таких случаях должна служить в общем и целом смертная казнь 50-100 коммунистов" [109]. Учитывая, что сопротивление оккупантам постоянно росло, Приказ о заложниках использовался в достаточно широких масштабах. Конкретной вины людей, взятых в качестве заложников, при этом не требовалось. Приказ применятся каждый раз после террористических актов по отношению к представителям германских властей, особенно, когда жертвами партизанского террора становились руководители военных или гражданских органов.

К примеру, после проведенного партизанами взрыва в Минске в столовой СД 8 сентября 1943 г. немцы устроили облаву в северной части Минска (1-я и 2-я Арктическая и Беломорская улицы), взяв в заложники 1000 человек. Все они были вывезены в Малый Трестенец и на следующий день расстреляны. Официально было объявлено, что "расстреляно 300 заложников" [110]. 22 сентября 1943 г., в день убийства В.Кубе, в Минске было арестовали несколько тысяч человек. Их также вывезли в Тростенец и уничтожили. Кроме того из каждой камеры Минской тюрьмы было взято по несколько заключенных, потом их собрали в одну камеру (около 300 человек) раздели и умертвили в "душегубке" [111]. При этом следует участь, что на территории ГОБ комендатом Беларуси и командующим вермахтом "Остланд" с 20 сентября 1941 г. был введен комендантский час [112].

Второе основание -- объявление любого неповиновения властям актом саботажа. Уже 27 июля 1941 г. германским командованием было объявлено, что по причине систематического повреждения гражданским населением кабеля связи расстреляно 100 мужчин. При этом население предупреждалось, что в дальнейшем за каждый акт саботажа, виновные которого не будут обнаружены, будут расстреливаться по 50 мужчин [113].

В секретном распоряжении имперского начальника жандармерии от 12 марта 1942 г. указывалось, что "на проведение казней в тех случаях, когда для этого имеются основания, просить разрешения не нужно". В другой его директиве указывалось, что "во время действий против партизан всех заподозренных в сочувствии к ним и все мужское население сел, в которых находились партизаны, без лишних разговоров расстреливать" [114]. В таких условиях малейшее подозрительное поведение (страх, нестандартное поведение) граждан служило поводом для принятия жестких мер. К примеру, при патрулировании д.Довнарщина и Ждановичи Столбцовского района 3 апреля 1943 г. были замечены четыре посторонних лица. Патруль без предупреждения открыл по ним стрельбу. Двое были убиты на месте, а двое -- "при попытке к бегству". Все убитые были определены как минские евреи [115].

Карательные действия немецких формирований принимали массовый характер каждый раз после того, как партизаны наносили свои удары по их подразделениям. В этом случае обычно шло сожжение населенных пунктов в местах, прилегающих к месту совершенной диверсии. При этом местных жителей просто причисляли к пособникам партизан.

В некоторых случаях, особенно со второй половины 1943 г., партизаны не всегда могли обеспечить безопасность населения в зоне своих действий. Причиной тому была узаконенная тактика проводить акции за пределами своих зон. К примеру, командир партизанского соединения Пинской области В.З.Корж уточнял роль такий действий: "Этим самым мы будем наносить чувствительные удары и вводить противника в заблуждение, появляться в тех местах, где нет партизанских отрядов, и не будем давать возможности наносить концентрированные удары..." [116]. Вопрос о последствиях такой тактики не обсуждался, а сами последствия не обсуждались.

Оккупационные власти использовали население и для безопасности своих подразделений: при сопровождении обозов, выполнении ремонтных и полевых работ, при формировании головных вагонов поездов или автоколонн как наиболее вероятных объектов нападения партизан. С 10 февраля 1944 г. после подписания специального распоряжения К.Готтбергом "Об охране и разминировании населением шоссейных и железнодорожных дорог", где говорилось: "жители населенных пунктов Беларуси несут ответственность за безопасность путей сообщения, грунтовых дорог, шоссе, железных дорог..." Этим же решением предписывалось всех жителей близлежащих деревень закрепить за определенными участками дорог. На них возлагалась ответственность за безопасность движения на этих участках.

Местных жителей использовали для разминирования: их заставляли впрягаться в бороны и тянуть по дороге. Таким образом тысячи заложников оккупационной системы стали жертвами. Только в районе Бобруйска на минах взорвалось свыше 100 человек [117].

Повсеместно в районе рынка или другой части города для проверки проводились облавы. Задержанных отправляли на рытье окопов или насильственно увозили на каторжные работы в Германию [118]. При этом проверкой документов занимались не только постовые и полицейские, но и военнослужащие, в т.ч. находящиеся на отдыхе. А для проверки на лояльность оккупационными властями достаточно часто в отношении гражданского населения предпринимались провокационные действия.

Одной из форм уничтожения мирного населения явилась насильственная эвакуация в период наступления Красной Армии. Если население отказывалось подчиниться приказу и немедленно покинуть жилые помещения, это для оккупационных властей уже было поводом для репрессий. Покинув свое жилье, многие пытались еще вернуться, чтобы хоть как-то сохранить оттатки имущества. В этом случае они также подвергались репрессиям. В этой ситуации солдаты практически оставались хозяевами положения, которым всячески злоупотребляли. Так, в соответствии с приказом коменданта жители Гомеля должны были эвакуироваться из города к 17 октября 1943 г. В соответствии с решением командования, те, кто к 24 октября еще находились в городе, должны были быть расстреляны. Жертвами такого решения, стали сотни людей [119].

Одним из наиболее серьезных явлений, оказавших влияние на состояние германских оккупационных властей, гражданского населения и на партизанское движение, явилось самостоятельное национальное антифашистское польское и украинское движение. Однако в их деятельности была не только антифашистская, но и антисоветская направленность. Польское движение на территории Беларуси как значимая сила было отмечено в немецких документах уже с середины октября 1941 г. В 1941-1942 гг. в тылу у немцев действовало от 3-х до 5-ти тыс. вооруженных польских и 1-2 тыс. украинских партизан из числа националистических подразделений. Они в определенной мере ослабляли оккупационный режим. Именно они разгромили ряд полицейских гарнизонов, освободили в январе 1944 г. евреев гетто Градзишки [120]. Однако были и случаи, когда польские вооруженные отряды принимали участие в антиеврейских акциях (уничтожение евреев ивенца в 1941 г., убийство десяти партизан из отряда Зорина 20.11.1943 и др.) [121].

Антиеврейские настроения усиливали акции дезинформации со стороны немецких спецслужб. В частности, в среде партизанских командиров были сильны предположения, что Абвер и гестапо могут привлекать для своей агентурной и развдывательной деятельности евреев. Так как евреи уничтожались на оккупированной территории, эти агенты якобы будут вне подозрений. Муссировались слухи, что такие агенты могут отравлять командный состав партизанских отрядов, отравлять продукты питания, питьевую воду. Эти акции якобы могли быть "делом рук" красивых молодых женщин, засланных в партизанские отряды в качестве германских агентов [122].

Особые отделы партизанских бригад и соединений пытались собрать на эту тему информацию. Появились сведения о том, что при Минской и Борисовской разведшколах якобы организованы 9-месячные курсы для евреев [123]. Разведкой Первой партизанской бригады было установлено, что из Борисова к 10 июня 1943 г. подготовлено 150 евреев всех возрастов, а в район действия бригады направлено 30 агентов. Напряжение в этом отношении поддерживалось до февраля 1944 г. [124]. В самой партизанской зоне были отмечены случаи "разоблачения" таких шпионов, однако достоверных материалов по этой щекотливой теме пока ни одним исследователем не опубликовано. При этом однако известно достаточное число случаев, когда партизаны расстреливали ни в чем не повинных евреев, с величайшим трудом вышедших из гетто и добравшихся до партизанских отрядов, только по одному подозрению, что они могли быть немецкими шпионами. Касалось это и красивых еврейских женщин. Детальное рассмотрение данных материалов белолрусской и немецкой сторон ставит под сомнение выводы и решения партизанских руководителей.

Раздел IХ
Жизнь еврейского населения в условиях оккупации

С началом оккупации в короткий период времени произошли коренные изменения в быте и культуре населения. Эти изменения внедрялись силовыми методами и контролировались при помощи большого военного и административного аппарата.

Первое, с чем пришлось столкнуться населению, это -- перераспределение собственности, произведенное на всей оккупированной территории Беларуси буквально в течение одного-двух месяцев. Жилищный фонд, пригодный для размещения военнослужащих, немецких и полицейских гарнизонов и органов военно-административного управления, должен был местными органами подготовлен и предоставлен военным представителям. В зультате, за счет переселения евреев смогли улучшить свои жилищные условия также и представители белорусской коллаборации и фольксдойче [125]. Личные вещи уничтоженного евреев отправлялась в Германию с надписью: "Пожертвования белорусского населения немецкому народу" [126].

После того, как еврейское население Минска было переселенов гетто, на освободившиеся помещения и осташееся в нем имущество стало претендовать местное нееврейское население. Однако получать их в собственность можно было только с разрешения оккупационных властей, о чем было заявлено в специальном решении Минского городского комиссариата от 10 сентября 1942 г. [127]. Согласно пожелания гауляйтера В.Кубе, дома и квартиры евреев должны были быть заселены, в первую очередь, представителями фольксдойче и белорусской полицией. Однако большая часть фольксдойче отказалась, мотивируя плохими условиями для проживания [128]. В перспективе, по мнению В.Кубе, Минск будет восстановлен из руин, и из "грязного, большевистского, еврейского" города вырастет "новый европейский Минск", которому будет присвоено новое имя -- Асград [129].

А пока, согласно указа В.Кубе, электроэнергией и радиоточками еврейскому населению пользоваться запрещалось. Воду брали из уличных водозборных колонок. Бань не было. Как правило, в комнатах переселенного гетто проживало по несколько семей. На всех имелись одна или две кровати. Остальные спали на полу. Нередко в таких комнатах скапливалось от 20 до 50 человек. Все дома были на территории гетто были пронумерованы. К октябрю 1942 г. вся территория гетто разделялась на 5 жилых частей с 273 домами. Проживающие в них люди "маркировались" только желтыми латами [130].

Питание узников гетто, в основном, обеспечивалось за счет обмена ими своих вещей на продукты с нееврейским населением. Горожане и жители близлежащих деревень подвозили продукты, подходили к границам гетто и через проволоку вели переговоры. Если полиция фиксировала такие контакты, вещи и продукты отбирались. В ряде случаев виновных расстреливали расстреливали на месте [131].

Товарообмен в какой-то степени сблизил белорусских и немецких евреев внутри гетто. Оккупационные власти обеспечивали только 300 гр воды и 5 гр круп на человека в день. Этого хватало только на водянистую похлебку. Сохраняя жизнь узники меняли свою одежду, даже нижнее белье. Сало, другие продукты питания стали основными предметами взаимообмена. К примеру, за ручные часы давали фунт сала и булку хлеба или фунт маргарина и две булки [132].

Под влиянием происходящих процессов изменилась структура населения. Так в г.Минске каждый второй житель был моложе 18 лет, в гетто -- каждый пятый. Евреи, пытаясь спасти своих детей, отдавали их знакомым и даже незнакомым вне гетто. В Минске существовала с 1941 г. специальная антропологическая экспертиза, которая определяла национальность по внешнему виду. Еврейских детей выявляли по внешнему виду и, в лучшем случае, отправляли назад, в гетто. Для детей в гетто школ не было. Еврейскому комитету удалось организовать для сирот детский дом по ул.Заславской.

В Минске некоторые матери, боясь оставлять детей в гетто, брали их с собой на работу. Большая часть, из-за голода пробиралась в "русский район" и занималась попрошайничеством. Бывали случаи, когда мальчики "русского района" доносили полицейским, что "жиденки ходят по домам". Вечерами еврейская детвора собиралась у Западного моста, около ул.Московской, поджидая рабочие колонны, чтобы вернуться с ними назад, в гетто [133].

Время от времени из "русского района" через кладбище в гетто приходили мародеры. Они вламывались в дома и, угрожая убить, требовали золото, деньги. В целях безопасности возле некоторых домов были вывешены металлические предметы, что бы отпугивать грабителей немецкими патрулями: в случае задержания мародеров, как правило, расстреливали.

С целью спасения при погромах практически в каждом доме создавались "малины", для чего обустраивались подвалы, чердаки, потайные места. В них можно было дождаться окончания погрома [134]. Было много случаев, когда для спасения всей группы укрывшихся в малинах матери душили своих детей, которые могли криком выдать местонахождение "малины" [135].

Имели место и случаи выкупа людей из тюрем, мест временного содержания, но для этого требовались большие суммы денег. Однако это было возможным только до передачи арестованных службам безопасности и СД [136].

После организации гетто еврейские кварталы превратились в зону повышенной эпидемиологической опасности. Эпидемии тифа и дизентерии были отмечены в Слониме, Новогрудке, Бресте, Белостоке, Гродно, Пружанах и др. [137]. Наиболее частыми причинами смерти среди еврейского населения на протяжении двух лет (1942-43) были инфекционные заболевания и истощение из-за систематического недоедания, изнурительного труда и перенаселенности [138]. Так в Минском гетто осенью 1942 г. свирепствовал тиф. Однако медики старались не придавать этот факт огласке, иначе всему населению гетто грозило тотальное уничтожение [139].

Что касается немецких евреев, то они больше всего страдали от дизентерия, обмораживаний, гнойных ран, конъюнктивитов, вирусных инфекций, болезней мочевого пузыря. Благоприятную обстановку для распространения заразных болезней создавала большая скученность населения [140]..

Как отмечал в своих донесениях комиссар криминальной полиции, узники гетто продолжают интимные отношения. В гетто рождались дети, но уже в декабре 1942 г. комиссар города В.Янецке написал в своем донесении, что "впервые в этом отчетном периоде в гетто не отмечено ни одного случая рождения" [141]. Был отмечен случай, когда в 1943 г. в больницу гетто явился комендант гетто Рюбе и увидел 30 беременных женщин, он приказал эсесовцам расстрелять их. Женщин убили недалеко от госпиталя [142].

Женщины старше 45 лет подлежали стерилизации [143]. Такая мера прежде всего применялась для представительниц смешанных браков, что давало им возможность проживать вне гетто. Известны случаи, когда еврейки, которые были замужем за русскими, получали направления на стерилизацию. Стерилизованы были жены профессора Маркова, доктора Афонского и др. [144]. Для распространения в еврейской среде венерических заболеваний молодым девушкам и женщинам в половые пути вводили инфицированную среду [145].

Оккупационные власти зафиксировали на территории Беларуси 22 различных инфекционных заболевания [146]. Для борьбы с ними привлекались и еврейские специалисты-медики и фармацевты. В Западной Беларуси медики еврейского происхождения составляли большую часть всех медицинских кадров (в Бресте -- 80-90%, в Пинске -- 74,7%, в Барановичском районе -- более 65%, в Слонимском округе -- 63%). При этом для еврейских пациентов и медиков существовали только специальные медучреждения. При организации Минского гетто были созданы две больницы, которые обслуживались евреями. Был в Минском гетто также Дом инвалидов и престарелых для нескольких десятков человек. Медикаменты, как правило, отсутствовали [148].

К концу ноября 1941 г. оккупационные власти установили для нселения следующие нормы питания (на одного человека): 250 гр хлеба, 200 гр мяса и жира на неделю. Для еврейского населения эти нормы были соответственно ниже: 200 гр хлеба и до 100 мяса и жира [149]. В Бресте выдавали 200 гр хлеба [150]. В Лиде недельная норма была выше и составляла 500 гр мяса и 150 гр жира. Однако эти нормы были позднее уменьшены: в качестве причины было указано, что сделано это из-за ущерба, наносимого партизанами [151].

Что касается еврейского населения, то оно, как правило, не получало и этой нормы: реально выдаваемые порции составляли не более 50% положенного. Чтобы помочь малоимущим и нетрудоспособным, юденраты содержали учреждения социальной опеки: детские дома, дома престарелых, общественные столовые, больницы. На попечении Брестского еврейского совета находилось около 23% всего еврейского населения, составляющего в те дни более 4000 чел. [152].

Нормы выдачи зависели от категории, к которой причислялся получатель: работающий. взрослый иждивенец, ребенок. Играла роль и национальная принадлежность. К примеру, рабочий в Минске зимой 1941-42 гг. получал 200 гр хлеба и 10 гр соли в день. Мясо и жиры отсутствовали [153]. В Бресте различные категории населения получали от 200 до 400 гр. хлеба, а также от 100 до 200 гр. мяса в неделю [154].

В зоне тыла группы армий Центр в сентябре 1942 г. недельный рацион для детей был 553 гр хлеба, для неработающих взрослых -- 1105 гр, а для рабочих -- 1580 гр. Рабочим было также положено 250 гр. проса и гречки, 4 кг картофеля, 100 гр. мяса, 60 гр. жиров в неделю [155].

Для лучшего обеспечения работающих им была установлена выдача по карточкам по 400 гр. хлеба, в то же время служащим -- по 250 гр [156]. В Минском гетто при юденрате удалось открыть столовую и выдавать талоны на получение тарелки супа и куска хлеба. Питание евреев "зондергетто" осуществлялось при помощи двух кухонь на территории гамбургского лагеря [157].

В одном из обзоров командующего вермахтом "Остланда" еще в июле 1941 г. в деятельности евреев было отмечено наличие "глубокой сознательности, которая даже в принудительной обстановке позволяет им проявлять свое характерное поведение" [158]. Тем не менее, наличие глобальной задачи (тотальное уничтожение еврейского населения) выработало у оккупационных властей на всех уровнях преступного отношения к евреям независимо от возраста и пола. К примеру, начальник Минского гетто Готтенбах по воскресным дням собирал около юденрата евреев, которым связывали руки, потом натравливали на них собак и, в конце концов, расстреливали. Он же, забавляясь, ходил по гетто, выбирал себе наиболее красивых девушек, насиловал их, а затем расстреливал. Для всеобщего устрашения публично вешал на площади нарушающих установленные правила поведения в гетто [159].

Власти разделяли евреев на немецких и русских. Вот некоторые характеристики, которые они давали евреям: "Русские евреи -- натуры упрямые, работают с неохотой. Немецкие -- проявляют старание в работе, благодаря чему становится понятным, что они верят, что после победоносного окончания войны снова будут возвращены в старую империю... Необходимо поддержать их веру в возвращение в Германию и, таким образом, добиться высокой производительности труда" [160].

Наиболее распространенным явлением в гетто стали акции властей по выявлению лиц, не носивших латы. Это давало основание считать нарушителями германского порядка и саботажниками [161]. Для неевреев связь с евреями могла кончиться плохо, поэтому отстраненность местного населения от евреев была распространенным явлением.

Руководители германсикх органов и даже их политические лидеры не раз высказывали свое недоволство проводимыми карательными акциями, направленными на уничтожение евреейского населения. Среди причин такого отношения на первом месте стоитобеспокоенность в сокращении рабочей силы, что мешало выполнять военно-экономические планы. К примеру, в приказе Рейхскомиссариата Остланда Г.Лозе от 2 декабря 1941 г. записано: "Я настоятельно требую прекратить ликвидацию евреев, которые используются как квалифицированная рабочая сила на военных предприятиях и в ремонтных мастерских..." [162].

Недовольство уничтожением 9000 евреев Слонимского округа выразил в своем докладе местный гебитскомиссар в своем докладе 25 января 1942 г. [163].

Некоторые немецкие руководители на местах проявляли недовольство методами, с которыми уничтожалось еврейское население, проявляемыми при этом чрезвычаной жестокости и садизма. Так, гауляйтер Беларуси В.Кубе писал Г.Лозе по поводу уничтожения немецких евреев в Минском гетто: "Я, безусловно, тверд в своем мнении и желаю содействовать решению еврейского вопроса... [но] прошу тебя дать точные директивы, чтобы надлежащая акция была проведена наиболее гуманным образом [164]. Несколько позднее (30.06.1942) он же критиковал вермахт за массовое уничтожение евреев в ущерб хозяйственной деятельности [165]. Уничтожение еврейского населения, естественно, не могло не сказаться на показателях хозяйственной деятельности. В качестве примера можно привести итоги антиеврейской акции, проведенной в Барановичах 22 сентября 1942 г., после которой количество рабочих напроизводстве уменьшилось наполовину [166].

Некоторые паузы в карательной деятельности имели и другое объяснение. В частности, сильные морозы, сковывающие землю, не давали возможности подготовить места, необходимые для массового захоронения. В Генеральном комиссариате Беларуси 29 января 1942 г. было решено, что "полная ликвидация евреев в настоящее время из-за морозов невозможна, т.к. земля сильно промерзла, что не дает выкопать ямы, которые затем могут служить братскими могилами для евреев" [167].

Указывая на причины некоторой задержки в уничтожении еврейского населения, каратели из оперативной группы 4 А засвидетельствовали, что "дальнейшая трудность заключается в том, что евреи живут разбросанно по всей территории; учитывая большие расстояния, плохое состояние дорог, недостаток автотранспорта, бензина и незначительные силы полиции безопасности и СД, проведение расстрелов возможно только при максимальном напряжении всех сил" [168].

Проводимые пацификации способствовали тому, как свидетельствует один немецкий служащий, что в глазах населения немцы выглядели "варварами и палачами", а евреи вызывали уважение и сочувствие, так как были такими же, как сами белорусы [169]. Безусловно, имелось немало примеров, когда солдаты и офицеры оккупационных властей проявляли человеческие чувства, предупреждая евреев о погромах, "не замечая" евреев в укрытиях при карательных акциях, оказывая евреям материальную помощь и т.д. [170].

Культурная жизнь в еврейской среде ограничивалась рамками, которые устанавливали для евреев оккупационные власти. В некоторой степени размещение в гетто западных евреев по землячествам (гамбургская, бременская, дюсельдорфская сторона) способствовала простейшим формам внутреннего общения, как правило в семейной среде родных или знакомых. Однако фактически вся культурная жизнь евреев в условиях гетто заключалась в чтении оставшихся в их расположении книг, просмотр фотографий, писем, открыток.

Евреи, жившие ожиданием неминуемой смерти, ловили каждое известие, приходившее извне гетто. В этом отношении слухи являлись наиболее распространенным явлением. Для предупреждения сопротивления и с чисто пропагандистской целью оккупационные власти за час-два до массового уничтожения предлагали евреям, депортированным из европейских стран, написать короткие письма родным и близким. В письмах отчетливо прослеживаются опртимистические нотки, выражается надежда на встречу в будущем.

Среди депортированных с Запада евреев было значительное количество творческой интеллигенции, не терявшей присутствие духа. Актом огромного мужества можно назвать факт создания в Минском гетто в условиях гетто еврейского варьете [171].

На жизнь и судьбу евреев в условиях тотального уничтожения серьезно влияло поведение местного населения. В целом, анализируя духовное состояние и мотивы поведения населения в условиях оккупации и его отношение к Холкосту, можно сформулировать и некоторые их наиболее характерные черты.

В основе взаимоотношений нееврейского населения с оккупационными властями по вопросу изоляции и уничтожения евреев отчетливо проявляется главная черта -- сопротивление. В подавляющем числе случаев, естетственно, форма такого сопротивления была пассивной. Ей обычно не придавалось значения -- ни оккупационными властями, ни последующими работами историков. Но пассивное сопротивление -- это реальность. Оно на самом деле было и было самой массовой и достаточно эффективной формой антигитлеровского сопротивления. Можно выделить несколько его проявлений:

-- сокрытие информации от оккупационных органов о фактах антигерманских настроений;

-- отказ в помощи оккупационным властям в выявлении евреев, а также бывших активистов советской власти;

-- оказание практической помощи узникам гетто снабжение одеждой, продуктами питания, предоставление временного убежища и др.);

-- временное или постоянное укрытие в собственных жилищах и сохранение жизней отдельным евреям (чаще всего -- детям) и целым еврейским семьям;

-- отсутствие в гражданской среде националистических проявлений, что в значительной степени снижало эффект антиеврейской, антирусской и антипольской пропаганды, проводимой немецкой пропагандой;

-- выработка коллективного позитивного настроения с верой в освобождение от гитлеровской оккупации;

-- переход от пассивного сопротивления к активному -- вооруженному.

В совокупности, около 500 граждан Беларуси признаны "Праведниками народов мира" за спасение с риском для собственной жизни и жизни близких евреев от неминуемой смерти [172].

Заключение

Одной из самых трагических страниц истории Второй мировой войны явилась тактика германских оккупационных властей по физическому уничтожение еврейского населения. Уничтожена культивируемая веками багатая культура, связанная с языком идиш, исчезло компактное проживание евреев и их национальный разговорный язык. В настоящее время, согласно переписи населения 1999 года, в Беларуси проживает только 28 тысяч евреев [173].

Восстановление исторической правды, касающейся Холкоста на Беларуси, является одной из серьезнейших задач белорусской исторической науки.