Ивацевичи: как это было
Росс (Рожанская) С. (Цинцинатти, США)
Перед войной
Я родилась 15 мая 1913 г. и была четвертой из пяти детей Абрама Жуховицкого и Рейзел Орлинской. Папа был кузнецом и работал со своим братом Шлейзером в Бытени, который был в пределах пешего перехода до Ивацевичей. Он прослужил в старой российской армии шесть лет, а потом поселился в деревне Любичево в трех километрах от Ивацевичей.
Мама Рейзел была домашней хозяйкой, папа держал кузницу, нанимал рабочих по вывозу древесины из соседних лесов, его уважали евреи и христиане. Абрам пользовался таким доверием, что крестьяне, отправлявшиеся на заработки за пределы местечка, хранили у него свои скромные сбережения. Если еврейский путешественник нуждался в ночлеге, то раввин из Ивацевичей рекомендовал нашу семью, где можно найти надежный кров и гостеприимный прием. Папа и мама отмечали не только еврейские, но и белорусские, а также польские праздники. Они только брали свой стакан, чтобы соблюсти кошер.
Ивацевичи до 1939 г. входили в состав Польши. Еврейская община с раввином, синагогой, молитвенной школой, кошерной кухней и библиотекой жила своей жизнью.
Мы жили на маленькой ферме с садом (вишня и деревья груши) и всегда приглашали родных на лето. Время от времени отец брал в помощь ученика, который жил с нами. Родители соблюдали традицию, а дядя Шлейзер был еще более религиозным человеком. Он состоял в хевра кадиша (похоронном обществе), и соблюдал все посты.
В Ивацевичах вместе с нами были мои старшие сестры Либа, Хана и брат Арон, который помогал отцу в кузне. Самый младший братик Исраэль-Иче умер в раннем детстве. Арон и его жена Этель растили двух маленьких дочек. Либа была замужем за Бэрелом Басером, у них родилось трое детей - два мальчика и старшая девочка по имени Баел. Средняя сестра Хана была замужем за Хаимом Утштейном и родили трое детей, двух мальчиков и девочку.
В марте 1938 г. я вышла замуж за Янкеля Рожанского из Зельвы. Родители купили нам в Ивацевичах дом, который мы сдали в аренду, чтобы немного сэкономить. Яков был образованный и начитанный человек. Но зарабатывал на жизнь, как был искусный шапочник - получал заказы на изготовление форменных ученических фуражек от польских школ.
Приход Советов
С началом второй мировой войны в 1939 г. Ивацевичи заняли войска Красной Армией. С русскими можно было уживаться, но это было совсем не то, что раньше. Тётю Либу большевики чуть не сослали в Сибирь за то, что она имела небольшую торговую лавку.
Мы с Янкелем предпочли вернуться в свой дом, чтобы его не потерять. В апреле 1941 г. у нас родился сын Самуэль. Вблизи местечка был устроен советский военный аэродром. Накануне немецкого вторжения самолеты были почищены, как на парад, но горючее слито. Они так и не взлетели, когда началась война.
Немецкая оккупация
С приходом нацистов в Ивацевичи 300 евреев, включая беженцев, застрявших местечке, оказались обречены. Немцы отняли наши дома, мебель, белье, прочую утварь и скромные сбережения, которые люди хранили на черный день. Они присвоили инструменты, оборудование, швейные машины, лошадей, фургоны, велосипеды и остальное имущество. Гетто устроили в переполненной маленькой гостинице Ивацевичей. Всех евреев нацисты заставили носить желтые заплатки на спине и груди.
Евреев ежедневно преследовали и били, заставляли бесплатно работать на строительстве дороги, идущей восток. Паёк был минимальным, а рацион очень ограничен. Отец и брат ремонтировали немецкие грузовики и за это получали дополнительный паек.
Если немцы не были уверены в отношении отдельных семей, то местные «доброхоты» им в этом охотно помогали. Нас выдали бывшие соседи, с детьми которых я учились в польской школе. Однако не все немецкие солдаты были злыми. Один из них показал семейную фотографию и говорил, что был фермером и не мог избежать мобилизации в Вермахт. Он был против войны.
Другой немец предупредил Арона, когда он чинил ему машину, что нужно бежать, иначе скоро все погибнут.
Мы знали свою судьбу, но не могли бросить на произвол пожилых родителей и маленьких детей. В феврале 1942 г. немцы приказали всем собираться в дорогу. Сильный мороз сковал землю, выпал снег. Евреев выгнали из гетто Ивацевичей и построили в шеренгу. Всех, кто оказался не в силах встать в строй, убили в кровати.
Немцы заметили, что мой отец надел два пальто, и заставили его раздеться. Узников повели через густой лес 20 километров. Хаим Утштейн помогал нести маленьких детей, обморозил руки. Его жена Хана, наблюдая, как мучается, была в отчаяние.
Нас спас сосед, который отвез на санях в охотничью сторожку. Крестьяне знали моего отца и хорошо нас приняли. Липа Копелянский, староста гетто Ивацевичей, сказал, что литовские каратели не прибыли из-за ужасной погоды. Нам приказали ехать в Бытень, и белорусы предложили свои сани, чтобы не идти пешком.
В Бытене мы поселились в доме брата Зелика. Все кровати были заняты, и я пыталась заснуть на холодном полу. Немцы выдали Арону, отцу и Янкелю временные пропуска для работы в Ивацевичах. Мама вместе с дядей Шлейзером осталась в Бытене помогать старшей дочери Либы и ее двум младшим детям. Либа покалечилась и уже не справлялась. Остальная часть семьи жила в гетто Ивацевичей. Отец ежедневно молился, уговаривая Бога даровать спасение.
Однажды ночью 11 августа 1942 г. мы услышали крики «хальт» – это немецкие солдаты ворвались в гостиницу с заднего двора. Через кухню, разбрасывая горшки и кастрюли, они пробирались к жилым комнатам. Мы бросились в окно в нижнем белье. На руках у меня был полуторагодовалый Самуэль. К несчастью, отец, который был наполовину глухим, побежал в другом направлении. Мой шурин Баррель тоже прыгнул в окно, а его 12-летняя дочь Баел, которая спала рядом так и не проснулась, несмотря на всю суматоху.
Арон ускользнул у карателей из-под носа и спрятался на огородных грядках. Он видел, как нацисты вели евреев с кричащими детьми к вырытой траншее. Нацисты устроили резню на глазах местных жителей, которые спрашивали, почему дети виноваты? Шлейзера застрелили в кузне, где он работал.
Мне иногда кажется, что солдаты, которые ворвались в гостиницу, устроили такой дикий шум с лязгающие горшками и кастрюлями, криками «хальт», будто хотели нас предупредить. Насколько я знаю, в ту ночь наша семья оказалась единственной, кому удалось спастись.
Отец побежал в противоположном направлении, и мы не могли подать ему знак или окликнуть из страха, что немцы услышат. С тех пор никто его не видел.
В партизанах
Два дня мы пробирались по лесу «Волчьи Норы» и болотам. Сначала мы потерялись и не могли найти выход. Шли по ночам и отсиживались в укрытии днем. С огромным риском нас прятали в сараях сельские жители. Добрые люди приносили кислое молоко и картофель, чтобы подержать наши силы. Один фермер, отец многодетной семьи, запер своих детей в крошечном доме в душный день, чтобы никто из них нас не заметил в сарае. В конце концов, мы попали в «Волчьи Норы», где встретили некоторые другие еврейские семьи.
Мы не могли поверить в свое спасение, несмотря на то, что были раздеты и разуты. Я оставила в гостинице пальто, которое было на крюке рядом с кроватью. В течение первых шести недель условия в лесу были сносными. Еврейская молодежь совершила «набег» на немецкий склад с еврейской одежды в соседней деревне. Мне досталось платье, пальто и ботинки, которые я носила в течение следующих двух лет. Люди спали не раздеваясь.
Сначала партизаны не хотели иметь с нами дела. Когда в «Волчьи Норы» в течение лета 1942 г. прибыла почти одна тысяча евреев из Ивацевичей, Бытеня, Слонима и некоторых других местечек, партизаны запретили входить в лес. За нарушение этого приказа они открывали огонь.
Потом пришло известие, что нацисты готовятся напасть на семейный лагерь. Дороги в лес были забаррикадированы с деревьями и буреломом. Вскоре карательная операция действительно началась. После авиа налета в лес двинулись солдаты и танки. Танки быстро смели преграду с дорог. Началась настоящая резня – большинство беженцев погибли в ходе этой облавы.
Однако на этом беды не кончились. Партизаны потребовали, чтобы евреи ушли, но мы боялись высунуться из леса. Еды не осталось даже для детей. От голода на моих руках умер маленький Самуэль.
Условия жизни стали бесчеловечными, и многие евреи умерли. За два года мы пережили ни одну блокаду нацистов. На нас охотились и отстреливали, как диких зверей, и мы все время искали новое убежище. Ели почти одну картошку, особенно трудно приходилось зимой, когда мы спали на снегу вокруг костра. Огонь можно было разложить только, если близко не было немцев. Нас продувал ледяной ветер насквозь, было трудно дышать, но воля к жизни взяла свое.
Немецкие облавы стали обычным делом. Мы старались использовать разные пути, чтобы не дать себя выследить. Когда был снег, мы шли след в след, а потом заметали за собой дорожку.
Мы строили шалаши из веток, чтобы укрыться от снега, копали землянки, которые накрывали мхом, чтобы немецкие патрули случайно не обнаружили нас. Однажды они бросили в землянку гранату, но мы ухитрились «вернуть» ее раньше, чем она взорвалась.
В лесу был раввин из Ивацевичей. Он пережил настолько тяжелое душевное потрясение, что лишился рассудка. Я видела, как накануне своей кончины он ел пепел от костра.
Потом начались болезни, многие погибли от сыпного тифа. Для заболевших людей мы отвели отдельные землянки. Среди нас был врач, который ставил диагноз, но не знал, чем лечить?
Зимой 1943 г. серьезно заболел мой Янкель. Он впал в безумие, бредил, терял сознание, его лихорадило при высокой температуре. Однажды врач сказал, что наступил кризис и, если муж доживет до утра, то поправится. В течение долгого времени после болезни муж оставался очень слабым, и не передвигался без опоры. Однажды во время облавы, когда немцы появились неожиданно, упал в глубокий снег, который скрыл его от преследователей. Когда немцы отступили, друзья нашли Янкелю и помогали вернуться к лагерю.
Зимой 1943 г., наше положение стало удручающим. Партизаны поговаривали, как разделаться с евреями из семейного лагеря. Нас спасло то, что в лес прибыл отряд советских десантников, заброшенных с парашютом возглавить партизанскую борьбу. Борис Ютковский, руководитель еврейской группы (он выжил и эмигрировал в Палестину после войны) обратился к ним за помощью.
Офицер-десантник спросил, как партизаны относились к евреям? Партизаны были хорошо вооружены и евреи вместо ответа заплакали. Это был самый красноречивый ответ. Офицер сказал, что враг у нас один, и мы обязаны вместе драться. Он рассказал, что еврейские солдаты в Красной Армии смело сражаются на фронте и мы должны брать с них пример.
Это оказалось критической точкой. Мы начали воевать вместе с партизанами. Арон служил в польской армии, он стал активным членом боевой группы еврейского семейного лагеря. Вместе с кузнецом-евреем они отремонтировали пушку, но имели только один снаряд. Потом брат нашел основание от винтовки и сделал деревянный приклад. «Винтовка» не стреляла, но этот муляж играл свою роль во время походов в деревни за продуктами. Вместе с партизанами евреи минировали железную дорогу и нарушали линии связи. Баррель был с нами в «Волчьих Норах» два года, пока не погиб, за полмесяца до прихода Советской Армии летом 1944 г.
Я помню Минну, у которой немцы убили мужа-врача. Своего маленького ребенка она отдавала соседке, когда шла на задание. К сожалению, эту молодую женщину убили, когда она несла боевое охранение лагеря.
Из одной тысячи евреев, которые вместе с нами искали убежища в лесу «Волчьи Норы» смогли выжить всего 70 чел. Выстоять им помогли сила молодости и стремление уцелеть. Это была история лишений, умственной и физической пытки и безнравственности человечества и морального равнодушия. Где в это время был Бог ?!!
Перед отступлением немцы сожгли большинство домов в Ивацевичах. Сгорел и наш дом, вместе с домами двух моих сестер, от которых остался только битый кирпич. В некоторых соседних деревнях немцы собирали местных жителей и сжигали их вместе с хозяйственными постройками.
Из тех, кто выжил, я помню такие имена: Сара Рожанская (Росс), Янкель Рожанский (Росс), Арон Жуховицкий, Хаим Полянский, Нохим Волк-Гершанович, Ципе и Ривка Волк, Мотке и Шолем Кравчук, Абрахам и Чеслава Орлинские, Борис Ютковский.
После войны
Мы с мужем и братом Ароном вернулись в Ивацевичи. Часть наворованного имущества нам вернули. Там нас нашел Хаим Полянский, его сестра Сара, выжившая чудом в Освенциме, восстанавливалась после дистрофии. Наши матери были лучшими подругами, близкими как сестры. Сара уехала в Коссово, а затем присоединилась к нам в Ивацевичах. Она вышла замуж за моего брата Арона, и мы четверо стали неразлучными.
5 сентября 1945 г. у нас Янкелем родился Абрахам (Абе), которого мы назвали в честь отца. На том основании, что Сара была в концлагере, власти начали подозревать ее в сотрудничестве с нацистами. Еженедельно Сара должна была регистрироваться в милиции. Стало очевидно, что в Ивацевичах для нас места не осталось, и мы начали тайно готовиться к отъезду.
Мы продали дом сестры, немного муки и некоторое имущество, но большинство вещей пришлось бросить. У нас была лошадь, фургон и даже корова, которая обеспечивала молоком сына.
Перемещенные лица
В Бреслау мы остановились в лагере для перемещенных лиц от Джойнта. Через полгода, в июле 1946 г., мы продали лошадь, корову, фургон и двинулись в Wegscheid, Linz (Австрия). Там нас разместили в деревянных бараках без окон и дверей, отопления, туалета и мебели. Спать приходилось на деревянных нарах с тюфяками соломы. Арон сделал маленькую печку, чтобы согреваться. Положение менялось в лучшую сторону очень медленно. В октябре 1947 г., нас перевели в лагерь Ebelsberg, где уже были кирпичные здания.
В 1948 г. у нас родились второй сын, Арон, и племянница Филлис (дочь брата Арона), которую назвали в честь матери Сары. Все наши помыслы были об Израиле. Только что была провозглашена его независимость, и это казалось началом избавления. Мы даже купили и отослали в Израиль оборудование для плотницких работ, чтобы начать собственное дело. Однако болезнь мужа смешала все планы.
Янкель через газеты лихорадочно искал еврейские семьи в Англии, США, Канаде, которые могли нас принять. Мы действительно получали ответы и немного помощи в виде одежды, пищи и денег. В 1950 г. пришло разрешение из США на эмиграцию для Арона, Сары и Филлис.
Дядя Янкеля, Арон Симонс из Детройта, штат Мичиган, подписал бумаги как поручитель. На интервью американский консул увидев плачевное состояние Янкеля, спросил: «Как вы поможете Америке?» Я ответила, что это сделают наши дети. В апреле 1951 г. разрешение поступило. Нам позволили иммигрировать в США, благодаря гарантиям Симонса и новой квоты на иммиграцию президента Гарри С. Трумэна. Мы летели из Германии до Канады, потом в Нью-Йорк и дальше на поезде в Цинцинатти, куда мы попали 17 апреля 1951 г.
В Соединенных Штатах
Прибытие в Америку сначала казалось осуществлением мечты. Мы были снова вместе с Aроном, Сарой и Филлис. В Цинциннати жить было трудно. Я не говорила по-английски, на руках было двое маленьких детей, и больной муж, на которого жаркий и влажный климат действовал ужасно. Мы рассчитывали на финансовую поддержку Общества еврейской взаимопомощи, но это не превышало скудного прожиточного минимума. На производстве было жарко и влажно, монотонная работа и дискриминация эмигрантов удручали. Янкелю становилось все хуже, и он нуждался в постоянном уходе.
Еврейская община предложила мне оставаться дома. Они нам очень помогли. Но денег не хватало, и приходилось считать каждый цент. Огромные усилия были потрачены на подтверждение нетрудоспособности Янкеля и выплату ренты из Германии за наши страдания. Понадобилось целое «море» заявлений, обращений, медицинских заключений и свидетельств, чтобы этого добиться.
В 1956 г. мы подали заявление о гражданстве США. Янкель отчаянно боролся со свом недугом, который оказался смертельным – болезнь Паркинсона его убивала. В мае 1965 г. мужа не стало. Я шла на все, чтобы дать образование детям. Один из них стал врачом, а другой доктором философии. Я верю, что они сделали Америку еще лучше. У меня было счастье видеть своих детей, внуков и даже правнуки, которых я благословляю.
Вместо послесловия
Сара Рожанская (Росс) сдержала свое обещание, данное американскому консулу в 1951г. Прошли годы, ее дети выросли, и сами стали родителями. Они много трудились и работали над собой, чтобы пробиться и преуспеть в жизни. Абрахам окончил университет и стал анестезиологом. Он женился на Нэнси, и у них появились Дэйвид и Дэбра. Арон защитил докторскую диссертацию по педагогике. У него родились Джекки и Джошуа. Сегодня у Джекки тоже двое детей, Сидней и Зу – это уже правнуки Сары и Якова Рожанских.
Филлис, дочь Арона Жуховицкого, брата Сары, родила Милицию и Арона. Все дети и внуки Рожанских окончили университеты и стали медиками или юристами.
Эта история была записана со слов Сары Рожанской десять лет назад Абрахамом и Нэнси, в декабре 2005 г. ее не стало.
Нацисты «срубили дерево» фамильного рода Рожанских под корень, остался лишь один росток, но какие он дал побеги …
(Abraham and Nancy Ross)
Перевод на русский язык и литературная
редакция Леонида Смиловицкого.