Яков Басин. Исторические книги, статьи, очерки.

Более чем через 60-летие после завершения Второй мировой войны совершенно неожиданно для общественного умопостижения в среде молодого поколения вдруг оживают идеи порожденного Гитлером национал-социализма и свойственного ему поведения.

Название партии и политического течения, отражающего идеологию и практику гитлеризма – это нечто другое, дополняющее идеологию фашизма в Италии, Испании, Португалии и других странах. Изобретение Гитлера и его идеологов получило наименование – нацизм. Слово «фашизм» в переводе на русский язык означает «пучок (связка прутьев), объединение». В русскоязычных словарях слову/обозначению «фашизм» не дается четкого определения, подменяя его пространным описанием фашистской идеологии, проводимой в Германии Гитлером и его приверженцами. Отличие состоит в том, что исторически, первоначально и в других странах, фашизм отождествлялся как тоталитаризм, абсолютная власть правящей страной элиты, во главе которой стоит диктатор.

Гитлер же привнес существенное дополнение в идеологию германского фашизма, добавив к ее тоталитарной сущности идею крайнего национализма, отчего и название созданной им партии – национал-социалистическая. Поэтому по своей сущности германский фашизм понимается как нацизм, означая единственно пригодную для жизни на земле арийскую расу; другие же – менее полноценные (евреи, славяне, цыгане) – вовсе враги, подлежащие истреблению. Синонимом нацизма является и слово гитлеризм.

Итак, на первом месте национал, добавка же «социализм» – это фиговый листок, призванный скрасить в глазах обывателя и общественности зоологический, отнюдь нечеловеческий характер нетерпимого отношения к людям неарийской расы. В названии партии еще присутствует определение «рабочая» – опять же, камуфляж для восприятия респектабельности нацистской сущности гитлеризма.

Приходится признать, что в самой Германии большинство граждан с невиданным энтузиазмом восприняли идеологию и практику нацизма. Теперь уже приходится удивляться, почему эта античеловеческая идеология снова и снова возрождается, и даже не столько в самой Германии, но и в странах, среди народов чудовищно пострадавших от ее практического использования. В качестве причин называются ксенофобия, фундаментализм, фанатизм и т.п. Ответ находим в природе самого человека, его психобиологии, находящейся под регулирующим воздействием психогенетики.

Нацизм, понимаемый как социально извращенное изобретение в еще недостаточно изученных законах наследственности, парадоксальным образом теоретически базируется на взаимно исключающих посылках. С одной стороны, признание за генетикой стабилизацию внутривидовых признаков естественного, по Дарвину, отбора, что обуславливает неизменность, а, следовательно, и уникальность организмов (у человека – не только его анатомии, но и функциональных особенностей/способностей психической деятельности). Тем не менее, с другой стороны, предполагалась возможность методом искусственной селекции избавляться от уже филогенетически закрепленных признаков и в то же время культивировать желательные признаки.

В новейшей истории что-то из этого находит свое отражение в генной инженерии, с той, однако, разницей, что ее основным методом является биотехнология – искусственная пересадка и, по сути, хирургическое конструирование новых, несуществующих в природе сочетаний генов. Методы же социальной селекции это пример научного волюнтаризма – присвоение социуму творческой способности, превосходящей биологию, стабилизирующую, охранительную функцию генотипа. Но тогда – на заре подходов в познании законов наследования – такие возможности апробировались более в гипотетически-теоретическом плане, Тем самым ознаменовалось научное направление под названием евгеника. Её основные принципы сформулировал английский психолог и антрополог Ф.Гальтон (1869), полагавший возможность улучшения наследственных качеств человека – здоровья, умственных способностей/одаренности и др. В этом отражалось игнорирование эмпирически наблюдаемых закономерностей наследования.

Объективные же доказательства появились лишь в ХХ столетии в учении о наличии в биологии, генных аллелях различного типа полиморфизма. Следовательно, наряду с функциональным обеспечением фенотипических различий особей (в зависимости от воздействий внешне средовых факторов), имеются механизмы, обеспечивающие неизменность генотипических признаков, определяющих конституцию человека разумного. В социальном отношении эта система исключает эффективность террора – контраргумент евгенике (идеи расовой гигиены), полагавшей, что биологически улучшить человека можно (и нужно) путем селективного отбора. Для этого предлагалось устранить рождаемость детей от якобы неполноценных в расовом отношении родителей.

Идеологом подобного террора был итальянский психиатр Ч. Ломброзо (1835-1909) – автор теории «прирожденного преступника». К таковым он относил всех, кто не способен соблюдать нормы поведения в обществе в силу тех или иных проявлений, определяющих патопсихологическую структуру личности. (Патопсихология определяется акцентуациями характерологических особенностей личности, дисгармонического ее развития, не достигающего уровня психопатологии, исключающей способность критики и самокритики в отношении своего психического здоровья и поведения). К ним относились психопаты, воры, гомосексуалисты и другие характерологические девиации личности, обуславливающие маргинальное поведение.

Считая таких людей социально неполноценными, Ломброзо предлагал изолировать их от общества путем насильственного переселения на необитаемее острова, своего рода резервации, подобно лепрозориям для прокаженных. Ломброзианство является примером планируемого терроризма, не нашедшего признания в плане его использования на практике. А вот Гитлер, ознакомившись с теоретической концепцией евгеники и якобы вытекающей из нее возможности и целесообразности расовой гигиены, с энтузиазмом воспринял идею селективного отбора лучших из людей – представителей арийской расы. Придя к власти, он на практике развернул террор в виде физического истребления евреев, цыган, маргиналов, причисляя к ним и психически больных. К подлежащим истреблению причислялись и такие (хотя бы и принадлежащие арийской расе), кто не принимал насаждаемую идеологию гитлеризма.

В отношении славян их тотальное искоренение относилось к более отдаленной перспективе. Пока же, в силу массовых потерь в войне немецкого населения, требовалось провести селекцию и отбор среди славянских и других, мене ценных в расовом отношении, народов. Кого-то из них, кто по анатомическим признакам (голубоглазых блондинов и имеющих характерное для арийцев строение черепа) можно сохранить и подвергнуть онемечиванию (в особенности – детей). Кого-то требуется оставить как рабочую силу, а кто-то, из проявляющих лояльность по отношению к оккупантам, может использоваться для пополнения армии и других силовых структур (полицаев, диверсантов и др.). Как видно, евгеникой того периода не учитывалось биологическое свойство генетического и наследственного полиморфизма, свидетельствующих о бессмысленности такого истребления народов и отдельных их популяций. В лучшем случае ожидаемый эффект может иметь место только на относительно короткий срок – через одно-два поколения в народонаселении численный (статический) паритет каких бы то ни было характерологических популяций (как генетически зафиксированный отбор в филогенезе) восстановится.

(В этом отношении любопытен парадоксальный факт, провозглашенный еще в Ветхом Завете – поучение от Екклисиаста: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» (Еккл. 1: 9) – поучение, воспринимаемое в науке и политологии, вроде как чисто риторическое, а не как абсолют – один из определяющих принципов в познании природы человека.)

Непонимание Гитлером законов природы (хотя бы основных постулатов дарвинизма), усугубленное игнорированием библейских поучений, привело фюрера к мистификации действительности. В результате интуиция не подсказала фюреру, что нацистская идеология и политика использования в евгенике метода расовой гигиены путем механизма террора – это чистой воды волюнтаризм. Подмена биологии надуманной идеологией свидетельствует о существенном пробеле школьного образования. А в политике это означает блеф недоумка, погрязшего в амбициях провидца. В реальности история породила садиста-мистификатора, заблудившегося в недрах евгеники, будто бы открывающей человеку возможности в различиях расовых популяций культивировать превосходящую над всеми остальными – арийскую.

С позиций нормальной психологии поиск цели и смысла жизни – первейшая задача взрослеющей личности каждого человека. Понятно, что в непрерывности поисков смысла порождаются и меняются целевые установки. И случается (преимущественно у ученых и политиков), что некая идея становится главенствующей, и тогда такая идея психоаналитически рассматривается как идея «доминирующая». В некоторых случаях она всецело овладевает личностью и тогда уже у носителя такой идеи притупляется критика и самокритика – с позиций патопсихологии, идея «может претерпеть развитие и превратиться в идею сверхценную». Далее «…по мере развития она все менее поддается коррекции».

С позиций патопсихологии, «сверхценные [идеи] занимают как бы промежуточное положение между навязчивыми и бредовыми» и, в конечном итоге, «являются патологическими… связаны с патологическим мышлением» [1]. Именно это произошло с фюрером, и понятно, почему одержимый идеями расовой евгеники Гитлер, воплотивший свою идеологию в практику общественных отношений, был удостоен эвфемизма – бесноватый фюрер. Его маниакальность в этом направлении – реализация надуманной идеи в идеологию и государственную практику нацизма – является уникальным историческим примером того, к чему может привести (и привела) ложная идея политика и как может извратиться мышление и поведение народа вполне цивилизованного государства.

Но, учитывая природу власти тоталитарных режимов – диктатуры верховного правителя, подобная практика в «массах» воспринимается (точнее – декларируется) как проявление гения. И тогда все несогласные, в том числе и профессиональные психологи и психиатры (пример В.М.Бехтерева), подлежат устранению/истреблению. В данном случае – в центре Европы и в высоко просвещенном ХХ веке – стремление добиться путем тотального физического истребления якобы «неполноценных» в расовом отношении целых народов – превосходит все другие мыслимые экзерциции в рамках государственной политики. Фактически в немецком населении от горячо обожаемого фюрера произошла индукция расизма в его наиболее уродливой форме, к тому же принявшая характер психической эпидемии. В словарном определении индуцированного помешательства указывается на значимость авторитета (душевно) больного-индуктора при низком культурном уровне и суеверности индуцируемого.

Но назвать такими весь немецкий народ, да еще и других, положительно относившихся к идеологии гитлеризма, с позиции психиатрии было бы опрометчиво и некорректно. В данном случае (с позиций многомерности познания/измерения человека) имел место исторический прецедент морального, в некотором смысле (в психиатрическом измерении) мистического помешательства под влиянием фюрера, возвеличившего себя в ранг сверхчеловека (в философско-социологическом измерении). Обожаемый (в глазах своих почитателей) фюрер, обладавший несомненными организаторскими, ораторскими и артистическими (возможно и гипнотическими) способностями, явился для большинства немцев вмещающим в себе триединство: гуру, пророка и идола. Соответственно, у одних порождается идолопоклонство, для других – идола, страшилище, а в целом – знамение массового помешательства.

Между тем, в научном отношении теория о врожденной неполноценности с проецированием квалификации прирожденной преступности (будь то в отношении индивида, и, тем более, целостных народов) несостоятельна по двум причинам. Первая – преступление в отношениях между людьми происходят отнюдь не из биологии, а определяются общественным договором, т.е. это сугубо социальная категория – кого и по каким признакам относить к преступникам. И второе: сколько бы таких людей не изолировали или даже истребляли, подобные им будут появляться снова и снова. Генетически это объясняется доминантными («нормальными») аллелями, определяющими консерватизм генотипа, исходно охраняющим от экстремальных воздействий среды (террора) индивидуально значимые человеческие характеристики. Воздействие среды на прижизненное формирование личностных качеств определяет фенотип, призванный оптимально приспосабливаться к среде обитания.

В своей сущности человек – воплощение двух составляющих: биологического (изнутри) и социального (извне) в их единстве на основе взаимодополнения. Иначе говоря, речь идет о дуализме внутреннего и внешнего на принципе дополнительности информационных потоков, порождающих уникальность образования из двух разных – предшествующих особенностей генотипа (что изнутри) и фенотипа (что извне). В рассматриваемой проблеме террор против уникальности человеческой природы (в структуре полиморфизма характерологических качеств человека) блокируется не только биологически генотипом, но и мерами социальной защиты, фенотипом, в виде духовно-морального и силового противодействия (что и привело к краху идола/нацизма с объявлением его античеловеческой сущностью).

Теперь для наиболее полного понимания проблемы общественных отношений обратимся к истории происхождения Человека разумного – рассмотрения того, как эта же проблема решалась человечеством на пороге его восхождения к цивилизации.

В далекие времена предыстории человечества, в стадии первобытно-племенной организации жизни, всякое другое племя воспринималось как «другие/чужие», готовые покуситься на твое благополучие. Отсюда страх и первобытная физическая нетерпимость к «другим». Подсознательно истоки подобной настороженности сохраняются и рефлексивно отражаются в современном национализме, религиозном фанатизме, расизме, во всевозможных формах экстремизма (пусть хотя бы виртуально и в рудиментарно-сублимированных проявлениях). В лучшем случае это маскируется под национальный патриотизм, то же самое – в амбициях религиозного превосходства. В худшем – в пережитый, но вновь и вновь оживающий нацизм, в более мягком облике – ксенофобия. Опыт нацистских узников, а в особенности малолетних, неспособных еще постоять за себя, – это знамение и предупреждение истории тем, кто под предлогом самонадеянного убеждения о собственном превосходстве, сеет на земле национальную или религиозную нетерпимость к «другим».

Неонацизм – это всего лишь пример социально выражаемой ксенофобии. Рудименты ее проявляются не всегда в осознаваемых, теперь уже чаще сублимированных формах. Примером такой наиболее мягкой сублимации является извечная проблема отцов и детей. Их взаимная конфронтация – ощущение «других» в отношении к себе – определяется возрастным различием: в консерватизме старших и в стремлении к революционным преобразованиям молодых. Диалектически и психологически эта проблема объясняется тем, что пожившие и познавшие боль и страдания стремятся сохранить то лучшее, что субъективно привносит комфорт и радость, обеспечивает покой в обыденных отношениях. Юные же, энергетически более заряженные и мобильные, но еще не обладающие самостоятельным опытом жизни, не хотят принимать на веру наставления старших, поэтому и пытаются изменить мир по собственному усмотрению. В данном случае возрастная конфронтация, не только на уровне родственных, но и на уровне общественных отношений не сопровождается проявлением взаимной агрессии. Предохраняет от этого осознаваемая монолитность национально-этнического единства.

Насильственно-террористические тенденции в социологии, наоборот, проявляются во имя утверждения своей уникальности – демонстрации превосходства над другими. В этом, очевидно, заключается основная причина гражданских войн – как выражение агрессии по отношению к «другим» (среди своих). Подспудно (психологически) тем же питаются межгосударственные войны, хотя политики придумывают и находят иные, более конкретные причины развязанной войне (точно так же, когда в супружеской паре умирает нравственная основа брака – любовь, супруги в качестве причины развода придумывают нечто более конкретное – «не сошлись характерами» и т.п.).

Ксенофобия (буквально – страх перед чужим) исподволь на подсознательном уровне питается еще и закономерным, психологически обусловленным состоянием, называемым в психологии ностальгией – тяготением к прошлому, которое биологически, в записях кодов психонервной деятельности запечатлено в раннем детстве и незрелой юности как нечто особо значимое. Физиологически состояние ксенофобии вмонтировано в природу психики в качестве рефлексивно предупреждающего сигнала – быть осторожным при встречах с незнакомым(и), потенциальным(и) врагом/врагами. Очевидно, что это свойство рационально обусловлено во благо: не быть беспечным, а быть осмотрительным как своеобразный вариант рефлекса самосохранения. Ностальгия же выступает уникальным примером импринтинга – подсознательного запечатления через органы чувств базовой основы восприятия и реагирования.

Именно в биологически критическом периоде детства происходит формирование кодов психической деятельности, они же знаменуют собой «нормы реакций», стереотипы поведения. На основе врожденной памяти (из психогенетики) для ребенка открывается красота самой жизни во всем ее разнообразии. Естественно, что это – впечатления от первых радостей, от восприятия мира обитания – родного дома, родителей, ландшафта, флоры и фауны на той земле, где родился и прожил первые годы жизни (для меня, например, прекраснейшие воспоминания связаны с представлениями убогой улицы и такого же убогого жилья на ней). Так, через первичные запечатления, приходит осознание принадлежности себя к породившему тебя же этносу, соответствующей ему культуры восприятия и реагирования, отражающихся в личностных стереотипах поведения. Вот почему ностальгия проявляется как «тоска по родине», властно заявляющая о себе при длительном удалении от родных мест.

Понимать ностальгию следует в качестве повелительной подсказки: не будь бродягой на земле, обустраивай и храни свою родину, ибо другие/чужие лучше тебя – любящего свой, породивший тебя, уголок жизни – этого не сделают.

В познании мира и себя в нем следует своевременно осознать, что и для чего в тебе запрограммировано Природой-от-Бога. В целом психическая деятельность отражает двуединство ее составляющей. Изнутри это сформированные в раннем периоде детства (биологически критическом периоде) коды психонервной деятельности, обусловливающие стереотипы восприятия и реагирования, что знаменует «рабство привычки», от чего в более зрелом возрасте произвольно трудно или даже невозможно избавиться. Такова базовая основа поведения, определяющая характерологические особенности (положительные и отрицательные акцентуации личности). В дополнение к генетически предопределенному (врожденной памяти) извне (из социума) прижизненно формируются еще навыки и мировоззренческие установки – как результат сознательного обучения и воспитания личности, ее социализации. Такое воспитание в более зрелом возрасте составляет все то, от чего можно произвольно избавиться, т.е. поддающееся перевоспитанию.

Как видно, имеются два механизма, обеспечивающие личностную структуру восприятия и реагирования. Одно – проявляется и формируется биологически из филогенеза на основе и в качестве использования и стимулирования врожденной памяти (в народно-афористическом обозначении это то, «что записано пером», знаменующее то же «рабство привычки», «от себя не убежишь», «себя не переделаешь»). Другое – результат наущения/обучения/воспитания по достижении 3-5 лет (возраст «почемучки») – пробуждение у ребенка способности и потребности рационального познания действительности и самого себя как уникальной личности.

Первое является отражением базовой, «прирожденной» основы характера («себя не переделаешь», и «…не вырубишь топором»). Второе – привносимые извне нюансы личностных особенностей с присущей человеку способностью корректировать свое поведение в тех или иных условиях и коллизиях отношений в мире существования. Родителям, психологам и педагогам следует учитывать эти возрастные различия в формировании/воспитании гармоничной личности (в биологически критическом для ребенка периоде – импринтинга) и реализации способности к самоусовершенствованию (начиная с периода «почемучки», в юности и, разумеется, в чем-то – с достижением гражданской зрелости).

В аспекте здоровой ориентации в затронутой проблеме все это полезно знать и простому человеку с улицы. Для читателя я позволил себе столь научно углубленное представление о формировании личности по двум составляющим. Первая – пусть каждый сам себе представит, в каких условиях формировалась личность ребенка, оказавшегося в логове национал-социалистических преследований, т.е. в условиях, природой человеческих отношений не предусмотренной. И второе – именно незнание основ природой обусловленных психических состояний, что недостаточно усвоено и институтом образования и воспитания юных поколений в целом, в среде молодых людей появляются исповедующие идеологию в виде националистического умонастроения. Отсюда же прямой путь к распространению идеологии нацизма, ложно понимаемого как проявление патриотизма.

Как и почему? – задаются вопросом еще живые и пережившие ужасы германского фашизма на родной земле, или прошедшие круги нацистского ада бывшие узники, насильственно угнанные из родных мест на чужбину – в логово нацизма. Казалось бы, мировая история в актах Нюрнбергского трибунала вынесла, безусловно, справедливый приговор фашизму. Но, игнорируя память пережитого в истории и наставления праотцев/пращуров, молодые люди начинают исповедать ту же идеологию, используя для этого демонстрации, «акты вандализма», нередко и физической расправы фактически под лозунгами национально-религиозной нетерпимости к иноверцам и гражданам иной национальности. И тогда недоумение по отношению к истории – неужели она действительно ничему не учит народы, как о том заявил гениальный немецкий философ Гегель?

Действительно, семья и школа не учат детей познанию человеческой сущности и смысла жизни в условиях многополярного мира. В учебно-воспитательном процессе все еще используется прием, противоречащий народной мудрости – метод сестрицы Алёнушки – воспитание увещеванием, угрозами, посулами. Не поэтому ли «Васька слушает, да ест» – собственный аппетит (в виде и рефлексивно проявляющихся психологических установок) оказывается сильнее того, что следует из назиданий из прошлого. Для воспитания юных, не обладающих еще собственным опытом познания жизни, воспитательный процесс надо начинать с постановки вопроса – использование метода майевтики от Сократа и Платона. В нашем случае лишь после раскрытия сущности предмета и проблемы – обозначения истоков и сущности нацизма – следует обращаться к исторически значимым примерам, обосновано уповая на то, о чем сказал поэт: «Его пример – другим наука».

Приходится учитывать и факт того, что Великая Отечественная война во втором-третьем поколении после ее окончания для молодых уже не представляет особого, праотцами кровью оплаченного, поминания. Еще оставшиеся в живых немногочисленные и постаревшие ее участники и свидетели в эстафете поколений уже не несут и не могут передать юным того пафоса пережитой трагедии, мужества и торжества победителей, чем была пронизана эпоха послевоенных лет. Спецификой Великой Отечественной войны являлось столкновение в противостоянии двух идентичных идеологий тоталитаризма. Победила жертва агрессии. Но почему же в долговременном послевоенном времени победа СССР оказалась для него, по сути, пирровой? В конечном итоге под влиянием политических интриг извне и изнутри самого Союза не стало могущественной страны, а народы ее, хотя бы и в новом государственном обличии продолжают жить хуже побежденных, и хуже союзников в той войне. Вот такой парадокс истории, не находящий для многих внятного ответа – почему?

Немцы быстро сумели избавиться от человеконенавистнической идеологии фашизма, да и прожили они в условиях гитлеризма немногим более 12-15ти лет. Тоталитаризм же сталинизма уродовал психику людей СССР на протяжении трех-четырех поколений, не замечая и не осознавая, что изживает самого себя. Но и после государственного краха, так и не оправившись от последствий гибельной для государства идеологии, процесс «по капле выдавливания из себя раба» затянулся. Как говориться о том в Библии – за прегрешения родителей потомки несут в себе их прегрешения (то, что калечит и убивает грешника) на протяжении от трех-пяти до семи-десяти поколений.

Не поэтому ли вслед за развалом СССР и образованием на его территориях национально суверенных государств, тех из них, в которых исповедуется преимущественно христианское вероучение (не очень верующих в Бога граждан и более других нагрешившие против Бога) на протяжении последующих лет обозначилась устойчивая тенденция демографического вырождения? Многоголовая гидра нацизма и тоталитаризма вновь и вновь возрождается, как бы подсказывая человеку: победа может быть обеспечена не столько силовыми методами, сколько образованием/воспитанием сущности психологических особенностей человека, обреченного жить в многополярном мире существования. Идеология, как видно, первично рождается, базируется и проявляется из психологии, первичное звено которой происходит из биологии (опять же – охраняющей полиморфизм качественных характеристик психической организации человека).

Мягко говоря, негодная идеология происходит из ошибающейся совести либо злонамеренно. И тогда насаждается фенотип деградации общественного сознания, типичными примерами чего служат тоталитарные системы. Наука, а вслед за нею озабоченность и практика в реформирование системы образования и воспитания должны ориентироваться в первую очередь на познании сущности человека в мироздании его природного предназначения. К сожалению, в современной биологии, и генетики в частности, взаимовлияние генотипа и фенотипа изучается без учета психического содержания человека. Отсюда – зримые последствия обеднения духовно-нравственного потенциала в обществе, несущего собою угрозу демографической безопасности народонаселения.

И вот нам коллизия и парадокс высвечивания ее истории: нетерпимость к другим порождает неонацизм и экстремизм, а демократия, направленная на гуманное отношение к переселенцам из этнически других по отношению к коренному населению приводит к дестабилизации государственного миропорядка. И, похоже, что такая опять же взаимная нетерпимость не может быть устранена средствами нравоучения. Хочешь – не хочешь, но обостряющаяся проблематика такой этнической непримиримости устраняется силовыми мерами, что побуждает к поискам гуманитарных мер ее преодоления. В отсутствие таковых, и в соответствие с этнологическими предписаниями, приходиться прибегать к политике ограничения миграционных процессов (что отнюдь не равнозначно политике террора, определяющего национал-социализм).

          Литература:

Блейхер В.М., Крук И.В. Толковый словарь психиатрических терминов. Т. 1. – Ростов-на-Дону, 1996. – С. 306.