Свидетельства очевидцев
Азгур Заир Исаакович
Глубокоуважаемый Владимир Абрамович!
Вы заставили вновь пережить давно минувшую печаль. Я вспомнил Машеньку и все эти дни она не выходит у меня из головы и сердца. Не только потому, что она мне родственница, но и потому, что ее детство и юность прошли у меня на глазах. Эти фотографии из картотеки и те, что в экспозиции убедили меня, что это именно Машенька Брускина, дочь моей двоюродной сестры Лии Мойсеевны Брускиной.
Очень прошу Вас помочь мне получить такие отпечатки, как в картотеке у Александры Георгиевны Ванькевич.
Горячо признателен Вам за сердечной участие.
Заир Азгур
11 апреля 1968 г. г.Минск
Копия верна:
Зав.редакцией газеты «Вечерний Минск» В.Гатилло
Банк Вера Израилевна
В редакцию газеты «Вечерний Минск»
Я с большим волнением прочитала в газете «Вечерний Минск» статью Фрейдина «Они не стали на колени…»
Я лично была знакома с Машей Брускиной, поскольку проживала с ней в одном доме с 1936 г. по 1941 г. Во время оккупации Минска проживала с ней в одной квартире по Замковой улице.
До войны ее мать работала товароведом в Госиздате. Маше было 17 лет, она закончила 10 кл.
28 средней школы. Отец с ними не проживал, у него была вторая семья.
Помню, как в начале войны, Маша пошла работать медсестрой в лазарет военнопленных, который располагался в политехническом институте. Работать она устроилась вместе с выпускницей мед.института Соней, фамилию которой я не помню. Они вместе ходили на работу в этот лазарет и рассказывали, что раненым военнопленным оказывается ничтожная медицинская помощь, раны у них гнили, в ранах заводились черви.
Маша и Соня передавали раненым гражданскую одежду и помогали им бежать из лазарета.
Работали они там до сентября 1941 г. так как пропуск на выход из гетто им больше не давали. Через некоторое время, не то в конце сентября, не то в начале октября, к нам во двор на Замковую улицу пришли два человека в гражданской одежде и спросили, где можно увидеть Машу Брускину. Она в это время была тут же во дворе и подошла к ним. Больше ее мы не видели. Через некоторое время узнали, что она находится в тюрьме по ул.Волдарского.
26 октября 1941 г. Маша была повешена на арке дрожже-паточного завода по ул.Ворошилова. Об этом я узнала спустя два дня после случившегося следующим образом.
Мой отец работал мыловаром в артели «Химпром» и в сопровождении полицая шел на конзавод «Большевик» за жировыми отходами. Проходя по ул.Ворошилова он увидел трех повешенных и в центре Машу в зеленом платьице и в светлой кофточке. Потрясенный этим зрелищем он рассказывал об этом дома. Мать Маши, невзирая на все опасности, пошла на это место и убедилась, что это была ее дочь. После этого мать прожила всего 12 дней, так как погибла 7 ноября 1941 г. во время погрома.
В статье «Они не стали на колени» очень правдиво написана характеристика Маши Брускиной. Снимок, напечатанный в газете, я увидела впервые в 1965 году и узнала в нем Машу Брускину тогда же, но не думала, что имя ее неизвестно.
Я работаю в проектном институте «Белгипроводхоз» старшим инженером в лаборатории.
Банк Вера Израилевна
5.5.1968 г.
Копия верна:
Зав. редакцией газеты «Вечерний Минск» В.Гатилло
Ботвинник Софья Борисовна
В редакцию газеты «Вечерний Минск».
Когда я прочла статью «Они не встали на колени», я на некоторое время не могла прийти в себя. Эта статья воскресила образ прекрасной девушки Маши Брускиной.
Перед моими глазами возникает высокая красивая девушка, лицо матовое, обрамленное волнистыми волосами каштанового цвета, а глаза карие – умные и серьезные.
Маша Брускина была любимицей нашей школы №28, в которой училась и я. Училась Маша отлично, все предметы ей давались одинаково легко. Очень много читала художественной литературы, участвовала в художественной самодеятельности и была всегда застрельщицей всех мероприятий, проводимых в школе. Маша была очень дружественной, отзывчивой и мягкосердечной. Помню такой случай: как-то на школьном вечере у меня порвался чулок. Я огорчилась, и когда Маша увидела мое огорчение, она тут же предложила мне пойти к ней домой (жила она в соседнем от школы дворе) и дала мне другие чулки.
Маша была необыкновенной девушкой с высокими и романтичными идеалами, она мечтала о профессии актрисы, чтобы нести удивительное искусство людям. Когда фашистские орды нагрянули на нашу землю, Маша оказалась в первых рядах борцов против фашистских извергов. Я ее видел в оккупированном Минске. Она шла со своей подругой, фамилию которой, я, к сожалению, не помню, с высоко поднятой головой. Для того, чтобы ее не могли легко опознать, что она еврейка, перекрасила волосы в светлый цвет. Она мне сказала, что работает в военном госпитале.
Вскоре я узнала, что Машу повесили. Повесили за то, что помогала нашим военнопленным бежать из госпиталя, который охранялся немцами. Да, Маша действительно не стала на колени.
В ноябре [1941 г.], в ночь с 6 на 7 ноября, во время большого погрома, я бежала из гетто и вскоре была принята в партизанский отряд им.Ворошилова бригады им.Пономаренко.
В годы войны я свято помнила и мстила за всех родных, друзей, за всех советских людей, павших от рук фашистских зверей, за поруганную, но гордую и не покорившуюся советскую землю.
На снимке в книге «ВОВ Советского Союза» на вкладке перед стр.105 в девушке со щитом на груди, на котором написано «Мы партизаны, стрелявшие по германским войскам», я узнаю Машу Брускину.
Ботвинник Софья Борисовна, г.Минск, ул. Радистов 8-9.
Тел.дом.3-13-78
Работаю в должности зав. библиотекой Минского Облмежколхозпроекта, Б-23-54-61
Брускин Борис Давыдович
Редакции газеты «Труд»
Отдел пропаганды
Сердечно благодарю Вас за активное участие в поиске моей дочери Маши Брускиной. В снимке казни, который сделан фашистами в 1941 году, я дочь мою узнал.
Я это очень переживаю теперь еще раз. Моя старость, болезни и пережитое безумно волнуют, ибо писать мне нелегко и не могу выразить все, что у меня на душе. Я с 1941 года искал Машеньку, но безрезультатно.
Брускин
18/V-1968 г.
Копия верна: Зав. редакцией газеты «Вечерний Минск»
/В.Гатилло/
Вильчик Д.З.
Я, Вильчик Д.З., знала Брускину Машу со школьной скамьи. Это была девочка энергичная, училась хорошо, знала хорошо русский язык, ибо читала много книг, знала хорошо и математику, была активной, участвовала в школьной жизни. Когда я узнала об участи Маши, я не усомнилась, что Маша в будущем будет именно такая активная в борьбе и станет на правильный путь жизни.
Я узнала Машу Брускину на снимке в газете «Вечерний Минск» 24.IV-68 г.
г.Минск, Технический пер. 22-2. Райнис Д.З.
Место работы: Госстрах Фрунзенского р-на, ул.Освобождения, 11.
Я узнала Машу Брускину на снимке в газе «Вечерний Минск» 24.4-68 г.
Копия верна:
Зав.редакцией газеты «Вечерний Минск»
/В.Гатилло/
Давидович Софья Андреевна
Я, Давидович Софья Андреевна, член КПСС с 1929 г., свидетельствую и утверждаю, что девушка, изображенная на фотоснимке на вкладке перед стр.105 в книге «Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945 гг.» (Краткая история) изд. Воениздата СССР, 1967 г. и на стр. 255 учебника «Гісторыя СССР» для 10-11 классов, изд. В 1965 г. в Минске, это Маша Брускина.
Я узнала ее на фотографиях, хранящихся в Музее истории Великой Отечественной войны. Знала ее хорошо в жизни, работая с ее матерью Лией Моисеевной Брускиной в управлении книготорговли Госиздата Белоруссии с 1937 г. до начала войны, часто видела ее в оккупированном Минске вплоть до ее ареста. Кроме того, видела ее на виселице на следующий день после казни 27 октября 1941 г. на улице Ворошилова (ныне Октябрьской). Она была в форменном школьном платье, зеленой шерстяной кофточке и белых носках. Эти вещи по ее просьбе передала ей в тюрьму мать за два дня до казни в моем присутствии. Мать погибла в гетто.
С.Давидович,
член КПСС, партбилет № 07363439
Минск, бульвар Шевченко, 22, кв.34
Тел. 7-25-64
Копия верна:
Зав.редакцией газеты «Вечерний Минск» В.Гатилло
Каменкович Ефим Миронович
В редакцию газеты «Вечерний Минск»
Я прочитал статью «Они не стали на колени». И на снимках увидел Машу Брускину, которую хорошо знал. Я с ней вместе учился в 28-й Минской средней школе с 8-го по 10-й класс. Будучи секретарем комсомольского комитета школы с 1938 по 1941 год, я очень близко был связан с Машей по общественной работе. Маша дважды в 1939 и 1940 гг. избиралась членом комсомольского комитета школы и была ответственная за пионерскую работу. Она часто выступала перед пионерами, особенно страстно рассказывала ребятам о героях гражданской войны, героях Хасана. Вместе с ней работал в пионерском лагере в Городищах. В лагере Маша организовывала встречи пионеров с героем Хасанских боев и с пограничниками. Часто с ребятами организовывала военные игры, походы, всегда находила что-то новое, что увлекало ребят. Училась Маша отлично, пользовалась большим авторитетом у товарищей по учебе, ее очень уважали все учителя. Она действительно была гордостью школы.
Как ее бывший одноклассник, как комсорг школы, как коммунист, как Ваш читатель, я благодарен газете за то, что она первой обнародовала имя Маши Брускиной, которую гитлеровские изверги зверски казнили в Минске. Если редакции потребуются более подробные сведения о довоенных годах Маши, я всегда готов рассказать все, что знаю о ней.
Мой адрес: гор.Минск, ул.Якуба Колоса 32, кв.65.
Каменкович Ефим Миронович. Работаю заместителем директора завода электромонтажных изделий. Член КПСС с 1948 г. Участник ВОВ, майор запаса.
Телефон квартирный 6-20-61, служебный 2-90-90.
25.9.1968 г. подпись
Копия верна:
Зав.редакцией газеты «Вечерний Минск» В.Гатилло
Каминская Степанида Ермолаевна
СВИДЕТЕЛЬ
В редакцию газеты»Вечерний Минск»
Я, Каминская Степанида Ермолаевна, проживаю по Ленинскому проспекту 43, кв. 61.
Сентябрь и октябрь месяц 1941 г. была арестована немцами и до ноября 1941 года сидела в подвальной камере №10 Минскай тюрьмы по ул. Володарского. Со мной сидела Мария Мороз, коммунистка, как я думаю, Анастасия Бардиян, жена директора Матаровской школы Надежда Янушкевич. Надя была очень больной, избитой, у нее отняли грудного ребенка, а потом ее перевели, не знаю куда. Вместо нее привели ее сестру Ольгу Щербацевич. Ольга также вся была избита, ее очень часто звали на допросы.
Сердцем мы очень сочувствовали, хотя мы были очень потрясены, но слезы старалась держать, так как она была очень мужественная. Когда нас выгоняли на работы, Ольга все время подходила к девушке, которая сидела в 7 номере вместе с портнихой Леной Островской. Я эту девушку узнала на фотографиях, которые видела в Музее истории Великой Отечественной войны, где показано, как она повешена вместе с Володей Щербацевичем, которого я видела в тюрьме.
Когда их повесили, Мария Мороз говорила, что Ольга ей по секрету сказала, что арестовали всю группу, которая помогала военнопленным бежать из Минска. Мы видели, что Ольга очень любила эту девушку. Но имени ее я точно не знаю, потому что лично с ней не разговаривала. Эта девушка была чуточку выше меня, глаза карие, волосы бели светлые, вьющиеся, брови довольно плотные. Нос толстоватый. С другими арестованными эта девушка в беседы не вступала ни с кем, была замкнутой. Разговоры вела только с Ольгой, в тюрьме я их видела в октябре 1941 года, что и подтверждаю свои показания.
Копия верна:
Зав.РЕДАКЦИЕЙ ГАЗЕТЫ «ВЕЧЕРНИЙ МИНСК» /В.Гатилло/
Комисарова Мария Я.
Когда в 1945 году после эвакуации я возвратилась в город Минск, я встретилась со своей двоюродной сестрой Леной Элькинд, которая возвратилась из партизанского отряда.
После радостной встречи были тяжелые минуты воспоминаний перенесенных ею ужасов. После перечисленных убитых и замученных родственников и знакомых, Лена спросила: «Помнишь ли ты мою подругу Машу Брускину?» Я ответила, что прекрасно помню и поинтересовалась жива ли она. Она мне на это ответила, что Машу Брускину немцы публично повесили за участие ее в подпольной работе. Я Машу Б. так и представляла, что она не погибнет без борьбы, потому что помню образ этого человека, всегда деятельного, энергичного, гордого и веселого.
Я проживала до войны вместе с матерью и братом в домике по Театральному проезду. Эта узкая улочка от Оперного театра до реки Свислочь. Маша Брускина с матерью проживали по ул.Пролетарской рядом с Оперным театром. Отца у нее не было. Вернее он был, но у него была другая семья. Наш домик принадлежал моей тете, Лены Элькинд матери.
Лена Элькинд дружила и училась с Машей Брускиной с детства с 1 по 7 класс, 8 школы, которая находилась по ул.Энгельса. Потом они перебрались в район Сторожевки, и Маша Б. продолжала учебу в 28 школе.
Когда я спросила у Лены, как она узнала, что немцы повесили Машу, так как они были в то время за колючей проволокой в гетто.
Она ответила, что в этот день отца ее гнали в город на работу, и он пришел домой и сообщил своей жене. Вот что рассказывает Лена. Отец пришел домой и говорит: «Какой ужас! Сейчас повесили Машу Брускину». Мать Лены попросила говорить потише, чтобы не услыхала Лена, но она все слышала. Он еще говорил шепотом, но она в это время побежала к Машиной матери, чтобы ее утешить. Когда она прибежала к ним, ее удивила картина. Мать Маши Брускиной стояла веселая и смотрела в зеркало. Она с ужасом убежала. Она тогда поняла, что мать Маши сошла с ума от горя. Маша была ее единственной радостью, единственным счастьем.
Когда стали публиковаться снимки, мы знали с Леной, что это Маша Брускина. Я даже говорила, что трудно видеть Машу такую скучную, на что она мне ответила, что она сама, Лена Элькинд, побывала в гестапо за то, что отстала от колонны, когда немцы гнали их на работы. Когда она шла до гестапо, ее беспрерывно били, а когда пришла туда, то прошла через живой коридор, где каждый прикладывал свой бандитский кулак. Чудом, великим чудом она оттуда вышла, но до сих пор чувствует головные боли. Она говорит, что можно представить, как они издевались над Машей. Но вид у нее не покорный и не несчастный.
Когда корреспондент газеты «Вечерний Минск» начал публиковать материал и просил, чтобы все, кто знал Машу, откликнулись, я поехала к Лене и показала ей эту газету. Я ей сказала, что зря мы раньше не сообщили имя девушки. Но вообще никто до сих пор вопрос этот не задавал.
Я попросила Лену написать все о Маше. Так как она ее близкая подруга и всегда бывала у нас дома. Лена села и начала писать, потом вдруг с ней сделался нервный припадок, она впала в истерику и я еле ее успокоила. Писать она не смогла. Я поняла, как ей это трудно было сделать, и дала ей дня три успокоиться. Потом опять поехала и сказала, что это нужно людям, читатели интересуются судьбой девушки, не знают ее имени. Она села. Ей было очень трудно. Не смотря, что прошло 27 лет, страшное время, когда их согнали за колючую проволоку как зверей, не дали им возможности общаться с миром, не дали возможности приобрести кусок хлеба для существования, когда на глазах у нее убили мать, когда в тот же день в душегубке задушили ее отца, когда вместе с этим она вспомнила, как отец сообщил о смерти близкой подруги Маши Брускиной, и было им тогда по 17 лет, вся эта боль неимоверная всплыла в связи с этими воспоминаниями.
Вспомнилось, когда она с маленьким братом осталась, и побег с ним из гетто в лес, как они бродили и искали партизан, где они пробыли бойцами до дня освобождения. Лена написала свои воспоминания. Сейчас я вспомню, что знала о Маше Брускиной.
Я была младше Лены и Маши на 3 года. Мне было лет 9-10, когда я вечно за ними увязывалась следом. Так я присутствовала на их репетициях, которые проходили у нас дома. Они готовили пьесу «Цыгане» Пушкина. Маша играла Олеко, Лена молодого цыгана, потом они репетировали цыганочку. Однажды они с утра бесконечно репетировали белорусский танец «Крыжачок». Я смотрела на это с восхищением, но отец Лены рассердился и попросил прекратить бесконечный шум и топот, ему мешали читать газету, и выгнал нас в палисадник.
Присутствовала я в 8 школе на премьере спектакля «Цыгане». Помню, что у Маши костюм был лучше, чем у Лены, помню, как хорошо облегал ее черный костюм, заправлены брюки в сапоги, и черную шляпу.
Особенно у меня в памяти осталась Маша в коричнево-сером шерстяном платье, которое удивительно облегало ее высокую стройную фигурку. Помню даже ряд пуговичек от шеи до пояса. Платье мне запомнилось потому, что я долгие годы мечтала именно о таком платье, когда я подрасту.
Была Маша всегда жизнедеятельная, веселая, радостная, казалось, что ей все легко. Училась она всегда хорошо. Об этом всегда все говорили.
Не буду писать, какое впечатление произвели на меня снимки, когда эти недоноски вешают эту молодую березку, 17-летнюю девушку, которая годится этому палачу, который ей надевает веревку на шею, в дочери или внучки. Как он позирует, как будто он вешает дома абажур. И второй с выпяченными губами садист ярко выраженный. Вот в каких лапах побывала Маша Брускина. В наших сердцах она будет всегда, пока мы живы и ее подвиг наполняет нас гордостью, заставляет ненавидеть фашистов всех мастей.
Мария Комиссарова, Минск, 30 апреля 1968 года.
Минск, проспект Ленина, 19, кв.64
Работаю в городском жилищном управлении
Мингорисполкома
Левина Елена Оскаровна
Перевод с белорусского языка на русский язык
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ (большевиков) БЕЛОРУССИИ
РЕДАКЦИЯ ГАЗЕТЫ «ЗВЕЗДА»
Орган ЦК КП(б) Белоруссии, Совнаркома и Президиума Верховного Совета БССР
1 декабря 1944 г.
Уважаемый товарищ Брускин!
По вашему письму наш сотрудник беседовал с работницей горсовета тов.Левиной Еленой, которая сообщила, что Ваша дочь Маша была ее лучшим товарищем. Они вместе были в гетто, вместе работали на пользу нашей родины.
Более точных сведений о Вашей дочери никто не смог сообщить, кроме Левиной, так как она была свидетельницей героической смерти Маши.
Зав.отделом писем «Звезды» подпись
Город Москва, тысяча девятьсот пятьдесят девятого года, ноября месяца, пятого дня.
Я, Эйдинова Э.Б., нотариус Первой Московской Государственной нотариальной конторы
Свидетельствую верность перевода с белорусского языка на русский язык.
Взыскано государственной пошлины пять рублей марками.
По реестру № Ш-4224
Нотариус (подпись) Эйдинова
17/9-44 г.
Здравствуйте, тов.Брускин!
Очень случайно попало ко мне Ваше письмо. Я работаю у Председателя Городского Совета и просматриваю письма. Случайно нашла фамилию Брускина. Прочла Ваше письмо т.к. Машеньку Брускину я очень хорошо знала еще до войны.
Могу Вам сообщить, что Ваша дочь погибла, как героиня, не как ее мать и многие другие евреи, в том числе и мои родные, а как настоящий герой. Ваша дочь в 1941 году перед Октябрьскими праздниками была повешена за то, что переодевала красноармейцев и выпускала их на волю из госпиталя, а так же за связь с «лесными бандитами». После чего ее мать, т.е. Ваша жена, сошла с ума и 7-го ноября 1941 г., в первый погром, была убита. С Машей и Вашей женой я жила вместе в гетто. Мои родные тоже погибли там, а я бежала в партизанский отряд в 1942 г., где и осталась жива.
О смерти Маши я знаю все подробно, но сейчас описать все никак не могу.
С приветом Лена.
Мой адрес: г.Минск, Октябрьская 11, кв.2.
Левиной Лене, или же Горсовет.
Липницкий Франц Иосифович
Я, Липницкий Франц Иосифович, проживающий в городе Минске, ул. Варвашени,54, в 1962 году увидел снимок в газете – казнь трех минских патриотов, где сразу узнал нашу соседку, которую мы называли Машенька, и сразу показал этот снимок соседям Банк М.И., у которых она жила до войны. Они сразу тоже узнали ее.
То же самое утверждаю по фотографиям, которые показала мне корреспондент Всесоюзного радио.
На снимках изображена Машенька. (Фамилию ее до войны я не знал).
Я сейчас проживаю в том же доме, что и до войны, на углу улиц Старо-Виленской и Варвашени. О том, что Машеньку повесили, я слышал еще в первом году войны. Но кто говорил это, не помню.
Место работы в настояшее время – СМУ-5 Треста Белторгстрой, жестянщик, депутат Минского городского Совета.
Ф.Липницкий
Копия верна: А.Дихтярь: свидетельство написано тов. Липницким. 18.11.71 г.
Попок Эсфирь Герцевна
В редакцию газеты «Вечерний Минск» от мастера Спецавтохозяйства по санитарной уборке Попок Эсфирь Герцевны, прожив. г.Минск, ул. Варвашени, д.83 кв.4 г., дом. тел. 7-24-38.
Я прочла в Вашей газете статью «Они не встали на колени» и на снимке узнала свою соученицу Машу Брускину. Мы с ней учились в одном классе с 8 по 10 классе в 28 Минской средней школе. Жила она рядом со мной, и мы с ней очень дружили.
Могу сказать о ней, что это была рослая, широкоплечая девушка, черты лица довольно широкие, массивные, если так можно выразиться, чистое лицо, хорошие глаза и очень красивая каштановая копна волос, при том волосы были густые и вьющиеся. Общее впечатление производило очень приятное.
Характером это был очень серьезный человек, она у нас была комсоргом класса и пользовалась уважением. Училась Маша, очень хорошо, отвечала всегда уверено. Она очень много читала. Ее можно было очень часто застать дома у окна, подобравшей ноги под себя и обязательно с книгой.
Она очень охотно помогала товарищам, как в учебе, так и в других возникших горестях или затруднениях. Она могла даже помочь сготовить обед. Кстати дома готовила она сама, да и вообще хозяйством она занималась больше матери. Жили они вдвоем вместе с матерью и друг друга нежно любили, они были между собой как две подруги. Материально жили они неплохо, одевалась она скромно, но хорошо и со вкусом, очень любила носить кожаную курточку, которая ей очень шла, и коричневый берет.
Маша вместе со мной ходила в драмкружок Дворца пионеров, занималась в группе Грахольского – она очень любила художественное чтение. Она хотела поступить в мединститут, но и сцену любила.
Активность Маши была отмечена газетой «Пионер Белоруссии» в 1938 году, где, как я помню, публиковался ее портрет. Это не единственный случай, когда о Маше рассказывалось в прессе, жаль, но я сейчас уже не могу вспомнить, в каком из журналов об этом писалось. Маша была всегда очень патриотично настроена, и ее подвиг вполне в ее духе.
Об ее подвиге я узнала еще в 1944 году, когда вернулась из эвакуации в Минск. Работала я тогда в Горисполкоме, и Лена Левина мне тогда рассказала, что Маша работала в лазарете для военнопленных, передавала им гражданскую одежду. Кто-то из спасенных попался и ее предали, и о том, что Маша была казнена в октябре 1941 года, но снимок этот мне почему-то не попадался на глаза. Когда я прочла в Вашей газете, я тут же пошла в музей и там сразу же узнала Машу на больших снимках, где она с доской на груди. Без сомнения я подтверждаю, что вышеуказанная – Маша Брускина.
Во время войны меня в Минске не было, и поэтому рассказать о ее деятельности во время войны я не могу. Знаю только школьные годы ее, Маша была пионервожатой в младших классах, и пионервожатой была в пионерском лагере во время летних каникул.
Однажды зимой она ездила в Москву в гости к отцу или к тете. Приехала возбужденная и рассказывала, как ходила по Красной площади.
Маша погибла, но мы советские люди, не имеем права забывать о славной патриотке. Она вечно будет жить в наших сердцах.
Попок
Копия верна:
Зав.редакцией газеты «Вечерний Минск»
/В.Гатилло/
Пронько Ираида Ивановна
Я, Пронько Ираида Ивановна, проживающая по 2-му Слепянскому переулку, дом 51, свидетельствую, что девушку, которая снята во время казни вместе с мальчиком и стариком, я знала. С ней мы до войны были в одном кружке Дворца пионеров (драматическом). С ней вместе мы занимались полтора-два года. Вместе с нами в кружке в то время были: Лена Левина (Драпкина), Миша Лапидус, Зина Иванова. Я хорошо помню, что казненную девушку звали Машей Брускиной. Особенно она похожа на первой фотографии (троих ведут по улице) и четвертой, где она в кадре одна крупным планом на виселице в петле.
17.11.71.
И.Пронько Место работы – д/с 33. Тел. 6-13-42
Копия верна А.Дихтярь
Стельман Натан Исаакович
Мое свидетельство
Я, Стельман Натан Исаакович, с 1932 по 1941 годы работал директором 28-ой средней школы гор. Минска. Я хорошо помню нашу отличницу и комсомольскую активистку Машу Брускину. Я узнал ее на снимке, который помещен перед страницей 105 (фото среднее) в книге «Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945», Воениздательство Министерства обороны СССР. Маша Брускина – в центре снимка, с плакатом на груди, на котором написано: «Мы партизаны, стрелявшие по германским войскам».
8/IV - 68 г.
Адрес: Минск, Кедышко 29-а, кв.27.
Сейчас я на пенсии.
Копия верна:
Зав. редакцией газеты «Вечерний Минск»
/В.Гатилло/
Трусова Александра Владимировна
ПОДТВЕРЖДЕНИЕ
Я г-ка Трусова Александра Владимировна подтверждаю, что на фотографии, где изображены мой муж Трусов Кирилл Иванович, девушка с фанерным щитом и подростком перед казнью. Мне известно, что девушка часто бывала у нас на квартире, приносила шрифт и еще какой-то сверток. Предполагаю, что одежда. Муж называл ее Марией.
Муж инструктировал ее, где и как прятать оружие.
Трусова А.В.
3.1.1968 г.
Копия верна:
Зав.редакцией газеты «Вечерний Минск» В.Гатилло
Этот документ хранится в партизанском отделе
Музея истории Великой Отечественной войны.
Хитрова Дина Абрамовна
В редакцию газеты «Вечерний Минск»
от Хитровой Дины Абрамовны,
прож. г.Минск, ул. Московская 9/2 кв. 9,
Машу Брускину я знала, как хорошего честного товарища. Она была моя близкая подруга, с которой мы вместе занимались, выполняли домашние задания. Училась я с Машей в одном классе с 1938 по 1941 г. Брускина была лучшей ученицей класса и школы, она была круглой отличницей. Со мной вместе Брускина занималась с 8-го по 10 класс. Окончила школу в 1941 году. Маша была большой общественницей, была членом школьного комитета комсомола, принимала активное участие в художественной самодеятельности.
Одевалась Маша в кожаную куртку и носила берет. Маша была пионервожатой в младших классах. Своим пионерам она уделяла много внимания. Сборы отрядов ее подшефных проходили очень интересно. В 9-м классе Маша по путевке комсомола ездила в пионерские лагеря вожатой. Маша жила с матерью, отец жил в Москве с другой семьей. С отцом Маша переписывалась. В 10-м классе на зимних каникулах Маша гостила у отца в Москве. Несколько раз отец заезжал к Маше в Минск на короткое время.
По возвращению из эвакуации в Минск я узнала, что Маша работала в лагере военнопленных и выполняла подпольные задания. Она собирала гражданскую одежду, передавала советским военнопленным и уводила их от фашистов в лес, за что была поймана фашистами и повешена в 1941 г. в октябре месяце.
На среднем снимке перед страницей №105 книги «Великая Отечественная война Советского Союза» девушка со щитом на груди, это Маша Брускина. Портрет, помещенный в Музее Отечественной войны в самом верху в берете – несомненно, Маша Брускина.
К сему, бывшая Рубина, сейчас Хитрова.
Копия верна:
Зав.редакцией газеты «Вечерний Минск»
/В.Гатилло/
14.V.68 г.
Шварцман Елена Григорьевна
Прочитав в газете «Вечерний Минск» статью «Они не стали на колени», я решила Вам написать об этой девушке. Фамилия ее Брускина, звали Машей. Я ее хорошо знала, они жили недалеко от нас, по Пролетарской улице, недалеко от 2-й больницы.
Я училась с ней в 8-ой школе, точно не помню, приблизительно до 8-го или 7-го класса. Мы ходили друг к другу, она была одна у матери. Училась она отлично, была хорошо воспитана, доброй, и была хорошей подругой. Вместе с ней мы участвовали в школьном драмкружке, которым руководили артисты еврейского театра Трейстман и Каплан – помню они уже тогда были пожилые. Ставились «Цыгане», Маша играла роль Олеко (мужскую роль).
Помню, Маша принесла билеты, и мы пошли вместе на концерт. Там мы увидели танец «Крыжачок». Маше он очень понравился, и она решила его поставить. Мы его потом танцевали на вечерах. Я была с ней в паре, она танцевала за мальчика, и еще 2 девочки с нами танцевали.
А когда мы были совсем маленькие, не помню точно в 3-м или 4-м классе, мы вместе с ней участвовали в пьесе «Таня-революционерка». Не помню только, какую она там играла роль.
Помню, я была у нее на именинах, не помню только, сколько ей исполнилось, было много детей, мы все вместе веселились. Помню даже, что мать ее нас угостила розовым муссом. Ей подарили очень красивое розовое платье. Она мне говорила, что это подарок отца.
Перед войной они по-моему поменяли квартиру где-то в районе Сторожевки. Маша перешла в 28-ю школу. Летом в 1941 году, я ее встретила, вместе с девушкой. По-моему, эту девушку, ее подругу по 28-й школе, звали Эммой.
Маша была стройная, красивая, волосы у нее вились. Насколько я помню, перед самой войной она была одета в кожанку. Потом началась война, Машу я больше не видела. Я осталась вместе с родителями здесь, в Минске. Однажды пришел мой отец очень расстроенный, и говорит маме: «Какой ужас: Машу Брускину повесили!».
Мои родители ее хорошо знали, ибо она часто бывала у нас дома. Мать попросила отца говорить потише, чтобы я не слышала. Они не хотели меня расстраивать, но я все равно услышала. Мне не верилось, что это так случилось, и я разыскала ее мать – не помню, как это мне удалось. Когда я пришла туда, где жила мать, я побоялась зайти в комнату, ибо я не знала, как утешить ее мать, и я ушла домой. Снимок, который помещен в газете «Вечерний Минск», я много раз видела в кино, в витринах, и я твердо знала, что это – Маша Брускина, но я не знала, что ее фамилия неизвестна никому.
Шварцман Е.Г (девичья фамилия – Элькинд).
Мой адрес: Минск, улица Каховская, 66, кв.41.
Дом. тел.70310
Работаю дезинструктором на дезстанции. Тел. раб.30314
18. Ямник Мендель Айзикович
Я, Ямник Мендель Айзикович, проживаю в городе Минске, по ул. Денисовской, 39-5 (тел. 5-2-80-17), работаю маляром стройгруппы Мингорресторантреста.
На фотокарточке в книге «ВОВ Советского Союза» перед стр.105 я узнал свою хорошую знакомую, друга детства и юности Машу Брускину. Маша стоит в окружении фашистских солдат, слева от нее мужчина с бородой, справа – юноша.
Снимки расправы над Машей и двумя другими патриотами я видел также в Минском музее Отечественной войны. Видел я также снимок этот и в книге В.Романовского «Саўдзельнiкi злачынства», на стр.61 (Изд. Беларусь,1964 г.)
Я с Машей вместе ходил в детсад. Учился вместе с ней в одной школе, в одном классе, часто вместе готовили домашнее задание, участвовали в выпуске школьной стенгазеты. Маша была отличницей учебы, была членом бюро школьной комсомольской организации. Она была замечательным товарищем, ее любили и ученики и учителя.
Последний раз я видел Машу в августе 1941 года. Она меня просила помочь – достать ей мужскую гражданскую одежду, говорила, что это очень нужно. Вскоре я узнал, что Маша была повешена. Я знал, что она работала в лазарете медсестрой (она сама об этом мне говорила). Наверно, немцы, казнили ее за какую-то патриотическую работу.
10 апреля 68 г. Подпись
Копия верна:
Зав.редакцией газеты «Вечерний Минск»
/В.Гатилло/