Яков Басин. Исторические книги, статьи, очерки.

          Владимир ГУЛЕНКО

По страницам олного неудачного издания

Юбилейные даты всегда сопровождаются увеличением количества публикаций, посвященных знаменательному событию. Не стал исключением и день освобождения Белоруссии, который мы праздновали 65-й раз.

Благородную цель поставили перед собой и авторы книги «Карательные акции в Беларуси» [1]: создать своего рода справочник 140 наиболее крупных карательных операций нацистов, которые имели кодовые наименования и готовились как боевые действия воинских частей. Сразу скажем, работу авторы проделали большую. «Основой исследования, - отмечается в предисловии, -стали материалы, собранные сотрудниками Белорусского республиканского фонда «Взаимопонимание и примирение» за 15 лет своей деятельности» [1, c. 3 ]

Кажущаяся солидность и фундаментальность издания привели к тому, что самая массовая газета республики «СБ Беларусь сегодня» сделала ему огромную рекламу: в 11 июньских номерах как «еще один документально-достоверный урок истории» были опубликованы главы указанной книги.

Издатели и авторы, среди которых нет профессиональных историков, по непонятным причинам отказались от общепринятой практики – внешнего рецензирования и научного редактирования рукописи накануне ее выхода в свет. В результате издание изобилует грубейшими ошибками и, порой, фальсификациями. Их, к сожалению, очень много. Остановимся лишь на трех: о фотографии казненной нацистами известной «неизвестной»; о лагере смерти Тростенец; о карателях Хатыни.

Открываем страницу 35. Здесь помещена всемирно известная фотография казней минчан 26 октября 1941 г. За рубежом трудно найти справочное или энциклопедическое издание, где эти кадры не были бы приведены. В тот день в оккупированном Минске, где только начала править нацистская гражданская администрация во главе с В. Кубе, была проведена одна из первых публичных акций устрашения. Десятки людей в разных местах города группами по трое были повешены.

Первая публикация фотографии, о которой идет речь, состоялась еще в годы войны – 11 августа 1944 г. в газете «Комсомольская правда». Она обошла всю страну. Фотография многократно публиковалась в республиканской и союзной печати, на протяжении многих лет экспонировалась в Белорусском государственном музее истории Великой Отечественной войны. Минчане знают увековеченных на ней героев Минского подполья К. Труса, В. Щербацевича. Но девушка, которую повесили вместе с ними, осталась неизвестной. Первый отклик на «неизвестную» был в 1961 г., когда фотографию поместили во втором томе «Истории Великой Отечественной войны». Письмо пришло из Полтавы. Мать и сестра одной из погибших в годы оккупации девушек написали: «Это моя дочь, Тамара Горобец», призванная после начала войны в Красную Армию. К письму была приложена довоенная фотография для сравнения. Это была военнослужащая Тамара Горобец. Экспертиза КГБ установила совпадение по 6 пунктам. Не совпали только размер бровей и переносица. Появились свидетельства и из других мест. Версий было много. И имен у «неизвестной» было достаточно. Это и Саша Еремеич из Пуховичского района, и медсестра Аня, родом из Сибири, и Саша Линевич из Червенского района... Проводились экспертизы, собирались воспоминания, свидетельства. К сожалению, все версии оставались под вопросом.

В 1968 г. история вышла за рамки исторического исследования и приобрела политическую окраску. Дело было в том, что годом раньше, во время шестидневной арабо-израильской войны 1967 г. СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем. Журналисты В. Фрейдин, А. Дегтярь и драматург Л. Аркадьев, которые также собрали значительный материал, публично заявили, что неизвестная - это 17-летняя минчанка Маша Брускина, племянница прославленного скульптора Заира Исааковича Азгура, еврейка [2]. Якобы, она на месяц раньше Зои Космодемьянской совершила свой путь в бессмертие. Все подтверждающие письма и отзывы на публикацию 12 июня 1968 г. в Вечернем Минске составлены в апреле - мае 1968 г. За 22 года после первой публикации отзывов о том, что на фотографии М. Брускина, не было. Снова проводились экспертизы, круглые столы, собирались свидетельства и т. п. Однако убедительных доказательств в пользу какой-либо версии найти не удалось. В таком положении проблема оставалась до 2009 г. Минский горисполком принял решение: «Считать неизвестную Машей Брускиной».

Истину в истории нельзя установить приказом. Никаких принципиально новых аргументов добыто не было. Любой непредвзятый эксперт на основании собранных в архиве за 65 лет документов и материалов не сделает однозначного заключения в пользу той или иной версии. Как не сделал этого в официальном заключении эксперт-криминалист подполковник Ш. Кунафин, сотрудники партархива, затем Национального архива Республики Беларусь, ученые Института истории АН БССР. При этом никто не сомневался, что М. Брускина была советской патриоткой, что она погибла. Никто не ставил под сомнение ее героизм и право быть увековеченной. Научный спор шел об идентификации конкретной личности на конкретной фотографии. В этой связи считаю, что историки-профессионалы имеют право также быть выслушанными. Ибо политических сборщиков интересовали лишь аргументы, позволяющие не докопаться до истины, а победить в противостоянии. Об этом свидетельствуют и последние публикации в «СБ Беларусь сегодня». 30 июня 2009 г. газета публикует статьи А. Бржозовского «Они были первыми» и П. Якубовича «Послесловие, написанное жизнью». Обе посвящены истории признания М. Брускиной. По мнению авторов, «непробиваемые» доказательства для идентификации М. Брускиной и «неизвестной» были давно собраны. Это одно и то же лицо. Препятствием к официальному признанию, по мнению журналистов «СБ», являлся антисемитизм руководителей БССР и конъюнктивизм историков. Кто эти «конъюнктурщики»? В разное время изучением занимались сотрудники Института истории партии при ЦК КПБ, Института истории АН БССР, Белгосмузея истории Великой Отечественной войны Е. Барановский, В. Давыдова, К. Доморад, А. Литвин, М. Шумейко, Р. Черноглазова, И. Игнатенко, С. Почанин, Р. Платонов и ряд других историков. Все они профессионалы. Работали честно, документы не подтасовывали и не фальсифицировали. Политическую окраску вопросу придали не историки. Эта окраска им только мешала.

Тот же В. Фрейдин свидетельствует, что зав. отделом партархива ИИП при ЦК КПБ В. С. Давыдова сразу предупредила: «Документов особых нет» и тем не менее «сориентировала, как надо работать с этими материалами, потому что тема очень щепетильная. В общем, много толковых советов дала» [3, c. 57]. И это, по мнению «СБ», конъюнктурщина? Все перечисленные историки активно участвовали в разработке истории Минского подполья. По собранным ими материалам официально признаны подпольщиками сотни патриотов, значительная часть которых – евреи. А что касается конъюнктуры, то право уж: «кто как обзывается, тот так и называется». Как будто историки виноваты в том, что вопроса об изображении М. Брускиной на всемирно известной фотографии до 1968 г. официально не поднимал ни ее отец-фронтовик, ни прославленный дядя 3. Азгур; что эксперт спецслужб Ш. Кунафин дал заключение о невозможности идентификации М. Брускиной; что задолго до 1968 г. узнавали на фотографии своих друзей и близких другие люди и писали об этом в различные инстанции?

В номере от 2 июля 2009 г. журналист «СБ» Н. Козлович в репортаже «Никто не забыт» с нескрываемым сарказмом спрашивает: «Как получилось, что и при Мазурове, и при Машерове, и при Шушкевиче, и при Кебиче начальники и «историки» так издевались над памятью этой девочки... Неужели «интернационалисты» и «демократы» вроде Машерова и Шушкевича не могли разобраться в столь простом вопросе? Почему не захотели восстановить справедливость? Почему вторично убивали Машу? Ведь девочка в свои 17 лет приняла мученическую смерть от рук фашистов...»

Мы уже говорили о перипетиях и сложностях идентификации фотографии казненной. Оставим на совести журналистов «СБ» и мелкий подхалимаж: «А вот Лукашенко вник, не стал обращать внимание ни на кого, восстановил правду». Но почему в официальном печатном органе, говоря о П. Машерове-интернационалисте, последнее слово берется в кавычки? Видимо, журналистам «СБ» необходим ликбез. И К. Мазуров, и П. Машеров в годы войны принадлежали к молодому поколению коммунистического движения Сопротивления в тылу врага. Именно в этом движении, как ни в каком другом, евреи-были равноправными участниками и руководителями борьбы, именно в нем антисемитизм карался по законам военного времени. Подобными выпадами, особенно накануне юбилейного дня освобождения, Н. Козлович позорит и себя и «СБ».

Роль Компартии в деле организации борьбы и спасения евреев в последние годы практически замалчивается. Во многих публикациях организаторами борьбы евреев называют юденраты, а советские партизаны обвиняются в антисемитизме. По истории, к примеру, минского гетто роль подпольных райкомов и горкома КП(б)Б низведена до упоминания вскользь. Но это тема отдельного разговора.

Вот такая, в духе политического детектива, история с фотографией казненной 26 октября 1941 г. минчанки. В Израиле, в окрестностях Тель-Авива, ей открыт памятник, в Минске – мемориальный знак. Авторы же сборника «Карательные акции в Беларуси» помещают одну из фотографий казни, по официальной версии – М. Брускиной, на страницах, где говорится о событиях 1943 г., и сопровождают ее таким комментарием: «Каратели вешают местных жителей, сопротивлявшихся выезду на принудительные работы в Германию».

А ведь весь мир знает и другую фотографию этой трагедии, когда немцы ведут патриотов к месту казни. У девушки (теперь будем считать –

М. Брускиной) на груди плакат на немецком и русском языках: «Мы партизаны – стрелявшие по германским войскам». Но именно этот снимок составители по незнанию разместили на странице 55 как иллюстрацию карательной операции «Колдовская флейта». Проводилась она в Минске в апреле 1943 г.

Много путаницы в «Карательных акциях в Беларуси» связано с лагерем смерти Тростенец. Авторы справедливо утверждают, что «по количеству уничтоженных Тростенец стоит на 4-м месте после Освенцима, Майданека и Треблинки» [1, c.8].

Под названием «Тростенец» существовало несколько мест уничтожения людей: сам лагерь - рядом с деревней Малый Тростенец, урочище Благовщина - место массового расстрела и урочище Шашковка – место массового сожжения человеческих тел. На странице 102 авторы пишут: «Урочище Благовщина – место массовых уничтожений людей относится к лагерю смерти Тростенец. Здесь... было зарыто в ямах-могилах 476 тысяч человек». На этой же странице делается вывод, что «всего в тростенецких лагерях смерти уничтожено 206 тысяч 500 человек».

Разве может понять читатель арифметику составителей? Если только в одном месте убито 476 тыс. чел., откуда взялась итоговая более чем вдвое меньшая цифра погибших во всех местах лагеря смерти? Может, эти страшные цифры следует сложить вместе?

Таких бы вопросов не возникало, если бы авторы, хотя бы для самообразования, ознакомились со сборником документов и материалов «Лагерь смерти Тростенец», изданным в Минске в 2003 г. Национальным архивом Республики Беларусь, Музеем истории Великой Отечественной войны и, как ни парадоксально, тем же фондом «Взаимопонимание и примирение».

Сразу после освобождения Минска в июле 1944 г. членами Чрезвычайной комиссии Минской области в результате осмотров и расследований злодеяний нацистов в Тростенце были обнародованы следующие данные: «По самым минимальным подсчетам... в районе лагеря Тростенец фашистскими людоедами уничтожено 546 тысяч человек» [4, c.95-197].

В окончательном тексте акта той же комиссии от 13 августа 1944 г. приводится уже другая цифра: «Во всех местах, связанных с деятельностью Тростенца 1941-1944 гг., погибло 206,5 тысяч человек».

Откуда такая путаница? Трудно судить о правильности выводов официальных органов, расследовавших самую страшную в Белоруссии трагедию. Но, во-первых, тот факт, что более чем полумиллионное убийство в Тростенце не было включено СССР в список преступлений нацистов на Нюрнбергском процессе; то, что в 1957 г. на месте расстрелов была устроена самая большая городская свалка; то, что урочище Благовщина до развала СССР относилось к территории военного полигона; наконец, собранные свидетельства и воспоминания привели ряд историков и журналистов к небезосновательному, на наш взгляд, выводу - для уничтожения людей нацисты использовали место, где до войны производил расстрелы НКВД [5, c. 8].

Решением правительства Республики Беларусь в ближайшие годы на площади 400 га будет сооружен мемориальный комплекс «Тростенец».

Говоря о масштабах геноцида нацистов в Белоруссии, авторы книги утверждают: «Всего на земле Беларуси немецкими оккупантами... было уничтожено свыше трехсот тысяч граждан еврейской национальности» (страница 104). Ссылки на источник не приводятся. В действительности количество потерь белорусских евреев до настоящего времени точно не установлено, а среди специалистов нет единого мнения в отношении числа погибших. Самые большие цифры убитых в Белоруссии евреев называет Э. Иоффе – свыше 800 тыс. чел., или 72% довоенного еврейского населения [6, c.62]. И если эту цифру многие исследователи считают необоснованно завышенной, то потери евреев в Белоруссии в 300 тыс. чел., на наш взгляд, явно занижены. Вызывают удивление и утверждения авторов на странице 82. В Белоруссии, якобы, было 154 гетто, а мест уничтожения евреев было только 13 и только 3 лагеря для сосредоточения евреев.

Непрофессионализм, переходящий в необъяснимую фальсификацию, допустили создатели рассматриваемой книги и при освещении истории уничтожения Хатыни.

На странице 61 говорится, что в уничтожении Хатыни принимали участие «полицейские из батальона украинских националистов под циничным названием «Соловей», которым командовал Роман Шухевич». Далее идет сноска: «Роман Шухевич стал генералом войск СС. В годы Великой Отечественной войны собрал под своим началом Западно-Украинских националистов и командовал 118-м полицейским батальоном... руководил уничтожением Хатыни. Жил в Киеве. В 2007 году присвоено звание Героя Украины». Какое-либо разумное объяснение этим нескольким предложениям дать очень трудно. Ни батальон «Соловей», ни Р. Шухевич к Хатыни не имеют никакого отношения. Ведь на этой же странице командиром 118-го батальона называется майор К. Смовский. К сведению авторов, с немецкой стороны командиром этого батальона был майор шуцполиции Э. Кернер. Если верить книге, то немцы вообще не принимали непосредственного участия в этом злодеянии. А ведь там кроме 150-160 коллаборационистов было более ста эсзсовцев.

Вызывает удивление утверждение авторов, среди которых - полковники Советской Армии, что Р. Шухевич стал генералом войск СС. Интересно, был ли в мире прецедент, когда командир батальона изменников становился бы генералом элитных войск оккупантов? Части СС именно таковыми и были в нацистской Германии. Р. Шухевич никогда не был генералом войск СС. Это выдумка.

После войны Р. Шухевич не жил в Киеве. Он воевал. Воевал с советской властью. Был командующим Украинской повстанческой армией. Погиб в 1950 г. в бою с подразделениями НКВД под Львовом.

Единственным правдивым фактом, приведенным в цитировавшейся выше сноске, является то, что Р. Шухевичу действительно присвоено звание Героя Украины. За что? – удивится белорусский читатель. Здесь нужна хоть небольшая историческая справка.

После Первой мировой войны нынешняя территория Украины была поделена между четырьмя государствами. В 1929 г. на территории Западной Украины, входившей тогда в состав Польши, образовалась Организация Украинских Националистов (ОУН). Ее цель – объединение украинских земель в самостоятельное независимое государство. Возглавил ОУН Е. Коновалец. После его убийства в 1938 г. агентом НКВД П. Судоплатовым лидером стал А. Мельник. Однако в организации наметился политический раскол. Часть молодых оуновцев во главе с С. Бандерой совершили ряд громких политических убийств: министра внутренних дел Польши – за государственную политику в отношении украинцев, считавшихся людьми второго сорта; советского консула в Польше – за голодомор в Украине в 1933 г. Был громкий судебный процесс, в результате которого смертная казнь С. Бандере была заменена на пожизненное заключение. С оккупацией Польши в 1939 г. С. Бандера получил свободу и ореол мученика. К концу 1940 г. ОУН распалась на две организации: ОУН Бандеры и ОУН Мельника.

Одним из самых устоявшихся клише-обвинений ОУН является ее сотрудничество с немцами. Оно действительно было. Но, как показали дальнейшие события, носило не стратегический, а тактический характер. Так же, как советско-германское сотрудничество. Ведь замалчиваются факты о том, что после начала Второй мировой войны 28 сентября 1939 г. СССР и Германия заключили 10-летний договор о дружбе, о награждении И. Риббентропа орденом Ленина, об официальных советских поздравлениях Гитлера по случаю оккупации немцами 1939-4941 гг. каждой из европейских стран; об утверждении В. Молотова на октябрьской 1939 г. сессии Верховного Совета СССР о том, что «не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за уничтожение гитлеризма...» [7, c. 72]. Конечно, через два года в 1941 г. эти факты были забыты. Но это было. В сентябре 1939 г. СССР и оуновцы имели общего «друга» - Гитлера. Когда 17 сентября 1939 г. Красная Армия начала освободительный поход, вооруженные группы украинских националистов (приблизительно 8 тыс. чел.) осуществили ряд нападений на польские объекты в Западной Украине. Повстанцам удалось взять в плен более 3,6 тыс. бойцов польской армии и полицейских, захватить 8 самолетов, 1 танк, 7 пушек. 23 пулемета и 80 автоматов, 3757 винтовок, патроны, транспортные средства и другое снаряжение [8, c. 5].

ОУН увидела возможность в ходе германо-советской войны осуществить собственные политические цели - добиться образования независимого от Москвы самостоятельного государства. Так, уже на следующий день после вступления немцев во Львов, 30 июня 1941 г., в семи километрах от него, в с. Викники состоялось собрание ОУН во главе с Я. Стецко, которое провозглашало создание украинского правительства. Когда об этом доложили Гитлеру, он пришел в ярость, справедливо усмотрев в этом серьезную угрозу его колонизаторским планам. Чтобы с самого начала пресечь всякое подобие такой «самостийности», он издал директиву: сформированное «правительство» немедленно арестовать и приступить к тайной ликвидации функционеров ОУН. Директива имела пометку: «по прочтении уничтожить». Однако один экземпляр сохранился в сейфе начальника Львовского гестапо и после освобождения города Красной Армией был обнаружен чекистами [9, c. 241].

Несколько сот видных бандеровцев были арестованы и казнены немцами. В нацистских застенках погибли и два родных брата С. Бандеры. Сам же он в начале июля 1941 г. был арестован и весь период оккупации Украины, до октября 1944 г., содержался в концлагере Заксенхаузен. Там же были сын Сталина – Яков, генерал Карбышев, командующий польской Армией Крайовой генерал Равецки и другие политически значимые заключенные.

Вынужденные уйти в лес или перейти на нелегальное положение бандеровцы начали вести борьбу на три фронта: и против немцев, и против большевиков, и против поляков. Были, их немало, примеры сотрудничества бандеровцев и советских партизан в борьбе с немцами. В 1942-1944 гг. на оккупированной территории, в том числе Белоруссии, националисты Польши и Украины вели жесточайшую украино-польскую войну. На освобожденной советской территории оуновцы практически до середины 1950-х годов стояли во главе антисоветского движения сопротивления, священной догмой которого была идея построения Украинской Самостийной Соборной Державы.

Массовая поддержка ОУН со стороны населения, в том числе Белорусского Полесья, была обусловлена Программой ОУН, принятой в середине 1943 г. Наряду с недовольством украинцев довоенной политикой Польши (национальное притеснение, малоземелье и т.п.) и СССР (принудительная коллективизация, агрессивный атеизм, репрессии) в программе нашли отражение и положительные моменты «польского» капитализма (предпринимательство, частная инициатива и т. п.) и «советского» социализма (социальные гарантии, бесплатное образование, медицина).

По данным руководителя КГБ СССР, только с февраля 1944 г. по конец 1945 г. было убито 103 313 повстанцев и подпольщиков, задержаны 110 785 чел., явились с повинной 50 058 членов ОУН и УПА [10, c. 338]. 12-14 тыс. бандеровцев действовали в южных областях Белоруссии. Для сравнения: 440-тысячный отряд советских партизан в Белоруссии за 3 года оккупации потерял убитыми 24 тыс. чел.

Непосредственное руководство всем этим движением на месте осуществлял находившийся на нелегальном положении Р. Шухевич. До гибели в 1956 г. от руки офицера НКВД С. Бандера руководил ОУН из Мюнхена.

Казалось, большевики победили. Но, как свидетельствуют сегодняшние события, победа была лишь видимой. В немалой степени из-за того, что столь сложное явление, каковым была бандеровщина, оценивалось односторонне и примитивно. Именно так поступают и авторы работы «Карательные акции в Беларуси».

История – это наука. Наука же требует точности и всестороннего анализа. На мундирах всех участников трагических событий – и советских, и бандеровских, и аковских – немало неправедной крови, гордиться которой нельзя. Нетерпимость, борьба политических сил за полное уничтожение друг друга ведут не к созиданию, а к неизбежному кровопролитию. Жертвами становятся и политики, и прежде всего ни в чем не повинные люди. Чтобы практики имели возможность изучить слабые и сильные стороны прошлого, дабы избежать ошибок в будущем, нужны, прежде всего, действительно научные издания. Достаточно было направить рукопись на рецензию в Институт истории НАН Беларуси или Национальный архив Республики Беларусь, и полуфабрикат был бы доработан. В изданном же виде книга не способствует ни взаимопониманию, ни примирению.

* * *

«Партизанское движение в Беларуси и его роль в разгроме фашистских захватчиков в 1941 – 1944 годах». Mатериалы Международной научно-практической конференции (Минск, 25 – 26 июня 2009 г.). Мн: Беларуская навука, 2009, с. 252 – 255.

 

          Литература:

1. Карательные акции в Беларуси // Сост.: В.Я.Герасимов, С.Н.Гайдук, И.Н.Кулан. Минск, 2008.

2. Фрейдин В. Они не стали на колени // Вечерний Минск. 1968. 19, 23, 24 апреля; Аркадьев Л., Фрейдин В. Повесть о Маше // Труд. 1968. 24 апреля, 16 мая, 20-21 июля.

3. Известная «неизвестная»: Сб. материалов. Минск, 2007.

4. Майсеня А. И. Забыть не дано. Минск, 1989; Кузнецов И. Н. Возвращение памяти. Минск, 1998; Залесский А. И. И. В. Сталин и коварство его политических противников. Минск, 2002; Лагер смерці Трасцянец 1941-1944: Матэрыялы Міжнар. канф. Мінск, 2005; Репрессивная политика советской власти в Беларуси. Минск, 2007. Вып. 3.

5. Лагерь смерти Тростенец. Документы и материалы. М., 2003.

6. Уроки Холокоста. Минск, 2009. Вып. 1.

7. Юность. 1989. № 3.

8. Україна партизанська 1941-1945. Партизанські формування та органи керівництва ними. Науково-довідкове видання. Київ, 2001.

9. Ф. Сергеев. Тайные операции нацистской разведки. М., 1991.

10. Ткаченко С. Партизанская армия: тактика борьбы. Минск; М., 2000.