Исполнен долг

 

          Лина ТОРПУСМАН


Наши мертвые нас не оставят в беде,
Наши павшие – как часовые…
          Владимир Высоцкий


Несколько раз доводилось мне читать газетные байки о том, что в Израиле сооружен памятник юной героине еврейского народа Маше Брускиной. Теперь это правда.

В центре страны, в прекрасном зеленом охраняемом месте, где по дорожкам привольно гуляют фантастической красоты павлины, установлен беломраморный памятник. Место называется – молодежная деревня Кфар а-Ярок. Надпись на табличке на иврите и английском гласит: «Памяти Маши Брускиной и всех евреек, павших на войне с нацизмом». А начиналось все так…

Шесть с половиной лет назад в статье «Наши девочки» («Еврейский камертон», 26.08.99), посвященной подвигам Маши Брускиной и Маши Синельниковой, я обращалась к очень известному деятелю, лидеру ветеранов, с призывом начать строительство памятника всем погибшим героиням. Ответа не последовало. И то сказать, кто я и кто он! У него свои планы и дела.

Прождав полгода, в марте 2000-го я предложила Льву Овсищеру сформировать инициативную группу для создания памятника. Надо не призывать кого-то, а браться за дело самим, ибо кроме нас никто этого не сделает. В группу вошли бывший узник Сиона Яков Сусленский и композитор Дмитрий Якиревич, открыли счет. Председателем группы, естественно, стал Лев Овсищер, известный деятель алии, бывший председатель Всеизраильского совета ветеранов – борцов против нацизма, полковник Армии обороны Израиля. Он, кстати, единственный из нас был выходцем из Белоруссии.

Исходя из прежнего опыта, я полагала, что через два-три года памятник будет установлен. Ан нет, без малого шесть лет ушло. Овсищер выступил по радио, я – на сборе Белорусского землячества, и первые денежки потихонечку потекли на счет. Организационных изменений не предвиделось. Но Давид Таубкин, бывший узник Минского гетто, ныне заместитель председателя Ассоциации выживших в гетто и концлагерях, настойчиво убеждал меня в необходимости преобразования инициативной группы в амуту: тогда мы сможем обратиться за помощью в различные инстанции. Были приглашены дополнительно трое выходцев из Белоруссии – биолог Джессика Платнер, кинодраматург Самсон Поляков и историк Леонид Смиловицкий, и мы стали амутой с плюсами и минусами этого статуса.

Прежде всего надо было подумать о земле для памятника. Землю пошли добывать наши «зубры» – Овсищер и Сусленский, известные и уважаемые люди. В Институте Катастрофы и героизма европейского еврейства они встретились с одним из руководителей этого учреждения, и им было устно обещано выделить землю в «Яд ва-Шеме». Лучше и почетнее места невозможно и желать.

Сей благой вестью я радостно делилась с многочисленными собеседниками. И однажды бывший руководитель одной из всеизраильских ветеранских организаций сообщает мне по телефону: «А вам «Яд ва-Шем» землю не дает…» – «Как?!» И он рассказал… У них, ветеранов, есть свой проект памятника павшим, который им предлагает скульптор-миллионерша из Америки: рука с кинжалом пронзает фашистскую свастику. И дорогой памятник из бронзы, и его перевозка – все бесплатно, нужна только земля в Израиле. Никто «подарка» не принял, увековечить свастику в своем городе не захотел. Тогда ветераны пошли в «Яд ва-Шем»: «Вы для памятника Брускиной землю даете – и нам дайте». Им и здесь было отказано, а чтоб не обижать достойных людей, заодно отказали и нам.

Лев Петрович обратился за помощью к депутату Кнессета Юрию Штерну. Штерн направил письмо, «Яд ва-Шем» не ответил. Тема закрыта, земли нет.

Тем временем мне стало известно, что в 1989-1990 годах в молодежной деревне Кфар а-Ярок прошла торжественная церемония закладки камня для памятника Маше Бускиной. Вот туда и надо идти. На операцию отправились втроем – Дмитрий Якиревич с женой и я. Установка была краткой – «пушить хвост», и мы ее выполнили. Якиревич хвалил меня – «Лина поставила пять памятников в Житомире и области. И фото памятников легли на стол. Я хвалила Дмитрия – он поэт и композитор, большой знаток культуры на идише. «Я работаю в университете», – мило улыбалась эффектная блондинка Белла. Мы понравились, нам поверили. Разрешение на установку памятника было получено менее чем за 10 минут. Письменно. На фирменном бланке, подписанном 28 ноября 2002 года.

Теперь место было засекречено для всех (включая членов амуты), кроме Льва Овсищера. Очень симпатичный коллектив работает в молодежной деревне. Это и руководитель доктор Кобинов, и зам. Яков Катайфе, и секретарь Яфа Альфендари, и наша главная советчица бухгалтер Ирен Саломатин. Земельный участок есть, для создания проекта нужен скульптор. Поиски скульптора привели меня к знакомству с г-ном NN. Через три месяца, весной 2003 года, он принес на заседание амуты свой проект. Этот проект, воспринятый собранием спокойно, без восторга и без возражений, впоследствии пришлось отклонить – и маловыразительный, и дорогой.

Снова начались поиски скульптора, предлагалось несколько проектов, совершенно неприемлемых. В конце 2004 года, благодаря Майе Кишиневской из Реховота, я познакомилась с выдающимся скультором Луизой Штеренштейн, автором замечательного памятника жертвам Львовского гетто. Создав памятник в Кфар а-Яроке, сын г-жи Штеренштейн, скульптор Йоэль Шмуклер, реализовал их совместный проект. Памятник еврейской героине представляет соединение двух беломраморных крыльев. Одно, сломанное, выражает скорбь о погибших. Второе, рвущееся ввысь (его высота 3 м 20 см), – торжество, триумф победы.

И третья, необходимейшая составная всякого мероприятия – средства. «Люди гибнут за металл», Здесь проявляются всевозможные характеры, эмоции, сюжеты. Относительно часто встречаются «говоруны». Он позвонит, с волнением расскажет о своих погибших, горячо пообещает непременно внести пожертвование, но… разговором все и завершается. Есть попросту лгуны, не вносящие ни шекеля, но громко заявляющие о своих пожертвованиях. Очень ядовиты клеветники. Они убедили женщину, вначале очень горячо помогавшую в сборе денег, в моей непорядочности, и она сказала мне буквально следующее: «Послушайте, в войну я была медсестрой в артиллерийской части, и я скажу вам прямо, как прямо стреляют прямой наводкой: перестаньте морочить людям головы. Хватит!»

В такие минуты я напевала песню времен отказа – «Алц мир вэлн иберлэбн, алц из дох кедай»… («Мы вынесем все. Дело того стоит»…) Старый знакомый по Москве поделился со мной глубокими раздумьями: «Вы знаете, Лина, просить деньги – это все равно что просить мужчину»… «Алц мир вэлн иберлэбн»… Или следующий телефонный разговор: «Почему вы мне не сообщаете, как идет строительство памятника? – Вы считаете, я должна только вам сообщать или всем?» – «Почему до сих пор нет памятника? – Потому что средств собрано недостаточно». – «А вы не можете поставить подешевле? Не умеете торговаться со скульпторами?! Вы что, зарабатываете на этом?!»

По моей просьбе Абрам Вдов, председатель совета ветеранов Цур-Шалома (р-н Кирьят-Бялика) успокоил нервного господина, оказавшегося студентом – они, ветераны, меня в мошенничестве не подозревают. Взнос (100 шек.) был возвращен молодому скандалисту из наших семейных денег.

Да что там отдельные клеветники! Искаженная информация распространялась на уровне Всеизраильского белорусского землячества. В конце ноября 2005 года мне позвонил глубокоуважаемый Михаил Нордштейн, наш главный помощник в Германии. Он был в растерянности: получил письмо из Минска от одного из лидеров еврейской общины Белоруссии. Тот предостерегал Нордштейна, делясь с ним информацией, пришедшей от представителя Всеизраильского белорусского землячества, – никакой поддержки амуте «Маша Брускина» не оказывать. Там все несерьезно, «у них нет ни земли, ни проекта».

Ни одной фамилии Нордштейн не назвал, но они и так известны. Земельный участок, напоминаю, был получен еще 28 ноября 2002 года. К ноябрю 2005 года памятник был изваян уже два месяца. Его созданию помогли сотни отзывчивых людей в Израиле, Америке, Германии.

Крохотная частичка жертвователей упомянута в моей статье «Не предаем!» («Еврейский камертон», 17.11.2005). Назову еще нескольких. Лея Ционски, участница Второй мировой войны, собирала средства среди знакомых в Иерусалиме, Дора Бернштейн в Бейт-Шемеше, моя соседка Муся Венгер – в иерусалимском районе Неве-Яаков, известная переводчица Сара Зингер-Палей – среди членов своего кружка, изучающих идиш в Гиватаиме. Одноклассница Маши Брускиной Бася Житницкая вопреки прямому противодействию руководства Всеизраильского белорусского землячества собирала деньги на сборе земляков в апреле 2003 года. Микки Яас, владелец камнеобрабатывающего завода в Гуш-Ционе, пожертвовал декоративную плитку для облицовки площадки. Яков Хисдай, выведший свой батальон из окружения в войну 1973 года, оказывал бесплатные адвокатские услуги. Всем сердечное спасибо. И будьте благословенны!

Итак, памятник был изготовлен в конце сентября 2005 года. Октябрь был заполнен праздниками, а с первого ноября я засела за телефон. (Меня умиляли вопросы из-за границы: «В какие часы работает ваш офис?» Офис – это наша квартира, и телефон амуты – это на домашний телефон). Срочно нужен был подрядчик для строительства площадки. Это оказалось очень нелегкой задачей, напряжение было высоко. Один подрядчик требует слишком высокую цену, другой назначает низкую, не представляя объема работы, а увидев, отказывается вообще. Третий и четвертый, работая на юге страны, не желают ехать в Кфар а-Ярок. Пятый предлагает не высокую, а безумную цену. Шестой, седьмой…

Временами я впадала в отчаяние. «Где ваши мужики?» – спрашивал инженер-строитель Соломон Гендельман, один из организаторов создания мемориала погибшим в Ашдоде, мой постоянный консультант по вопросам строительства. В конце ноября появился, наконец, нормальный подрядчик, и еще ранее огромную помощь оказал сам Гендельман. Он попросил своего знакомого, инженера-конструктора Леонида Гильборда, сделать проект площадки для памятника безвозмездно. Что и было осуществлено. Большое спасибо вам, уважаемые Соломон и Леонид!

Я совершенно не представляла, какие нужны финансовые документы и как их оформлять при оплате работ скульптора и подрядчика, как рассчитать оплату. Здесь откликнулись сотрудники культурно-просветительского общества «Теэна» – директор Катя Гржибовская и секретарь Олеся Федораш, взявшие на себя этот труд. Спасибо, милые красавицы! Мне помогали обе дочери и муж. Мирьям была курьером по Телль-Авиву, Рахель печатала всю документацию на компьютере и необходимое переводила на иврит. (Документы составляют три пухлые папки.) Абрам был редактором моих статей, связным и курьером в Иерусалиме.

В 1989-1990 годах, после закладки камня для памятника Маше Брускиной в Кфар а-Яроке, была проведена всеизраильская акция по сбору пожертвований. Печатались статьи в газетах, были выступления, но кампания провалилась из-за недостатка средств. Деньги, поступившие на счет, были закрыты, и за 15 лет их сумма достигла 24 тысяч шекелей. Строительство площадки – 9700 шекелей – оплачено из этих денег. А памятник – его цена 70 тысяч шекелей – построен на средства, поступившие на счет амуты «Маша Брускина». Взносы членов амуты: председатель Лев Овсищер – 1200 шекелей; секретарь Лиина Торпусман – 3500; Джессика Платнер – 50; Самсон Поляков – 50; Леонид Смиловицкий – 150; Яков Сусленский – 100; Дмитрий Якиревич – 120.

Два фактора явились в основном залогом успеха: имя и авторитет Льва Петровича Овсищера и мои постоянные усилия. Но если бы цель не была достигнута, виновных, кроме меня, не было б. Теперь, когда памятник создан, найдутся (уж поверьте!) причастные к делу активисты, деятели из давно известного общества «Мы пахали». Пусть выступают. На этом свою деятельность по сооружению памятников я завершаю, сбором средств более не занимаюсь. С меня хватит.

Еще раз душевное спасибо всем, кто оказал действенную помощь. Спасибо Леониду Школьнику, прежнему редактору американской русскоязычной газеты «Форвертс», напечатавшему семь моих статей на тему памятника. Редактору радиостанции «Звезда Давида» Альберту Плаксу, давшему мне слово в своей программе. И, конечно, спасибо «ЕК», где данная статья о создании памятника – уже шестая. Из Америки (за вычетом солидных банковских комиссионных) поступило 6650 долларов. Обращения за помощью к именитым политикам, организациям, бизнесменам остались без ответа. Памятник создан на народные деньги, в основном на пожертвования еврейских стариков, ветеранов войны и труда. Поддержал и выручил вечный «реб ид».

1 миллион 400 тысяч евреев сражались в войсках антигитлеровской коалиции. И среди них тысячи еврейских женщин (например, в войсках Красной армии свыше 20 тысяч, в Еврейской бригаде Палестины пять тысяч). Медработники, разведчицы, зенитчицы, летчицы, связистки… Подпольщицы, партизанки, участницы восстаний в гетто и концлагерях.

Среди павших героинь есть имена более известные, как минская подпольщица Маша Брускина, киевская подпольщица Татьяна Маркус, московская студентка разведчица Маша Синельникова, участница французского сопротивления Ариадна Скрябина… Иных погибших помнят лишь их родственники, если они еще живы. Вот несколько имен из Книги памяти по Житомирской области. Сержант Беляк Софья Абрамовна пропала без вести в 1944 году. Капитан медслужбы Вальдман Софья Александровна (1921-1944) умерла от ран. Связистка Гехман Хана Гершевна (1918-1943) погибла в бою. Лейтенант Кигель Сима Львовна (1922-1944) погибла в бою. Младший сержант Цалько Клара Львовна (1917-1945) пропала без вести. Фельдшер Шпильберг Нина Борисовна пропала без вести. В этом мартирологе и 22-летняя белорусская партизанка Лидия Ароновна Таубкина, сестра Давида Таубкина, упомянутого ранее. И наша довоенная соседка 20-летняя московская студентка Броня Немировская. И тысячи других, неизвестных…

В светлом и добром уголке Израиля – молодежной деревне Кфар а-Ярок (какая символическая связь поколений!) – поставлен им всем беломраморный памятник. Исполнен долг. Еврейская страна отдала честь своим героическим дочерям.

 

«Новости недели». Приложение «Еврейский камертон», 30 марта 2006 г.

 
 
Яндекс.Метрика