Дважды казненная
Майя НЕМИРОВСКАЯ
Фашистские каратели лишили ее жизни, соотечественники – имени.
Для них она и по сей день – «Неизвестная». Неизвестная партизанка, публично
казненная в Минске 26 октября 1941 года.
Вглядитесь в эту фотографию 60-летней давности: партизан ведут на казнь. Имя мужчины с бородой – Кирилл Трус, юноша в косоворотке и кепочке – Володя Щербацевич. А между ними, чуть впереди – девушка с фанерным щитом на груди: «Мы – партизаны, стрелявшие по немецким войскам». Красивая, стройная, с гордо поднятой головой и едва уловимой загадочной улыбкой. «Неизвестная».
Фотография эта после Победы обошла страницы многих газет и журналов, помещена в многотомном издании «Истории Великой Отечественной войны», Михаил Ромм показал ее всему миру в своем фильме «Обыкновенный фашизм», она приобщена к материалам Нюрнбергского процесса как одно из вещественных доказательств преступлений гитлеровцев против человечности.
Но прошло время, фотографию забыли, как и оплаченный собственной жизнью подвиг запечатленных на ней людей. И никому не стало дела до имени казненной фашистами девушки.
Случилось так, что в конце 60-х известный московский кинематографист, писатель и историк Лев Аркадьев (Л.Бух) среди экспонатов минского музея Отечественной войны вновь увидел эту фотографию. Прочитав подпись под ней, возмутился:
– «Неизвестная»? До сих пор?!
Загадочная улыбка казненной девушки не давала покоя. И Лев Аркадьев вернулся в Минск с твердым намерением восстановить имя Неизвестной. Удостоверение спецкора центральной газеты «Труд» открывало ему труднодоступные двери.
Не станем сегодня следовать за Львом Аркадьевым по сложнейшему пути поиска, к которому подключились журналисты Ада Дихтярь и Владимир Фрейдин. Они подробно рассказали обо всем в своих газетных и журнальных публикациях, в повести «Неизвестная». Приложив поистине героические усилия, сумели найти соратников по партизанской борьбе, школьных друзей, соседей, родственников, уцелевшего на войне отца, даже фотографа, запечатлевшего путь «Неизвестной» на Голгофу и момент казни. И назвали ее имя – Мариам (Маша) Брускина, выпускница 28-й минской школы. Еврейка.
Нет, она не стреляла в немецких солдат, не подрывала вражеские танки и воинские эшелоны. Скрыв, что она еврейка, и назвавшись Аней, Маша устроилась санитаркой в лагерь-лазарет для раненых советских военнопленных-командиров и связалась с группой минских подпольщиков. Собирала в городе у надежных людей штатскую одежду, помогала тайно переправлять пленных в лес к партизанам. Но в октябре 41-го пленный лейтенант Борис Рудзянко выдал фашистским карателям своих спасителей. 12 подпольщиков, в их числе Машу, бросили в тюрьму и подвергли жесточайшим пыткам. Не добившись ни признания, ни имен товарищей, ни мольбы о пощаде, их публично казнили.
Теперь, когда имя героини было установлено, Лев Аркадьев пришел к секретарю ЦК компартии Белоруссии по идеологии – существовали в ту пору такие должности. «Главный идеолог» республики несказанно обрадовался: «Это замечательно! Наша белорусская Зоя Космодемьянская! Ей, как и Зое, следует посмертно присвоить звание Героя!»
Уже готовилось представление в Верховный Совет СССР, была дана команда подготовить документальный фильм о будущей героине, как вдруг все остановилось. И не только остановилось: на республиканском совещании идеологической элиты, узнавшей, что Маша Брускина – еврейка, было заявлено, что «люди с нечистой совестью и нечистыми руками провели тщательно запланированную сионистскую операцию с далеко идущими целями». Шутка ли, евреи пытались подсунуть Белоруссии в героини еврейку!..
Шел 1969 год. Разгром Израилем в Шестидневной войне армий блока арабских государств, которым покровительствовал Советский Союз, вызвал в стране новый всплеск безудержного антисемитизма. За публикацию материалов о еврейке – Маше Брускиной – были уволены с работы Ада Дихтярь и Владимир Фрейдин.
С той поры минуло еще три десятилетия. В Белоруссии казненная в 41-м партизанка по-прежнему числится «Неизвестной», хотя вряд ли о ней вспоминают, ведь даже скорбная фотография, на которую с ужасом смотрел когда-то весь мир, исчезла из экспозиции минского музея: кому нужна героиня-еврейка?
Но подвиг Маши Брускиной навсегда останется в памяти ее собственного народа.
Во дворе иерусалимского детского интерната «Кфар-ха-ярок» стоит памятник Маше Брускиной. Средства на его установку собрали молодежные организации Израиля, объявив для этой цели «всеизраильский» сбор денег среди школьников, и каждый внес свой шекель. Ребят поддержали участники Отечественной войны – репатрианты из бывшего СССР.
А летом 97-го в мемориальном комплексе «Холокост» в Вашингтоне писателю Льву Аркадьеву (Л.Буху) и журналистке Аде Дихтярь торжественно вручили памятную медаль Сопротивления. У основания бронзовой пластинки выгравирована надпись: «Маше Брускиной. Присуждено посмертно в память о ее мужественной борьбе со злом нацизма и стойкости в момент последнего испытания. Мы всегда будем помнить и чтить ее».
Еврейский народ помнит и чтит свою героическую дочь, от которой предательски отвернулись те, в кого она с детских лет верила. Ежегодно в синагоге в день трагической гибели Маши Брускиной по ней читают поминальную молитву.
"Вестник еврейского агентства в России", № 6 (23), 1998