Яков Басин. Исторические книги, статьи, очерки.

          Геннадий ВИННИЦА  (Израиль)

 

Идеология нацистской Германии формировала отношение к евреям, как к рабам и недочеловекам. Они рассматривались в качестве париев, на которых не следовало распространять складывавшиеся веками нормы человеческого общежития, не говоря уже о требованиях морали и традициях гуманизма. Евреи объявлялись антирасой, обреченной на полное уничтожение. Стремление вначале лишить людей человеческого достоинства, а затем уничтожить, вне зависимости от места их нахождения, по сути своей беспрецедентное явление в мировой истории.

 

          Нацистская пропаганда

Анализ событий, происходивших в период Второй мировой войны на оккупированной территории Восточной Беларуси, позволяет выявить в действиях нацистов определенные закономерность и последовательность, в активно проводившейся антиеврейской политике.

Нацистская пропаганда была первым пунктом в программе дискриминации евреев.

Тематически лозунги нацистской пропаганды можно обозначить следующим образом:

1. гласившие, что в Советском Союзе власть принадлежит евреям и их «приспешникам-коммунистам», установившим «государственный капитализм» с целью эксплуатации трудящихся. В задачу немецких войск входит только смена подобной формы правления в СССР, а не захват территорий.

2. указывавшие, что евреи являются злейшими и главными врагами народов СССР, потому что они ведут «разгульную и привольную жизнь» за счет остальных , при этом, угнетая людей, обрекая жить в ужасных условиях и обманывая их идеей коммунизма.

3. утверждавшие, что виновники войны евреи, развязавшие ее для получения власти над всем миром, а Германия хочет только устранить последствия этой войны.

Как следует из выше изложенного, нацисты решали попутно две задачи.

Во-первых, еще до фактической оккупации населенных пунктов делались попытки изоляции еврейского населения, путем разжигания межнациональной розни. С этой целью перед захватом населенных пунктов нацистами прямо с самолетов сбрасывались листовки антисемитского содержания.

Во-вторых, обвиняя евреев в обмане людей, захватчики использовали ложь как ширму, за которой пытались скрыть свои истинные намерения.

Примером могут служить измышления, изложенные в декларации лидера нацистской Германии Адольфа Гитлера (Hitler) , зачитанной рейхсминистром «народного просвещения и пропаганды» Паулем Йозефом Геббельсом (Goebbels) по берлинскому радио 22 июня 1941, то есть в день вторжения немецких войск на территорию СССР. В названной декларации сказано, что «более двадцати лет еврейско-большевистские правители из Москвы поджигают не только Германию, но и всю Европу» [1]. Однако совершенно противоположный смысл намерений обнаруживаем в протокольной записи совещания Гитлера с руководителями рейха о целях войны против СССР от 16 июля 1941 года, где он говорил о необходимости скрывать истинные планы от мировой общественности. В своей речи Гитлер сравнивал территорию СССР с огромным пирогом, а цель заключалась в том, «чтобы мы, во-первых, овладели им, во-вторых, управляли и, в-третьих, использовали его» [2].

Нацистская пропаганда продолжала действовать после оккупации территории Восточной Беларуси, избрав своим орудием демонстрации фильмов в кинотеатрах, расклеивания листовок и плакатов, организации документальных выставок, театральных постановок, радиопередач. Однако чаще нацистская пропаганда использовалась в периодической печати. В прессе обычно печатали сводки о положении на фронтах Второй мировой войны и распоряжения местной администрации. Уже одно это вызывало интерес к подобного рода изданиям, которые, безусловно, читались местным населением. Оккупационные власти использовали востребованность периодики, продолжая публиковать измышления нацистской пропаганды, добавляя новые темы к поиздержавшимся штампам антисемитских публикаций. Так, например, борьба с партизанским движением объяснялась уничтожением еврейства – « общего врага всего человечества». Однако уже известно, что Гитлер еще 16 июля 1941 года произнес следующее: «…партизанская война дает нам возможность истреблять всех, кто против нас».

На цели германской агрессии и оккупационной политики оказал влияние нацистский вариант расовой теории, воплотившийся в массовые убийства и попытку уничтожения еврейского народа. С расистской точки зрения Советский Союз рассматривался нацистами как государство, идущее в авангарде «всемирного еврейского большевизма». Антикоммунизм в совокупности с антисемитизмом выступали не только в качестве орудия нацистской пропаганды, но и были включены в программу национал-социалистической рабочей партии Германии. Взаимосвязь этих компонентов обусловила характер военных действий против СССР. Третий рейх вел войну на уничтожение, осуществляя при этом геноцид в отношении еврейского населения.

Насаждая антисемитизм и расовую теорию фашизма, нацистская пропаганда продолжала влиять на изменение отношения местного населения к евреям, способствуя тем самым проведению начатой дискриминационной политики.

Результат подобных дискриминационных действий, тем не менее, проследим на примере выдержки из отчета одного из руководителей тайной полевой полиции (ГПФ) на территории Восточной Беларуси Радбаде: « Широкие массы русских (белорусов) не знают что такое расовая проблема и она чужда им» [3].

На территории Восточной Беларуси нацисты уже в первые дни оккупации приступили к осуществлению ряда мер, цель которых заключалась в лишении основных политических, юридических и социальных прав, оказавшегося в их власти еврейского населения. Евреям присваивался особый статус – полностью бесправной группы населения.

          Критерии определения еврейского происхождения, установленные оккупационными властями

Осуществление программы уничтожения еврейского населения требовало от оккупационных властей, прежде всего, обозначить критерии, по которым следовало выявлять потенциальные жертвы. Исходя из этого, уже с самого начала оккупации нацисты занялись определением принадлежности к еврейскому народу. Оккупанты базировались на документе, носившем название «Первая поправка к Закону о гражданстве Рейха» от 14 ноября 1935 года, где определено понятие «еврей».В нем сказано, что «евреем считается тот, у кого трое из родителей его родителей были чистокровными евреями», а также «евреем считается также человек, родившийся в смешанном браке» [4]. Спустя некоторое время появились разъяснения, согласно которых, евреем признавался тот, у кого двое из его бабушек и дедушек были евреями или у него только один из них является таковым, но при некоторых условиях. Такие люди объявлялись евреями, когда они состояли в браке с евреями или принадлежали к еврейской общине.

На оккупированной территории СССР нацистами проводилась более жесткая политика в отношении еврейского населения.

Руководитель рейхскомиссариата «Остланд» Генрих Лозе во «Временных директивах по обращению с евреями на территории рейхскомиссариата «Остланд»» от 13 августа 1941 года уже без всяких условий определил понятие «еврей». Евреями объявлялись те, у кого один дед или бабка (из четырех) принадлежали к еврейскому народу [5]. Кроме того, рейхскомиссар Г.Лозе добавил и новое определение, в соответствии с которым евреями считаются также те, кто до 20 июня 1941 года или позже названной даты состоял в зарегистрированном браке, а также те, кто собирается стать супругами евреев. Нацисты не ограничились даже этим. В распоряжении гебитскомиссара мозырьского округа районному бургомистру г. Калинковичи от 20 декабря 1941 года говорится, что обряд христианского крещения не изменяет положения еврея [6]. Дальнейшее проведение этого обряда для евреев и «мешанцев» категорически запрещалось. Кстати «мешанец» новое понятие, введенное в качестве названия людей, рожденных в смешанном браке. После получения точных определений кого считать евреем, нацисты приступили к переписи населения, выявляя потенциальные жертвы.

Уникальным явлением на оккупированной территории Восточной Беларуси, как впрочем, и СССР, являются меры нацистов в отношении названной категории людей. В оккупированной Европе в большинстве случаев дети от смешанных браков не уничтожались, хотя их права и были существенно ограничены. На захваченных землях Восточной Беларуси нацистские власти уничтожали даже тех, у кого один из четырех дедушек и бабушек еврей. Оккупантами проводились специальные акции по уничтожению полукровок.

Кроме того, к особенностям Холокоста в Восточной Беларуси следует отнести и преследование нацистами нееврейских жен. Например, в деревне Прудок Кричевского района оккупанты расстреляли Марфу Свистунову с 4 детьми от мужа еврея, как и в местечке Скрыгалов Мозырьского района Гельтман Лукерью вместе с ребенком, а также в деревне Бренев Петриковского района Комиссарчик Евдокию с двумя дочерьми [7]. В указанных случаях поводом казни белорусских женщин стало наличие детей от еврейских супругов, которые причислялись к категории жертв. Однако в Журавичах Рогачевского района причиной убийства Елены Мазуровой был сам факт брачного союза с евреем [8].

 

           Регистрация и идентификация

Программа дискриминации еврейского населения, как отмечалось выше, вводилась в действие нацистской пропагандой. Следовавшие за ней регистрация и идентификация, предполагали одна другую. Центральной идеей названных дискриминационных мер являлась изоляция, с целью последующего уничтожения еврейского населения. Кроме того, идентификация и отдельная регистрация стали первыми из мероприятий оккупационных властей, практически сразу определившими особый статус еврейского населения, оказавшегося таким образом вне общества.

В первые дни оккупации в населенных пунктах Восточной Беларуси расклеивались так называемые объявления главнокомандующего германскими войсками, в которых содержалось распоряжение о том, что «все жиды должны зарегистрироваться у коменданта общины и носить на правой и левой руке белые повязки».

Последовавшие затем приказы оккупационных властей подробнее освещали этот вопрос.

В первом административно – хозяйственном распоряжении командующего тылом группы армий «Центр» генерала от инфантерии Макса фон Шенкендорфа от 7 июля 1941 года содержался пункт, в котором особо выделялись евреи. Назывался он «Отличительные знаки для евреев и евреек». В данном распоряжении указывалось, что евреи, начиная с «10-летнего возраста, немедленно обязаны носить на правом рукаве верхней одежды и платья белую полосу шириной в 10 см , с нарисованной на ней сионистской звездой или же желтую повязку шириной в 10 см» [9]. Однако в ряде случаев, вне зависимости от зоны оккупации, нацисты расширяли возрастные рамки ношения «отличительных» знаков, обязывая евреев пришивать их к одежде, начиная с 7-летнего возраста.

Кроме того, подобными знаками евреи должны были обеспечивать себя сами. Приведенная форма нашивок-меток представлялась оккупационным властям весьма важной, потому что имела как идеологический, так и расовый подтексты.

Аналогичен указанному выше распоряжению упоминавшийся выше документ, носивший название «Временные директивы по обращению с евреями на территории рейхскомиссариата «Остланд», подписанный рейскомиссаром Генрихом Лозе 13 августа 1941 года. В нем сообщалось, что «евреи в соответствии с приказом должны зарегистрироваться: сообщить фамилию, пол, возраст и адрес» [10]. Во «Временных директивах» содержалось распоряжение «о ношении евреями постоянных и ясно различимых опознавательных знаков – желтых шестиконечных звезд, по меньшей мере 10 см в поперечнике, на левой стороне груди и на середине спины». Документ носил конфиденциальный характер и вышел под грифом «Совершенно секретно».

В самом начале названного документа руководитель рейхскомиссариата «Остланд» Лозе указывает, что «единственная цель этих временных директив – обеспечить, чтобы всюду и во всех случаях, когда дальнейшие меры по окончательному решению еврейского вопроса невозможны, генерал – комиссаром или гебитскомиссаром были приняты минимальные меры».

Один из нацистских лидеров четко обозначает перспективы еврейского населения на будущее. Дискриминационные меры, предлагаемые им, носили временный характер, то есть действовали до появления возможности полного уничтожения еврейского населения. Этим объясняется проведение практически во всех населенных пунктах Восточной Беларуси мероприятий по регистрации и идентификации евреев.

В распоряжениях нацистской администрации на территории, входившей в состав рейхскомиссариата «Украина», указывался характер, прикрепляемых к одежде евреев «опознавательных» знаков, как определяющих их национальность [11].

Нацисты умышленно скрывали свои истинные намерения, нередко объясняя необходимость производившейся переписи обустройством вопроса питания и установления численности населения.

Проводившиеся оккупационными властями регистрация и идентификация еврейского населения не сводились в единую систему, а различались в зависимости от зоны оккупации и административного органа управления территорией. Временные рамки регистрации очерчивались, как правило, в пределах от 1 до 10 дней.

Первые приказы, требовавшие регистрации и идентификации еврейского населения, издавали представители вермахта.

Евреев, во время переписи населения, регистрировали обычно с 14 лет. Детей младше этого возраста записывали в анкеты их родителей.

В Орше(тыл группы армий «Центр») во время переписи населения вводились так называемые книги-реестры. «Для лиц, проживавших в данном городе или волости до 22-го июня 1941 года (реестр обывателей). Для лиц, прибывших после 22-го июня 1941 года и вновь прибывающих на постоянное либо временное жительство (реестр чужих). В этот реестр записываются как жиды, так и иностранцы, отмечая первых буквой «J», а буквой «А» вторых» [12]. В реестровых книгах содержались также следующие графы: текущий номер, фамилия и имя, девичья фамилия (у замужних женщин), отчество, день рождения, место рождения, место жительства, семейное положение, профессия, вероисповедание, национальность, подданство, день прописки, отметка о выдаче удостоверения личности.

В Мозыре (имперский комиссариат «Украина») регистрация выявляла фамилию, имя, отчество и возраст еврея, а также должность и место жительства на 22 июня 1941 года [13].

Основные цели, ставившиеся при регистрации еврейского и нееврейского населения, различались. Перепись местного населения определялась необходимостью продовольственного снабжения и установлением количества трудоспособных. В то время как в еврейском варианте регистрация носила откровенно преступный характер. Итог у подобной переписи, как известно, был один – полное уничтожение евреев. Регистрация давала возможность нацистам получить полную информацию о проживавших в населенном пункте евреях. На основании полученных данных, еврейское население разделялось на три категории.

Прежде всего, интерес нацистов вызывала первая, подлежавшая немедленному уничтожению. К ней причислялись те, кто был способен возглавить, организовать или просто оказать сопротивление. Следовательно, в первую очередь расстреливались руководящие и идеологические работники, интеллигенция, молодые мужчины.

Вторую категорию, а речь идет об основной массе еврейского населения, нацисты планировали сконцентрировать в одном месте. С этой целью людей сгоняли в обособленные районы, улицы и здания. Изоляция евреев от остального населения предполагалась только в том случае, когда не представлялось возможным их немедленно истребить.

К третьей категории относились ремесленники и специалисты. Благодаря трудовым навыкам они оставались в живых вместе с их семьями после массовой казни всех евреев населенного пункта. Евреи, включенные оккупантами в эту категорию, трудились на нужды вермахта от месяца до полгода, после чего безжалостно уничтожалась нацистами.

Во время регистрации обычно выдавались удостоверения личности, но и здесь еврейское население выделялось от остального. Фактически, только удостоверения личности, которые получали евреи, содержали надпись на обложке, указывавшую национальность их обладателей. Речь идет о первых буквах в словах «jude» на немецком языке и «жыд» в белорусском варианте. Удостоверения выдавали в виде картонки желтого цвета с печатью и свастикой [14].

Существенной для оккупантов мерой по идентификации и отчуждению евреев от остальной массы населения являлось принуждение к обязательному ношению ими специальных опознавательных знаков. Подобное дискриминационное действие представляется весьма важным в плане его морального значения, потому как оно реально демонстрировало превращение евреев в касту отверженных, в полностью бесправную группу населения.

Шестиконечные звезды (Judenstern) и круг (лата) жёлтого цвета, являлись наиболее распространенными формами нашивок, прикреплявшихся на одежду. Примером второго из названных вариантов может служить желтая нашивка округлой формы, применявшаяся в качестве опознавательного знака в Городке [15]. Аналогичную метку в виде матерчатого желтого кружка нацисты использовали также в Борисове, Витебске, Минске, Узде и Черее Чашникского района [16]. Отметим, что нацисты не делали различий в форме нашивок, хотя речь идет о населенных пунктах военной (тыл группы армий «Центр») и гражданской (рейхскомиссариат «Остланд») зон оккупации.

В ряде случаев, разновидности и очертания нашивок изменялись по несколько раз в течение непродолжительного времени. Решения по этому поводу принимались военными властями, руководством подразделений айнзатцгрупп, а на территориях отошедших под юрисдикцию рейхскомиссариатов «Остланд» и «Украина» еще и руководством гражданской администрации.

Варианты ношения «еврейской звезды» отличались. Подобные знаки прикреплялись к рукавам в виде специальной повязки или нашивались на верхнюю одежду спереди и сзади (на груди и спине).

Места ношения повязок и знаков нередко определялись представителями оккупационных властей, особенно в небольших населенных пунктах.

Нацисты принуждали евреев носить повязки, выше локтя, на правой или левой руках. Нередко евреям приходилось прикреплять к одежде не один, а два (на обеих руках) названных атрибута идентификации.

Вероятно, не существовало единой системы мест прикрепления нашивок. Оккупанты вынуждали евреев пришивать «опознавательный» знак на правом плече одежды с двух сторон (Витебск), слева впереди и сзади (Мозырь), с левой стороны и позади справа (Борисов) [17]. В Могилеве «еврейскую звезду» носили спереди, как справа, так и слева, а в Гомеле нашивки из материи желтого цвета прикреплялись на рукава, плечи и фуражки [18]. Очевидно, место прикрепления нашивки не имело существенного значения. Оккупанты стремились к тому, чтобы имевший на одежде спереди и сзади нашивки еврей был хорошо заметен, а следовательно и подконтролен, особенно в светлое время суток.

Не отличаются единообразием очертания, величина, цвет и материалы опознавательных знаков. Если, например, в местечке Кубличи Ушачского района оккупантами использовалась нашивка с буквой «Z», то в Мозыре гитлеровцы желтой краской наносили на одежду евреев две полосы [19]. В Заславле на рукавах одежды евреев нашивались желтые ленты, а в круглых нашивках на груди и на спине содержалась надпись «jude» [20].

Указанная надпись на немецком языке нередко применялась в качестве дополнения к применявшимся «опознавательным» знакам. В Речице у евреев на одежде сзади писали мелом «jude», а в Лепеле такая надпись выполнялась на повязке [21]. В Гомеле у узников гетто на одежде спереди и сзади нашивали желтые квадраты, а в Быхове белые лоскутки ткани [22]. В Мстиславле евреи носили на левом рукаве одежды белую повязку с шестиконечной звездой, а на правом – желтый круг [23].

Для повязок в большинстве случаев применялись желтый, синий и черный цвета, однако в гетто Лепеля использовались повязки зеленого цвета. Шестиконечная звезда на повязке, как правило, вышивалась желтыми нитками, а в другом варианте составлялась из кусков материала того же цвета.

Для «еврейской звезды» использовались следующие цвета: желтый, желто-синий, белый, красно-белый, голубой, синий и черный. В Толочине евреям прикрепляли на одежду два желтых треугольника [24]. В местечке Колышки Лиозненского района евреев заставили нашить на одежду желтые лоскуты материи с шестиконечной звездой черного цвета [25].

Для улучшения подконтрольности еврейского населения оккупационные власти применяли усложненный вариант опознавательного знака. Так в Минске за перемещением евреев в гетто, последовало принуждение к ношению под «еврейской звездой» нашивки из белой ткани в форме прямоугольника, где записывались номера домов [26]. В некоторых случаях порядковые номера указывались и внутри шестиконечной звезды.

В качестве исходного материала для опознавательных знаков использовалась ткань определенного цвета. В ряде случаев применялась необходимая краска.

Обычно «еврейские звезды» начинали носить в обязательном порядке с 10-12 лет. Кроме того, были случаи, когда указанные возрастные рамки нацистами понижались. Иначе как глумлением невозможно объяснить принуждение носить «еврейские звезды» детей 3-5 лет.

В ряде случаев «опознавательными» знаками обозначались еврейские дома. Так в Климовичах, Лепеле, Мстиславле и Чашниках евреев под страхом смерти заставили пометить свои жилища крупными шестиконечными звездами [27].

В Сенно и в местечке Колышки Лиозненского района еврейские дома выделяли желтыми крестами [28].

Евреев местечек Елизово и Свислочь Осиповичского района вынудили прикрепить к своим домам круги желтого цвета [29].

На еврейских домах в местечке Заречье Мстиславльского района сразу после оккупации появилась надпись «ЮД» [30].

Еще одна разновидность существовала в Минске. После размещения евреев в гетто Минска оккупанты выдали квалифицированным рабочим дощечки, которые нужно было прикрепить на дверь жилища. На ней указывалось, как правило, где трудился основной работник и список остальных членов семьи (иждевенцев) [31].

Нацистский принцип дезинтеграции общества нашел отражение и в проводившихся мероприятиях по идентификации. Узники некоторых гетто получали удостоверения различного цвета в зависимости от своего статуса и делились, как правило, на три группы. К первой относились наиболее ценные для оккупантов узники, каковыми являлись сотрудники и служащие юденрата, еврейские полицейские, медики, ремесленники. Во вторую группу включались остальные полезные евреи, входившие в категорию трудоспособных. Наконец особого цвета удостоверения вручались евреям, не приносившим дохода оккупантам, а следовательно являвшимися бесполезными. Это были пожилые, больные, нетрудоспособные и работники умственного труда. Например, удостоверения в Минском гетто были разного цвета у рабочих-специалистов, чернорабочих, иждевенцев [32]. Кроме того, с 27 июня 1942 года нацисты обязали носить узников минского гетто дополнительный знак. Рабочие получали нашивку красного цвета, а иждивенцы и безработные – зеленого.

Стремление нацистов пометить потенциальные жертвы входило в задачу унижения еврейского населения оккупированных территорий Восточной Беларуси, включавшую

и желание превратить их в объект издевательств и насилия. Кроме того, оккупанты планировали использовать ношение «опознавательных» знаков для ограничения свободы передвижения евреев, а также с целью исключить контакты с немецкими военнослужащими и применять невыполнение данного распоряжения для последующих репрессий.

 

          Ограничение прав личности

С вступлением в действие на оккупированной территории Восточной Беларуси нацистской дискриминационной программы, евреи выводились за рамки правового поля. Бесправие еврейского населения становилось абсолютным.

Нацисты медленно сжимали тиски ограничений. К ношению повязки с шестиконечной звездой постепенно добавлялись ограничение на перемещения внутри населенного пункта, запреты на пользование транспортом, на появление за пределами гетто в определенное время. К ним присоединялась масса всевозможных ограничений в правах.

Оккупационные власти, выделяя евреев, таким образом, стремились подчеркнуть их особый социальный статус.

К реализации одного из способов изоляции еврейского населения, каковым являлось ограничение в свободе передвижения, нацисты приступили практически с первых дней оккупации. Дискриминационная мера относилась только к евреям, для которых в отличие от остальной части населения очерчивались рамки дозволенного, касавшиеся перемещения в пределах населенного пункта.

В первые дни оккупации представителями «нового порядка» расклеивались так называемые «объявления главнокомандующего германскими войсками», где сообщалось, что евреям «запрещается выезжать с данного места – за нарушение казнь» [33].

Следующим этапом ограничений евреев в правах стало введение в ряде населенных пунктов более жестких рамок комендантского часа. В одном из приказов руководителя рейхскомиссариата «Остланд» Генриха Лозе, подписанном в Риге в сентябре 1941 года указывается, что для еврейского населения «местный окружной комиссар в зависимости от условий устанавливает особый комендантский час» [34].

Аналогичные распоряжения издавались и на территории, административно отнесенной к штабу тыла группы армий «Центр». Например, в Орше евреям разрешалось перемещаться в пределах населенного пункта только до 18.00. В то же время остальному населению подобное позволялось до 19.00 [35].

Евреям категорически запрещалось находиться в определенных, как правило, центральных кварталах, как это происходило, например, в Минске, где было издано специальное распоряжение.

Ограничение на вход в какие-то особые районы или улицы для всего населения устанавливалось только в целях безопасности. Подобные действия в отношении еврейского населения служили в первую очередь антисемитской политике, проводившейся оккупантами.

Евреям запрещалось владеть автомобилем и пользоваться общественным транспортом. Если всему населению оккупированных территорий позволялся, при наличии соответствующего разрешения, проезд в другой населенный пункт, то евреи имели такую возможность лишь в исключительных случаях. Еврейское население из-за запрета не могло пользоваться железной дорогой и иными разновидностями транспорта. Разрешенная поездка из города или местечка в деревню для обмена вещей на продукты или просто заработка, особенно после появления гетто, становилась для евреев нереальной.

Завершающим этапом на пути ограничений в свободе передвижения стало переселение евреев в гетто. Появление в городах и местечках Восточной Беларуси обособленных мест для еврейского населения, известных под названием гетто, стало уникальным явлением.

Евреи выделялись оккупантами еще и тем, что их притесняли в правах собственности. Оккупанты, вынуждая людей к переселению в гетто, ограничивали их в возможности взять с собой личное имущество, позволяя иметь при себе только самое необходимое.

Еврейское имущество, включавшее различные ценности, землю, дома и квартиры, практически с начала оккупации безнаказанно присваивались нацистами. В отличие от евреев местному населению предлагалось до 15 января 1942 года объявить об имеющемся в наличии золоте и благородных металлах, а после представления описи в кредитную кассу продать их. Кроме того, только частная собственность, которой владело еврейское население, считалась имуществом рейха.

Запрет на участие евреев во всех сделках купли-продажи с местным населением нацисты ввели в первые месяцы оккупации. Речь идет о лишении еврейского населения возможности заниматься такими операциями как залог и продажа. Эта же мера касалась и обмена вещей на продукты.

Отметим, что в первые дни оккупации еврейское население еще могло закупать продукты на рынке, но и здесь оно ущемлялось в правах. Например, в Орше население города имело возможность приобретать продукты на рынке. Однако из-за их нехватки, покупка разрешалась евреям уже после того, как остальная часть населения произвела подобную торговую операцию. Отметим, что продуктов к тому времени оставалось немного или они просто заканчивались.

Лишив еврейское население подобного источника существования, нацисты обрекали людей на медленную смерть от голода.

Снабжение продовольствием являлось одной из сложных проблем для жителей городов на оккупированных территориях. В дискриминационной системе распределения продуктов местное население находилось на предпоследнем месте вслед за вермахтом, людьми, имевшими немецкое гражданство и лицами, отнесенными к категории «фольксдойче». Замыкали эту унизительную очередность евреи. В некоторых населенных пунктах местное население получало по продовольственным карточкам хлеб, муку, мясо, жиры, крупы, сахар, соль. Евреям из этого списка выдавались только хлеб и мука. Хлеба евреям выделялось, как правило, в два раза меньше, чем местному населению. В Минске снабжение продовольствием выглядело следующим образом: « Для рабочих тяжелых профессий норма выдачи хлеба была установлена 600 грамм, служащим – 500, детям – 300, а для евреев – 250» [36].

Ограничения коснулись и права евреев на труд. Евреев, находившихся на государственной службе и работавших на предприятиях, нацисты уволили уже в самом начале оккупации. Причем оккупанты не посчитали нужным оплатить евреям время работы.

Условия использования евреев на принудительных работах также отличались от тех, которые предоставлялись местному населению. Распоряжение оккупационных властей гарантировало право на труд всему населению, исключая евреев.

К обязательной трудовой повинности местных жителей привлекали, начиная с 18 и до 50 лет включительно. В то время как для еврейского населения возрастные рамки были расширены с 12 до 60 лет.

Евреев принуждали к наиболее тяжелым физическим работам. В первые дни оккупации появилось так называемое «объявление главнокомандующего германскими войсками», в котором содержалось распоряжение «использовать жидов на тяжелых земляных работах по ремонту шоссейных дорог» [37].

В дальнейшем приказы оккупационных властей стали появляться в более развернутом виде. В распоряжениях оккупационных властей указывалось, что евреев следует направлять на работу только в том случае, когда уже трудоустроены все местные рабочие. Евреям, которых привлекали к принудительным работам, запрещалось «без письменного разрешения полевой или местной комендатуры продавать, закладывать или передавать другому лицу принадлежащие им ремесленные инструменты» [38].

Оплаты за труд еврейским рабочим не полагалось. Разрешалось в качестве вознаграждения за работу выдавать продовольствие, но при условии, что еврей «не зарабатывает в другом месте».

Принудительный труд евреев являлся по сути рабским и безвозмездным.

Еврейские рабочие на территории имперского комиссариата «Остланд» получали за свой труд некоторую оплату. Обычно им выплачивали 25 - 80% от зарплаты местных рабочих. Однако, нередко, евреям не выдавали даже этого, ограничиваясь половиной суммы. Выплаты, безусловно, зависели от решений оккупационных властей. Так до декабря 1941 года специалистам из гетто Минска выдавалось лишь 30% от их заработка.

Подтверждением дискриминации может служить и то, что «разница между зарплатой, получаемой евреем согласно распоряжению от 1 июня 1942 года, и заработной платой, выплачиваемой равноценному местному рабочему за аналогичный труд (сэкономленная часть зарплаты)», отчислялась [39].

Доплат, например, за знание языка или перевыполнение норм, евреям не полагалось. Евреи-рабочие не могли претендовать на получение отпуска или тем более рассчитывать на социальное страхование. Евреям, как впрочем, и военнопленным трудовые книжки не выдавались.

Налоги, которыми облагались евреи, значительно превышали аналогичные у местных рабочих. К тому же выплачивать эти налоги приходилось безотлагательно.

Вынуждалось еврейское население и к оплате абсолютно всех поборов, определенных оккупационными властями населению.

Оккупанты предусмотрели и вероятность нарушения евреями, установленных ими запретов. Нацистами вводилась в действие система наказаний, особое место в которой занимали штрафы. Применение штрафов более характерно для зон гражданской оккупации. Сумма штрафов для евреев, за нарушения различных запретов, превышала аналогичные у местного населения. К тому же виды штрафов были более разнообразными. Одной из статей дохода местных структур управления стала система денежных штрафов, взимавшихся с евреев за нарушения приказов властей, причем людей наказывали, как за реально совершенные проступки, так и за мнимые. Речь идет о поборах за такие провинности как отсутствие опознавательных знаков, хождение по тротуару, появление в магазинах, на рынках и др. Кроме того, использовались коллективные штрафы. Сумма штрафов определялась в пределах от 30 до 500 рублей. Евреи принуждались к выплате штрафов гораздо чаще, чем местное население. Обычно, евреев облагали штрафами за небольшие нарушения запретов, так как за более серьезные провинности применялись телесные наказания и заточение в тюрьму. Узники гетто в наказание за нарушения распоряжений оккупационных властей на территории рейхскомиссариата «Остланд» арестовывались и помещались в тюрьму на небольшие сроки. Пребывание в тюрьме длилось от 2 дней до трех недель [40]. Причем за нахождение под арестом с евреев взималась оплата. Так Рак Иосиф был помещен в Слуцкую тюрьму жандармерией 17.12.1941г. и выпущен 31.12.1941г. За его содержание выплачено 60 рублей [41]. Инициаторами ареста евреев были кроме названной жандармерии, также городская полиция и СД.

Ограничения распространялись и на духовную жизнь евреев. На оккупированных территориях только евреям нацисты отказывали в праве соблюдать религиозные обряды. Оккупанты ввели запрет на кошерный убой скота, а проведение похорон в соответствии с еврейской традицией допускалось лишь полулегально.

Евреям также отказывали в праве на образование, даже начальное. Оккупанты лишали детей возможности обучаться, как со сверстниками вообще, так и обособленно в еврейских школах.

Еврейские дети, находившиеся в детских домах, постоянно выявлялись, после чего переселялись в гетто. В тех случаях, когда гетто не образовывались или были уничтожены, детей расстреливали.

Полный произвол проявлялся и в том, что факты избиений, грабежей и насилия в отношении евреев оккупационными властями не рассматривались, жалобы не принимались, а тем более не имело смысла рассчитывать на судебную защиту. Узники Оршанского гетто обращались в комендатуру с жалобой по поводу ночного разбоя немецких военнослужащих, но никаких мер не было принято [42].

Нацисты проявляли интерес и к такой правовой области евреев, как семейно – брачные отношения. Создание семей с неевреями категорически исключалось, а заключенные ранее смешанные браки объявлялись недействительными. Нацисты даже использовали в отношении еврейских супруг такую дискриминационную меру как стерилизация. Оккупанты провели в Минске стерилизацию двух евреек, после подачи их мужьями белорусами прошения об оставлении их жен вне гетто.

Еврейским женщинам запрещалось рожать детей, красить губы, делать прически и др. Смертная казнь грозила местному населению в случае половых контактов с евреями. Нацисты карали евреев и в том случае, когда становилось известно о чьей-либо свадьбе. Так узник Минского гетто, бывший инженер радиозавода, женился. За это его публично расстреляли вместе с женой [43].

Обычно при вступлении в брак, местные жители заполняли специальные документы, где посредством вопросов выявлялось наличие у них еврейских предков до третьего поколения включительно. Мало того, сотрудники оккупационных структур управления подписывались за отсутствие у них еврейских корней.

Дискриминационные меры распространялись даже на сферу общения, потому как евреям запрещалось разговаривать и каким-либо образом приветствовать знакомых из местного населения. К уже названным ограничениям причислим запреты на пользование телефоном, почтой, электричеством, водопроводом и канализацией.

Следовательно, еврейское население лишалось абсолютно всех прав личности. Нацистские ограничения касались прав на собственность, выбор и род занятий, социальные гарантии, отдых, образование, культуру, свободу передвижения.

Приведенные особенности позволяют рассматривать Холокост на территории Восточной Беларуси, в фокусе нацистской политики геноцида, включавшей как физическое уничтожение еврейского населения, так и специально установленный для этой этнической группы особый социально – правовой статус. Дискриминационные меры, введенные для евреев, а именно создание невыносимых условий существования, лишение всего имущества и денежных средств, запрещение обмена и покупок продовольствия у местного населения, непосильный физический труд, как правило, приводили к «естественной» смерти немалого числа потенциальных жертв.

 

          Литература:

1. New York Times. 23.06.1941.
2. Из протокольной записи совещания Гитлера с руководителями рейха о целях войны против СССР от 16 июля 1941 г. Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941-1944). Редактор Ицхак Арад. Яд Ва-Шем. Иерусалим.1992. С. 42.
3. Из приложения № 1 к отчету о деятельности группы ГПФ-723 об отношении местного населения к истребительным акциям против евреев. Judenfrei! Свободно от евреев. История минского гетто в документах. Авт.-сост. Черноглазова Р.А. Мн. 1999.С.167.
4. Documents of Destruction Germany and Jewry 1933-1945. editor Raul Hilberg. Chicago. 1971. p. 58.
5. Временные директивы по обращению с евреями на территории рейхскомиссариата Остланд от 13 августа 1941 года.//Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941-1944). Редактор Ицхак Арад. Яд Ва-Шем. Иерусалим.1992. С. 47.
6. Окружной комиссариат г.Мозырь. Районному бургомистру г. Калинковичи от 20 декабря 1941 г. Знаки отличия для евреев. Государственный архив Российской Федерации.(далее ГАРФ) ф. 8114, оп.1, д.965, л.99.
7. Архив Кричевского районного краеведческого музея, Показания Терешно М.П. об оккупации местечка Скрыгалов немецко-фашистскими захватчиками в 1941-1943 гг. Филиал Государственного архива Гомельской области в г. Мозырь. ф.72, оп.1, д.241, л.85-86, Протокол опроса свидетеля Розова В.И. от 16 декабря 1944 года. Материалы ЧГК по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников на территории Петриковского района Полесской области БССР. ГАРФ. ф.7021,оп.91, д.22, л.67.
8. Материалы ЧГК о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в Рогачевском районе. ГАРФ.ф.7021,оп.85, д.218, л.17.
9. Административно – хозяйственное распоряжение № 1 командующего тылом группы армий «Центр» генерала от инфантерии Макса фон Шенкендорфа от 7 июля 1941 года. Национальный архив Республики Беларусь. (далее НАРБ) ф.4683, оп.3, д.952, л.2.
10. Временные директивы по обращению с евреями на территории рейхскомиссариата Остланд от 13 августа 1941 года. Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941-1944). Редактор Ицхак Арад. Яд Ва-Шем. Иерусалим.1992. С. 47.
11. Рапорт от мл. лейтенанта госбезопасности Кукушкина П.А. начальника отделения 4-го отдела НКВД БССР. НАРБ. ф.4, оп.33а, д.63, л.170.
12. Оршанская городская управа. Указ начальника городской управы о порядке регистрации населения. Государственный архив Витебской области. ф.2074, оп.1, д.55, л.41.
13. Окружной комиссариат г.Мозырь. Районному бургомистру г. Калинковичи от 20 декабря 1941 г. Знаки отличия для евреев. ГАРФ. ф.8114, оп.1, д.965, л.100.
14. Свидетельство Маркмана Б.Е. Архив Национального института Яд Вашем (Иерусалим). ф.03, д.10773 л.15.
15. Из рассказа бывших партизанок А. и Р. Куксинских о судьбе евреев г.Городок Витебской области. Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941-1944). Редактор Ицхак Арад. Яд Ва-Шем. Иерусалим.1992. С. 124.
16. Свидетельство Рутман Е. Архив музея «Бейт Лохамей а Геттаот» (Израиль), Абрам Рубенчик. Правда о Минском гетто. Тель-Авив. Кругозор. 1999. С.35., С.М.Марголина. Остаться жить. Мн.Натако.1997. С.15, Свидетельство Поповой В.Н. Личный архив автора.
17. Показание о зверствах немецких оккупантов, причиненных на территории гор. Витебска в период его оккупации. Материалы ЧГК по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков над советскими гражданами и военнопленными в гор. Витебске. ГАРФ. ф.7021, оп.84, д.3, л.126., Вiннiца Г.Р. Нацыянальная палiтыка генацыду супраць яўрэйскага насельнiцтва Мазыра. Весцi БДПУ. №1. Мн. 2006. С.33., Сообщение Чрезвычайной Городской Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников в г. Борисове Минской области БССР. НАРБ. ф. 861, оп.1, д.8, л.2.
18. Геннадий Винница. Холокост в Могилевском районе. Лагер смерцi Трасцянец 1941-1944 гг.: памяцi ахвяр нацызма ў Беларусi. Адк. рэд. В.Ф. Балакiраў, К.I. Козак. Мн. 2005. С.165., Протокол опроса Степанцева В.Г от 1 декабря 1943 года. Материалы Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков в г. Гомеле. Государственный архив Гомельской области. ф.1345, оп.1, д.9, л.185.
19. Протокол опроса Юшкевича А.Б. от 16 марта 1945 года. Следственные материалы о чинимых злодеяниях немецко-фашистскими захватчиками и их сообщниками на территории Ушачского района Полоцкой области БССР. ГАРФ. ф.7021, оп.92. д.223, л.81, Начальнику 2 отдела НКВД СССР. Рапорт. НАРБ. ф.4, оп.33а, д.63, л.76.
20. Протокол опроса Давыдович О. А. Материалы Минской областной комиссии содействия в работе Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию и установлению злодеяний немецко-фашистских захватчиков в Заславле. ГАРФ. ф. 7021, оп. 87, д. 6, л. 15.
21. Протокол опроса Матвеевой Е.А. от 30 декабря 1944 года. Материалы Чрезвычайной государственной комиссии о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в Речицком районе. ГАРФ. ф.7021,оп.85,д.217,л.76.
22. Акт Чрезвычайной государственной комиссии о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в г. Гомеле от 5 января 1945 года. НАРБ. ф.861, оп.1 , д.6, л.4.об.
23. Истребление евреев в Мстиславле.  Неизвестная черная книга. М. Текст. 1993.С.275.
24. Свидетельство Гляка В.П. Личный архив автора.
25. Свидетельство Ноткиной О.Я. Личный архив автора.
26. Пять погромов в Минске.// Неизвестная черная книга. М. Текст. 1993. С.239.
27. Акт Климовичской районной комиссии в содействии в работе Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию и установлению злодеяний немецко-фашистских захватчиков от 7 декабря 1944 года. Государственный архив Могилевской области. ф.306, оп.1, д.10, л.48., Cвидетельство Фишкиной Р.С. Материалы Чрезвычайной Государственной комиссии (ЧГК) о совершенных злодеяниях немецко-фашистскими оккупантами и их сообщниками по гор. Лепель и Лепельскому району. ГАРФ. ф.7021,оп.84, д.7, л.104 об, Д.Романовский. Чашники. Вестник Еврейского университета в Москве. №1.М.1992. С.189.
28.Свидетельство Шлапаковой В.С и Ноткиной О.Я. Личный архив автора.
29. Свидетельство Баршай Б. И. Личный архив автора.
30. Воспоминания Лескевича Алексея. Владимир Цыпин. Евреи в Мстиславле. Иерусалим. Скопус.2006.С.206.
31. История Минского гетто. Черная книга. Составлена под редакцией Василия Гроссмана и Ильи Эренбурга. Иерусалим. Тарбут. 1980. С.142.
32. Б.М. Млынский. Страницы жизни времен Катастрофы. Тель-Авив. 1998. С.31.
33. Рапорт начальнику 2 отдела НКВД СССР от б. оперуполномоченного Оршанского ГО НКВД БССР Лаенко М.И. НАРБ. ф.4, оп.33а, д.63, л.15.
34. Из приказа рейхскомиссара Остланда Генриха Лозе. сентябрь 1941 г. Государственный архив Минской области. ф.623, оп.1, д.1, л.146.
35. Свидетельство Гладкова И.С.  Судебный процесс по делу о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками в Белорусской ССР. (15-29 января 1946 г.). Госполитиздат БССР. Мн. 1947. С. 58.
36. Из протокола допроса бывшего комиссара города Минска Янецке Вильгельма Георга. 15 октября 1947 года.  Judenfrei! Свободно от евреев. История минского гетто в документах. Авт.-сост. Черноглазова Р.А. Мн. 1999.С.27.
37. Рапорт начальнику 2 отдела НКВД СССР от б. оперуполномоченного Оршанского ГО НКВД БССР Лаенко М.И. НАРБ. ф.4, оп.33а, д.63, л.15.
38.Из распоряжения полевой комендатуры Минского района о введении принудительной трудовой повинности для евреев. 1941 г.  Judenfrei! Свободно от евреев. История минского гетто в документах. Авт.-сост. Черноглазова Р.А. Мн. 1999.С.97.
39. Распоряжение генерального комиссара ГОБ об отчислениях из заработной платы евреев. г. Минск.13 августа 1942 года.  Холокост в Беларуси. Составители: Иоффе Э.Г., Кнатько Г.Д., Селеменев В.Д. Мн.2002.С.69.
40. Слуцкая тюрьма. Слуцкого районного управления службы порядка. Учетно-анкетные карточки заключенных. Государственный архив Минской области. ф.1619,оп.2,д.25. л.9,32,68.
41. Слуцкая тюрьма. Слуцкого районного управления службы порядка. Учетно-анкетные карточки заключенных. Государственный архив Минской области. ф.1619,оп.2 д.26 л.44.
42. Свидетельство Гладкова И.С. Судебный процесс по делу о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками в Белорусской ССР. (15-29 января 1946 г.). Госполитиздат БССР. Мн. 1947. С. 58.
43. Справка Н.А. Коссого о массовом истреблении еврейского населения Минска. Холокост в Беларуси.1941 – 1944. Составители Э.Г. Иоффе, Г.Д. Кнатько, В.Д. Селеменев. Мн. 2002. С. 193.