Справа №35137

Паўнамоцнага прадстаўнiка АДПУ БССР аб кантррэвалюцыйнай татарскай арганiзацыi ў Мiнску [1]

Iбрагiм КАНАПАЦКI (Мiнск)

У сакавiку 1933 г. у Мiнску органамi АДПУ была арыштавана група высакапастаўленых татарскiх i беларускiх iнтэлегентаў, якiя абвiнавачвалiся па сумнавядомых артыкулах 72 i 76 крымiнальнага кодексу БССР (антысавецкая агiтацыя i прапаганда, удзел у контррэвалюцыйных органах). У сфабрыкаваным абвiнаваўчым заключэннi па справе Гембiцкага I. К., Мурза-Мурзiча I. X., Рызвановiча X. I. i Дашкевiча I. С. гаварылася, што ў «сакавiку гэтага года (г.зн. 1933 – I.К.) Асобым аддзелам ПП АДПУ БССР лiквiдавана кантррэвалюцыйная нацыяналiстычная татарская групоўка, якой кiраваў быўшы падпалкоўнiк царскай армii Гембiцкi Iван Канстатцiнавiч (Ях'я Хасенавiч). У склад групоўкi ўваходзiлi Мурза-Мурзiч Iбрагiм Халiльевiч, былы банкаўскi работнiк г. Кiева, якi працаваў на той час кантралёрам Мiнскай канторы Дзяржбанка; Рызвановiч Хасень Iосiфавiч, былы судовы следчы, працаваўшы супрацоўнiкам Галоўмiлiцыi БССР; Дашкевiч Iосiф Сямёнавiч, былы чыноўнiк, якi працаваў галоўным бухгалтарам Соцзембанка; Даўгяла Дзмiтрый Iванавiч, навуковы работнiк; Мухля Iбрагiм Александравiч, бухгалтар аб'яднання татарскiх органаў, у мiнулым чыноўнiк казённай палаты (у момант арыштаў яму ўдалося выехаць у г. Кiеў)" [2].

У чым жа абвiнавачвалiся згаданыя намi татарскiя i беларускiя дзеячы? Пра гэта ў сфабрыкаваным адэпэушнiкамi абвiнаваўчым заключэннi гаварылася наступнае: «Контррэвалюцыйная татарская групоўка развiвала арганiзацыйную дзейнасць па стварэнню контррэвалюцыйнай арганiзацыi за кошт татарскага рэлiгiйнага насельнiцтва, варожа настроенага супраць Савецкай улады, распаўсюджваючы свой уплыў i на працоўных татар». Пра гэта сведка Хацяновiч С. М. (былы мазырскi iспраўнiк, якi высылаўся раней органамi АДПУ у адiмiнiстрацыйную высылку «за шпiянаж на карысiiь Польшчы» i на той момант працаваў у мiнскiм клiнiчным гарадку чарнарабочым, даводзiў у органы АДПУ:

«Желая быть совершенно откровенным перед органами ОГПУ, я абсолютно честно показываю, что мне известно благодаря систематическому общению с рядом лиц о существовании в г. Минске контрреволюционной организации, в своём большинстве состоящей из татарских дворян. О лицах, входивших в организацию мне известны: Мурза-Мурзич Ибрагим Халильевич, татарский дворянин, окончил юридический факультет университета, служил до революции в Киевском банке. В настоящее время - бухгалтер Госбанка; Гембицкий Иван Константинович, бывший подполковник артиллерийских частей, со слов его знаю, что имеет диплом об окончании Белорусского университета, в данное время бухгалтер Госбанка; Бицютко Сулейман Яковлевич, бывший подполковник генерального штаба, отец его помещик, одновременно служил в губернском акцизном управлении; Богданович Степан, в прошлом чиновник окружного суда, сейчас служит в качестве начальника пожарного отряда при обойной фабрике, родственник Мурза-Мурзича; Дашкевич Иосиф Семёнович, бывший чиновник казённой палаты, ныне бухгалтер одного из минских банков; Рызванович Хасень Иосифович, бывший судебный следователь, сын чиновника царской службы, в данное время служит в минской милиции. Является родственником Бицютко; Мухля Йбрагим Александровнч, бухгалтер объединения татарских органов, в прошлом чиновник казённой палаты, собирался уехать в Киев.

Перечисленные мною лица являются основным ядром организации, остальные участники организации мне не известны, так как являются татарами из числа мелких служащих в прошлом и настоящем. Указанная группа лиц систематически собиралась в квартирах друг друга под предлогом игры в винт (картачная гульня — I. К.), где вела собеседования на контрреволюционные темы. Из этих разговоров мне стало известным, что организация всю свою работу строит на религиозной подстилке, под прикрытием чего расширяется за счёт религиозных татар даже из среды татар-трудящихся. Я неоднократно был свидетелем бесед Мурза-Мурзича, Гембицкого, Рызвановича, Мухля по национальному вопросу, когда эти эти лица единодушно приходили к заключению о необходимости поддержки мечети в смысле её дальнейшего существования с той целью, дабы вокруг мечети сгруппировать религиозных татар и настроенных враждебно против Советской власти. Для этого Мурза-Мурзич в присутствии меня у собиравшихся для игры в винт собирал деньги, в результате чего получалась солидная сумма денег. Куда направлялись эти деньги я указать не могу, так как в это посвящён не был.

При беседах на политические темы, в частности по вопросу о форме праления, строе после свержения Советской власти, в частности, Гембицкий И.К. был сторонннком установления республиканско-демократического строя. С его доводами остальные вполне согласились. В беседах по вопросу о свержении Советской власти тот же Гембицкий и остальные высказывали точку зрення, что оставшиеся идеи троцкизма и неугасшие идеи Бухарина и его группы произведут раскол внутри партии, за которым последует падение Советской власти. Также говорилось и о возрастающем недовольстве придавленного крестьянства, которое озлоблено против Советской власти и которое явится в недалёком будущем могилыциком советов.

Не помню какого чнсла, но приблизительно в конце 1932 года, Гембицкий на квартире Мурза-Мурзича, в присутствии Рызвановича, Мухля, Бицюко, Богдановича произнёс речь, сводящуюся к следующему: «На Дальнем Востоке события разворачиваются с каждым днём не в пользу Советского Союза: генерал Дитерикс и атаман Семёнов сумели организовать крупные белоэмигрантские силы, и недалёк момент, когда этот мощный кулае придушит Советскую власть при единовременной поддержке Польши». Заканчивалась речь Гембицкого словами: «Мы, Магометане, честны и храбры, на нас обращает своё внимание Европа, мы должны собой представить мощный кулак для уничтожения поработителей народа».

Влияние Мурза-Мурзича, Гембицкого и других слишком широко распространено на всю татарскую колонию, татарский колхоз и «огороды», среди которых имеются приближённые к ним лица, вполне разделяющие их контрреволюционные убеждения. Этих лиц я назвать затрудняюсь, но большинство в лицо знаю. Попытаюсь установить их фамилии и сообщить ОГПУ. Как факт этого влияния могу сослаться на то обстоятельство, что татары, группирующиеся вокруг них, приносят свои собственные сбереження на храненне Мурза-Мурзичу и без его совета ни по одному вопросу, даже бытового характера, не могут принять решение. Кроме того, со слов Мурза-Мурзича приблизительно в конце 1932 года, мне известно, что из Польши (Вильно) нелегально должен приехать в Кнев Якубовскнй, родственник Якубовской Айши, откуда заедет и в Минск.. О целях приезда Якубовского в СССР Мурза-Мурзнч мне не сказал, а обешал в момент приезда его пригласить к себе и меня.

Степан Михайлович Хотенович» [3].

На падставе гэтага даноса i была сфабрыкавана справа. Пачалiся допыты, катаваннi. Мужна трымалiся на допытах Ях'я Гембiцкi, Сюлейман Бiцютка, Iосiф Дашкевiч, браты Аляксандр i Якаў Багдановiчы, Пётр Касперскi i Дзмiтрый Даўгяла. Але некаторыя арыштаваныя не вытрымалi катаванняў, агаварылi сябе i сваiх таварышаў. Не будзем iх судзiць строга. Няхай Аллах мiласэрны i лiтасцiвы будзе iм суддзёю. Прывяду толькi некаторыя вытрымкi з пратаколаў допытаў Iбрагiма Мурза-Мурзiча i Хасяня Рызвановiча. 3 паказанняў Мурза-Мурзiча Iбрагiма Халiльевiча ад 20 сакавiка 1933 г.:

«Желая искупить свою вину перед советской властью, я, Мурза-Мурзич Ибрагим Халильевич, раскаиваюсь в совершённых мною преступлениях, чистосердечно показываю: признаю, что в Минске существовала группа татар, состоявшая в прошлом из бывших офицеров, чиновников и тому подобно контрреволюционно настроенных, в которую входил и я. Персонально группа состояла: 1) Я (Мурза-Мурзич Ибрагим Халильевич — I.К.); 2) Гембицкий Иван Константинович — бывший артиллерийский офицер, служит в Госбанке; 3) Рызванович Константин Иосифович — бывший мировой судья, служит в милиции архивариусом; 4) Мухля Ибрагим Александрович — в прошлом железнодорожный служащий, в настоявцее время проживает в Киеве по Большой Дорогожицкой, теперь улица имени Мельникова, д. № 41; 5) Дашкевич Иосиф Семёнович, в прошлом банковский чиновник, в настояшее время главный бухгалтер Соцзембанка. Инициатором сборищ указанных лиц был я. Собирались мы на квартире друг друга для игры в винт. Во время этих встреч мы от бесед частного порядка перешли на обсуждение вопросов политического характера и, поскольку все мы являемся в прошлом людьми из привилегированного общества, то, естественно, что эти беседы сводились к разговорам антисоветского толка. В дальнейшем эти, т. е. антисоветские разговоры в группе сводились в основном к неминуемому падению Советской власти.

Больше всех говорил на антисоветские темы Гембицкий. Его разговоры сводились к тому, что колхозы кругом разваливаются, что крестьянство не согласно с коллективной обработкой земли, при том же крестьянство целиком настроено против Советской власти, и такое положение в результате приведёт к гибели существующего строя. Рызванович, Мухля и я с доводами Гембицкого соглашались полностью. Таким образом, Гембицкий в период наших сборищ являлся застрелыциком антисоветских бесед, и надо сказать, являлся возглавляющим нашу группировку.

С отьездом Мухли в нашу группу влился через моё посредство Бантыш Николай Митофанович, в прошлом акцизный чиновник, сейчас служит в Наркомземе инспектором и живёт у меня на квартире. Бантыш приехал в 1926 г. из Киева, откуда привёз мне письмо от Ясинского Дмитрия Ивановича, в прошлом учителя гимназии. В этом письме Ясинский и Чернов просили устроить Бантыша на службу. Бантыш мне рассказывал, что он в Киеве арестовывался, за что, я у него не спрашивал. Бантыша я ранее устроил на службу в Госстрах посредством Кейля Василия, в прошлом акцизного чиновника. Кейль из Минска уехал. Где он жнвёт сейчас, я не знаю. Бантыш присутствовал при сборищах нашей группы и антисоветских разговорах, полностью разделял нашу точку зрения. Систематически посещал меня Хотянович Степан Михайлович (доносчик - И.К.), в прошлом исправник Мозырского уезда, служит в клиническом городке городке сторожем. Брат Хотяновича в Минске имеет собственный дом и служит по лесной части» [4].

22 сакавiка 1933 г. на допыце Мурза-Мурзiч С. X. даводзiў наступнае:

«В Минск я приехал в 1921 году из Киева, где проживал по Бибиковскому бульвару. В 1924 году приехал из Москвы Гембицкий Иван Константинович вместе со старшей сестрой Эмилией Константиновной Гембицкой. Э.К.Гембицкая ещё раньше была моей женой. Возобновйв общение с Гембицким, я, Рызванович и они собрались у меня для игры в винт, разговоров на политические темы не вели. Несколько позже приехал в Минск из Киева Мухля Ибрагим Халильевич, влившийся в нашу групгiу для игры в винт. С приездом Мухля и участием его в наших товарищеских встречах возникали беседы на политические темы. Сначала мы критиковали работу кооперации, возмущались её деятельностью, подбором работников в ней, а затем перешли и к вопросу о кадрах в учреждениях, высказывали ту точку зрения, что эти кадры простонародные, безусловно, с такой сложной работой, как кооперативная, справиться не могут и не смогут. Вспоминаю, что этот вопрос обсуждался с пеной у рта, несмотря на то, что проводился НЭП, когда всякого рода продуктов было вдоволь.

Гораздо уже позже, приблизительно в 1927 году, в нашу компанню влился Дашкевич Иосиф Семёнович, бывший банковский работник в Киеве, в настояадее время служит бухгалтером в Соцзембанке, и профессор Довгяло. Первого ввёл в нашу группу я, так как с ним знаком ещё по Киеву, а второго - Гембицкнй И.К. Ещё должен сказать, что в этот же период времени наша группа пополнилась Бантышем, которого ввёл Хотянович, о них я показал в предыдущих показаниях. При посещениях Дашкевича и профессора Довгяло критика работы кооперации перешла к антисоветским высказываниям, особо яро выраженным Дашкевичем, Гембицким и Довгяло. В 1930—1931 гг, в момент проведения коллективизации наши беседы приняли оживлённый характер, и высказывания в группе отражали уверенность абсолютно всех собравшихся в том, что проводимая политика не верна в частй проводимых репрессий крестьянства, под этим я понимаю выселение в Сибирь зажиточной части крестьянства и что такая линия Советской власти закончится бунтом крестьян для свержения Советов. Об этом весьма ярко говорили и доказывали Дашкевич и Гембицкий. Остальные их поддерживали.

Хочу отметить, что группа целиком разделяла точку зрения правой оппозиции, так как видела в их линии политики единственный выход восстановления хозяйственной мощи страны и даже «prosperiti» — наподобие американского процветания. Уход Бухарина, Томского и Рыкова как для меня, так и для остальных членов нашей группы был большим ударом. Это мероприятие советской власти мы находили для неё гибельным и считали, что никакой борьбы с советской властью не надо изыскивать, ибо происходящая борьба внутри партии сама решит гибель Советской власти и установление в стране республиканско-демократического строя. Кроме подобного рода бесед, изложенных выше и в предыдущих показаниях, мы разговоров об изыскивании методов борьбы с советской властью не вели, так как считали это в данное время невозможным, а только расширяли группу за счёт единомышленников из числа знакомых..

Дополнительно показываю, что за границеи у меня проживают следующие родственники:: брат Александр Халильевич Мурзич, живёт в Новогрудке. Сын Александра — Семён, около 27 лет, служит следователем окружного суда в Вильно. Племянник — Константин Адамович Мурза-Мурзич (сын покойного брата, около 30 лет, товарищ прокурора в Пинске. С перечисленными родственниками переписки непосредственно не имею, но о них информацию получаю от родственников жены, также проживающих в Польше: брат жены – Богданович Авраам Степанович, кассир нотариуса в Вильно. Брат жены – Богданович Яков Степанович, бывший полковник царской армии, служил в Гродненском магистрате чиновником, теперь в отставке. Сестра жены – Соборлевская Айша Степановна, вдова. Муж ее, бывший офицер, умер. Она живет на иждевении брата Авраама. Переписываюсь с Авраамом Степановичем и Айшой Степановной, которые мне присылают периодически доллары.

В 1928 году из Польши приезжал легально в СССР Базаревский, который проездом из Польши в Москву останавливался в Минске и посетил меня по поручению моего брата Адама. Базаревского до встречи с ним я не знал и принял его, поскольку он вручил мне письмо от брата. Последний просил продать его дом в Минске. Базаревский мне рассказал, что разъезжал по всем городам Польши и в данное время хочет попытаться устроиться на службу в Москве, так как имеет к одному из влиятельных лиц, проживающих в Москве, рекомендательное письмо. С тех пор я Базаревского не встречал, но слышал (от кого, не помню), что якобы Базаревский был арестован” [5].

З паказанняў Рызвановiча Хасана Iосiфавiча ад 21 сакавiка 1933 г.: “Отец мой татарин-дворянин, работал в Минской мужской гимназии. Я окончил юридический факультет Московского университета в 1902 году. С 1902 г. служил, исполняя должность следователя в с. Мстиж. Через год был освобожден от этой должности и отозван в Минский окружной суд, где состоял кандидатом на судебную должность. В 1904 г. в Мозыре занимал должность городского судьи. В том же году получил назначение в Барановичи, исполняя дело следователя в Барановичах. В этой должности служил до империалистической войны, во время которой был отозван в Минск и занимал должность следователя по Минскому уезду. При немецкой оккупации Минска также занимал должность по Минскому уезду. С восстановлением Советской власти занимал должность следователя, работая в прокуратуре, милиции. Сейчас занимаю должность архивариуса Главмилиции БССР.

Не желая скрывать от Совесткой власти совершенные мною преступления, я с полным признанием хочу искупить свою вину и показываю, что на протяженнн ряда лет общался с лицами, занимающими привелигированное положение в прошлом (царском строе), бывшими офицерами, по национальности татарами, контрреволюционно убеждёнными, благодаря чему, находясь под их влиянием на почве знакомств и общения ещё в дореволюционное время, я разделял их контрреволюционные убеждения.

С 1932 года, со времени приезда в Минск из Киева Мухли Ибрагима Александровича, я, Мурза-Мурзич Н. X., Гембицкий Н. К., Дашкевич Н. С., профессор Довгяло Д. Н. и Бантыш-Каменский систематически собирались в квартирах Мурза-Мурзича, Гембицкого и моей для игры в вннт. Все эти лица без исключения, как я указывал выше, настроены контрреволюционно и в период этих сборищ вели разговоры о скором и неминуемом падении Советской власти. Наиболее ярко выразили свою ненависть к Советской власти — профессор Довгяло, Гембицкий и Мурза-Мурзич. Детализацию всех разговоров произведу дополнительними разговорами» [6].

На пратаколе допыту Рызвановiча X. I. маецца цiкавая рэзалюцыя начальнiка асабовага аддзела паўнамоцнага прадстаўнiцтва АДПУ Залпетэра начальнiку II-га аддзела ААПП АДПУ Сыраежкiну, якая пралiвае святло на «працэдурныя» пытаннi вядзення следства:

«Т. Сыроежкину. Надо его окончательно размотать, У них была оформленная организация, связанная с Польшей. Это сквозит по всем показаниям обвиняемого. 25. 03. 1933. Залпетер» [7].

I разматвалi. 3 пратаколу допыту Рызвановiча X. I. ад 27.03.193Зг.:

«В дополнение к моему прязнанию, изложенному в моих предыдущих показаниях, дополнительно показываю: благодаря общению с Мурза-Мурзичем Н. X., с которьм жил по соседству (Боль-шая Татарская 23, кв. 3. - I. К.), я через посредство Мурза-Мурзича начал общаться с группой лиц, в большинстве своём татар-дворян, в прошлом занимавших привилегированное положение. До ощения с указанной группой лиц я был настроен вполне лояльно по отношению к Советской власти, никогда и нигде антисоветских настроений не высказывал, ибо вполне был удовлетворён своим положением как служебным, так и материальным. С момента общения с этими лицами я, выслушивая их антисоветские разговоры, вылившиеся в дальнейшем в горячие и ярые антисоветские высказывания, разжигаемые на националистической почве, безусловно воспринимал и разделял их точку зрения. В последний период времени от разговоров о развале колхозов, кооперации, о голоде, нищете, группа перешла к определенно контрреволюционным беседам с цитированием отдельных статей из советской прессы, которые под видом критики извращались для контрреволюционных бесед. Я лично признаю себя виноватым в том, что, общаясь с перечисленною мною группой лиц-дворян, контрреволюционно настроенных, подпал под их влияние, благодаря чему разделял их убеждения и, несмотря на то, что при Советской власти я занимал ряд ответственных постов и, особенно в её карательных органах (падкрэслена намi — I.К..), как человек, вполне сознававший всю ответственность за это преступление, не донес о существовании контрреволюционной группы татар органам Советской власти.

Вспоминая отдельные беседы группы, которые детализирую ниже, я поясняю, что лично я инициатором их никогда не был, а только выслушивал их и соглашался с ними. Так, например, не помню точно какого числа, в квартире Мурза-Мурзича собрались я, Гембицкий, Дашкевич и Мурза-Мурзич для игры в винт. В перерыве возникла беседа на политическую тему: «Кто инициатор революции 1917 г. - рабочий класс или интеллигенция?». Мурза-Мурзич рьяно доказывал, что революция в феврале 1917 г. была произведена интеллигенцией, которая в результате отдельных промахов и измены перешла в лагерь большевиков и в настоящее время вынуждена гнить и быть угнетаемой поработителями России. Тут же Мурза-Мурзич особо популяризировал Пуришкевича, отдавая ему преимущество как первому революционеру.

Затем беседа перешла на обсуждение роли интеллигенции в период гражданской войны. Говоривший долго по этому вопросу Дашкевич сообщил, что он в период гражданской войны принимал активное участие в петлюровском движении, а затем где-то (не помню) состоял в петлюровской организации. После высказывания в подобном тоне со стороны Дашкевнча, Гембицкий высказался о непригодности Красной Армии в будущей войне, подчёркивая, что Красная Армия держится только благодаря пропаганде. Рассказывая о дальневосточных событиях и о роли в этих событиях Красной Армии, Гембицкий сказал, что генерал Дитерикс и атаман Семёнов сконцентрировали на Дальнем Востоке значительные силы для нападения на Советскнй Союз и смятение большевизма в этом крае не за горами, после чего, а может одновременно, выступит Польша. Эта, я бы сказал, речь Гембицкого, которую целиком воспроизвести не могу, закончена была следующими словами: «Мы все дворяне и нам никогда не надо забывать. Не надо забывать того, что мы магометане. Что Европа к магометанам теперь обращается с призывом быть готовыми, так как они, т. е. магометане, честны и храбры” [8].

Приблизительно в 1928—1929 гг. Мурза-Мурзич Н. X. сообщил мне, что из Польши приезжал некий Базаревскнй, который привёз от брата Мурза-Мурзича письмо. Базаревского я ранее знал по Минску. В этот период я неоднократно встречал Базаревского на улицах Минска, при этих встречах я с ним разговаривал, а о чём, сейчас не помню. 0 появлении Базаревского в Минске и приезде его из Польши я, как служивший тогда инспектором уголовного розыска, сообщил одному из агентов, фамилию которого не помню. Непосредственно начальству об этом не доносилось” [9].

Арыштаваныя Мурза-Мурзiч I. X. i Рызвановiч X. I. вiнаватымi сябе па 72 i 76 артыкулах Крымiнальнага кодэкса БССР (антысавецкая агiтацыя i прапаганда, удзел у контррэвалюцыйных арганiзацыях) прызналi цалкам. Абвiнавачваемыя Гембiпкi I. К. i Дашкевiч I. С. па гэтых артыкулах вiнаватымi сябе не прызналi, але, як сказана ў абвiнаваўчым заключэннi, «достаточно изобличаются показаниями Мурза-Мурзича Н. X., Рызвановича X. Н. и свидетелем Хотяновичем С. М., целиком подтвердившим показания Мурза-Мурзича и Рызвановича». У адносiнах да прафесара Даўгяла Дз. I. матэрыял крымiнальнай справы быў накiраваны ў Кiеўскi абласны аддзел АДПУ. 11 мая 1933 г. усiм арыштаваным было даведзена абвiнаваўчае заключэнне. Паводле гэтага дакумента абвiнавачвалiся Гембiцкi I. К., Мурза-Мурзiч I. X., Рызвановiч X. I. i Дашкевiч I. С. У iм гаварылася:

«Гембицкий Иван Константинович, 1883 года рождения, бывший дворянин, бывший подполковник артиллерийских частей царской армии, уроженец г. Лида. Окончил кадетский корпус в г. Полоцке, Михайловское военное училище и Белорусский государственный университет, беспартийный, несудимый, имеющий брата — белогвардейского офицера, эмигрировавшего во Францию, женатый, гражданин БССР, по национальности татарин, консультант Госбанка, и Мурза-Мурзич Ибрагим Халильевич, 1868 года рождення, бывшнй дворянин, бывший банковский чиновник, окончил Киевский университет, уроженец г. Новогрудка, беспартийный, женат, несудимый, татарин, гражданин БССР, старший бухгалтер Госбанка, обвиняются в том. что путём систематической контрреволюционной агитации создали контрреволюционную националистическую татарскую группировку с последующим распространением своего влияния на татарскую колонию г. Минска. Для создания контрреволюционной националистической организации, ставя своей целью сверженне Советской власти и установление республиканско-демократического строя, т. е. в преступлении, предусмотренном 72 и 76 ст.ст. УК БССР. Рызванович Хасень Иосифович, 1873 г. рождения, дворянин, бывший судебный следователь, окончил Московский университет, татарин, женат, несудимый, уроженец г. Минска, гражданин БССР, сотрудник Главмилиции БССР, и Дашкевич Иосиф Семёнович, уроженец д. Сова Горецкого уезда Могилёвской губернии, бывший банковский чиновник, окончил Киевский университет, беспартийный, белорус, гражданин БССР, женатый, главный бухгалтер Соцзембанка, обвиняются в том, что состояли в контрреволюционной националистической татарской группировке, ставившей своей целью свержение Советской власти и установление республиканско-демократического строя, т. е. в преступлении, предусмотренном 72 и 76 ст.ст. УК БССР. Настоящее дело № 35137 по обвннению перечисленных лиц подлежит направленню для внесудебного рассмотрения Тройкой ПП ОГПУ БССР с предварительной санкции прокурора Республики по делам ГПУ Беларуси. Составлено 11 мая 1933 г.

Оперуполномоченный 2 отделением ОО ГШ ОГПУ Лещинский.

Согласен: начальник 2 отдела ОО ПП ОГПУ Сыроежкин.

Утверждаю: зам. Начальника особого отдела ПП ОГПУ БССР Шапиро.

Согласен: помощник прокурора при ПП ОГПУ Белоруссии — (подпись неразборчивая), 13 мая 1933 г.» [10].

I вось фiнал. Чытаем выпiску з пратакола паседжання Тройкi ПП АДПУ па БССР ад 13 мая 1933 г.:

« Слушали: Дело № 35137 ООПП по обвинению граждан Гембицкого Н. К. и других в числе 4-х человек по 72 и 76 ст.ст. УК БССР (58-10 н 58-11 ст. УК РСФСР).

Постановили:

1. Гембицкого Ивана Константиновича;

2. Мурза-Мурзича Ибрагима Халильевича;

3. Рызвановича Хасеня Иосифовича;

4. Дашкевича Иосифа Семёновича

выслать через ПП ОГПУ в Казахстан сроком на 3 года, считая срок первому и второму с 15.03.1933 г., третьему — с 21.03.1933 г., четвертому — с 28 марта 1933 г.».

Далейшы лёс асуджаных нам невядомы. Вядома толькi, што нiхто з iх дадому з месцаў высылкi не вярнуўся. 10 кастрычнiка 1989 г. рашэннем пракуратуры БССР Гембiцкi I. К.., Рызвановiч X. I., Дашкевiч Т.С., Мурза-Мурзiч I. X. былi рэабiлiтаваны [11].

Литература:

1. Архiў Камiтэта дзяржаўнай бяспекi Рэспублiкi Беларусь (Архiў КДБ), спр. 31371-е.
2. Былi затрыманы таксама Бiцютка Сулейман Якаўлевiч, былы палкоўнiк царскай армii, браты Багдановiчы – Якуб Анзельмавiч i Аляксандр Анзельмавiч, але ў ходзе следства яны былi апраўданы i адпушчаны на волю.
3. Архiў КДБ РБ, спр. 31371-е, аа. 63-69.
4. Тамсама, аа. 44-47.
5. Тамсама, аа. 52-56.
6. Рызвановiч Х.I. даводзiўся братам жонкi палкоўнiка Бiцюткi С.
7. Архiў КДБ РБ, спр. 31371-е, а. 49.
8. Тамсама.
9. Тамсама.
10. Тамсама, аа. 126-129.
11. Тамсама.