Яков Басин. Исторические книги, статьи, очерки.

          М.В. Стрелец

Любое полиэтническое государство обретает реальную прочность только после решения всего комплекса проблем, относящихся к сфере межэтнических и межконфессиональных отношений. Советское государство, просуществовав без малого три четверти века, так и не обрело именно такую прочность, что во многом предопределило его крах. Автор рецензируемой книги {1] известный белорусский учёный, публицист, общественный деятель Яков Зиновьевич Басин впервые провёл комплексное исследование того аспекта национальной политики станового хребта советского государства - КПСС в 1920-х годах, который касался евреев БССР. Именно с данным отрезком времени генетически связаны многие проявления системного кризиса советского общества, непосредственно предшествовавшие его исчезновению.

Обращаясь к научной ценности труда Якова Зиновьевича Басина, следует прежде всего отметить следующее обстоятельство. «Подлинная история евреев советской Белоруссии в 1920-е годы пока ещё не написана.. .Так сложилось в отечественной литературе, что еврейская жизнь в первое послеоктябрьское десятилетие описывается, как правило, в элегических тонах, при этом акцент делается на расцвет национальной культуры, развитие образования и науки, которыми сопровождалось национальное возрождение не только евреев, но и других малых народов, однако подлинная картина более противоречива и даже трагична.» [1, с. 4] Заслуга автора состоит в системной реконструкции именно этой подлинной картины.

Стремясь написать структурированную работу, Я.З. Басин базирует её на центральном звене истории этнических евреев в БССР, то есть том вопросе, который в наибольшей степени затрагивал их интересы. «Главный и единственный вопрос, на который автор попытался дать ответ, — смогла ли новая, советская власть решить пресловутый «еврейский вопрос»?

Глядя на проблему с высоты своего исторического роста, можно со всей определённостью заявить: нет, не смогла. Более того, она его, при всех своих несомненных успехах и достижениях, заострила и подняла на новый уровень. Она привнесла в него то» чего не было раньше, - расизм. И сделано это было в полном соответствии со всеми идеологическими установками этой самой советской власти - главной из них в национальном вопросе стала ставка на великодержавие и русский национализм.» [1, с. 6]

В поисках ответа на поставленный вопрос Я.З. Басин постоянно берёт в расчёт соответствующую позицию всех субъектов политического процесса, которые были представлены в то время. Они делились на две группы: 1) реально властвовавшие; 2) не вовлечённые во властные структуры, В первую труппу входили КПСС, её региональные организации, структурные подразделения, созданные специально для работы среди еврейского населения. Во вторую группу входил широкий спектр политических партий, но по данному вопросу в наибольшей степени себя профилировали именно еврейские политические партии.

В 1917 - начале 1930-ых гг. отношение правившей в СССР партии к евреям было сложным и противоречивым. С первых же дней после захвата власти большевики стали активно бороться с бытовым и организованным антисемитизмом, чем сразу же привлекли на свою сторону еврейские массы. Борьба эта приобрела характер классовой: не случайно подписанный В.И. Лениным летом 1918 г. Декрет Совета Народных Комиссаров о пресечении в корне антисемитского движения объявил «антисемитское движение и еврейские погромы гибелью для дела рабочей и крестьянской революции.» [1, с. 21] Конечно, автор прав, утверждая, что наполнение этого декрета реальным содержанием оказалось довольно скромным. О том, что данный декрет был данью политической конъюнктуре, свидетельствует следующий факт. «По мере того как Гражданская война сбавляла обороты и число еврейских погромов пошло на убыль, «декрет» этот терял актуальность, а вскоре и вовсе утратил силу.

При выработке первого советского Уголовного кодекса (1922) о нём даже не вспомнили. Пропаганда антисемитизма и ответственность за антисемитские акции были поглощены всеобъемлющим положением о «возбуждении национальной вражды и розни».. .Такое положение не было случайным... Вплоть до настоящего времени ни в в Уголовный кодекс, ни в в одно другое законодательство СССР и БССР никакие специальные статьи о преследовании за антисемитизм включены не были.»   [1,с. 23]

Из книги можно узнать, что именно Ленин заложил антисемитские традиции в области кадровой политики. «В ноябре 1919г., после разгрома белой армии, он... писал украинскому руководству...: «Евреев и горожан на Украине взять в ежовые руковицы, переводя на фронт, не пуская в органы власти (разве в ничтожном %, в особо исключительных случаях, под классовый] контроль)». [1, с. 36] В общесоветском масштабе «вытеснение евреев с командных высот началось практически уже в конце 1922 г. Активное участие в этом принимали и Евсекции ЦК». [1, с. 37] ЯЗ. Басин прослеживает проведение антисемитской кадровой политики КПСС с привлечением убедительной статистики. При этом многие данные по БССР впервые вводятся в научный оборот.

Именно Ленин был первым большевистским идеологом ассимиляции евреев. Ещё в 1903 году он в своей статье «Положение Бунда в партии» писал: «Совершенно несостоятельная в научном отношении идея об особом еврейском народе реакционна по своему политическому значению». При этом сам В. Ленин в понятие «особого народа» вкладывает только расовые особенности, о чём он сам пишет в примечаниях к этой работе.» [1, с. 41]

Ключевым аспектом ассимиляторской политики большевистского государства явился его воинствующий атеизм. Коммунистический режим стремился к тому, чтобы на советской земле не нашлось место синагогам. За анализируемый период из 704 синагог, наличествовавших на момент прихода ленинцев к власти в БССР [1, с. 106], остались единицы.

Конечно, преследовались и другие конфессии. Более того, на начальном этапе атеистического наступления КПСС синагоги не были главным объектом для ликвидации. Их начнут уничтожать только в 1922 году. [1, с. 122] Вместе с тем ликвидация синагог была для евреев намного более ощутима, чем уничтожение соответствующих культовых учреждений для неевреев.

«Многие века синагоги являлись центрами не только религиозной, но и светской жизни. Синагога была центром ОБЩИНЫ, а та в свою очередь служила залогом безопасности рядового еврея, опорой в его нелёгкой жизни. Это было место, где не только совершались религиозные ритуалы, но и принималось большинство решений, касающихся культурной, экономической, политической и даже семейной жизни. Советская власть отменила одну форму дискриминации евреев, но ввела множество других и, в первую очередь, сделала всё, чтобы уничтожить ОБЩИНУ как основу организационного единства людей». [1, с. 112]

Вопреки интересам еврейского этноса коммунистические власти целенаправленно вели линию на закрытие хедеров, талмуд-тор и ешиботов. «В 1924 г. с легальным религиозным образованием в Белоруссии было покончено». [1, с. 126]

В русле ассимиляторской политики находилось и фактическое нежелание коммунистических властей поддерживать научные изыскания, связанные с еврейством. Исключение составили 1924 - 1930 гг., когда им пришлось отдать дань политической конъюнктуре. «25 июля 1924 г. белорусское правительство приняло решение об учреждении в структуре Института белорусской культуры (Инбелкульта) еврейского отдела, который начал функционировать в марте следующего, 1925 г. Цель, поставленная перед ним, - «исследование еврейского языка, литературы, истории и археологии». При этом власти оказали вновь созданной структуре самую широкую поддержку. Естественно, под это была подведена и идеологическая база». [1, с. 201] Работники отдела провели серьёзную работу, имевшую не только всесоюзный, но и международный резонанс.

К сожалению, звёздный час еврейского отдела длился всего лишь три года. «Драматической оказалась для Инбелкульта его реорганизация в Белорусскую академию наук (БАН) 13 октября 1928 г. Именно с этого момента в Белоруссии происходит стремительный упадок еврейской науки на идише: исследования начинают сворачиваться, а качество научной продукции ухудшаться.. .К 1930 г. Минск потерял свою ведущую роль как центра еврейской научной мысли. Им стал Киев, который пострадал от идеологических «чисток» меньше. В частности, именно киевская лингвистическая секция взяла на себя труд по составлению терминологических словарей, работа над которыми до этого велась в Минске». [1, с. 206-207]

Потребности еврейского этноса во многом игнорировались и при проведении языковой политики КПСС.

«В 1920-е гг. советская власть в процессе борьбы с еврейским клерикализмом ликвидировала и иврит. Мотивация такой меры не сразу далась большевикам. Сначала комиссия Наркомпроса постановила «считать иврит иностранным языком» (протокол №91 от 11 июля 1919 г.), однако позднее формулировка была изменена, и иврит был признан «языком еврейской буржуазии». Так возник ещё один опасный прецедент: лингвистике был придан классовый характер, а это означало, что даже язык может нести в себе элементы контрреволюции, а потому подлежал немедленной ликвидации.» [1, с. 43]

КПСС в анализируемый период официально признавала только один еврейский язык - идиш. Ему был придан статус одного из государственных. Значительные масштабы приобрело еврейское образование на базе идиш. Государство в определённых рамках поддерживало творческую самореализацию евреев на этом языке. Вместе с тем уже в 1930-х гг. советскую власть стал удовлетворять вариант, при котором для евреев родным языком был бы русский.

Заметим, что даже в период благожелательного отношения к идишу КПСС предпринимала шаги, несовместимые с логикой и здравым смыслом. Коммунистические реформаторы «постарались избавиться от отдельных гебраизмов, входивших в идиш. Правда, все такие слова убрать никак не удавалось, и тогда нашли «соломоново решение»: при написании из этих слов исключили те пять букв ивритского алфавита, которых не было в идише... Историко-этимологическое написание слов ивритско-арамейского происхождения постановили считать с идеями пролетарской диктатуры несовместимым. Началось внедрение в идиш «фонетического принципа» орфографии: как слышится, так и пишется, в результате десятки привычных слов стали совершенно неузнаваемы. И вот наступил 1926 г., когда под репрессии попали ещё пять букв, на сей раз идишского алфавита, те самые, которые писались в конце слова и отличались от обозначения этого же звука в середине слова.

Прошло немного времени, и новое правописание начало внедряться в школах.» [1, с. 218-219]

Коммунистические идеологи считали, что для деятелей литературы и искусства должен существовать только один метод - метод социалистического реализма. Следование этому методу приводило к отрыву творческого корпуса от реалий, к его идеологической зашоренности. В результате применения данного метода стало нормой появление произведений, в которых тенденциозно показывалась советская действительность. Об этом, например, свидетельствовала непростая судьба живших в тогдашней БССР писателей и поэтов, которые писали на идиш: Хаима Ласкера, Хаима Левина, Цодека Долгопольского, Даниила Маршака, Рохла Брохеса, Изи Харика, Моше Кульбака, Зелика Аксельрода и т.д. «Символизм и умеренный экспрессионизм, характерные для мировой идишистской литературы начала XX в., никак не увязывались с тематикой и общим настроением прокоммунистической печати, и потому евсекции требовали от литераторов активной пропагандистской направленности и творчества...

В освещении «еврейского вопроса» определяющей считалась фундаментальная концепция, согласно которой литература в первую очередь должна повествовать о коренной ломке патриархального местечкового быта евреев России с его замкнуто-традиционным укладом и ортодоксально-религиозным мироощущением и о развитии национального самосознания, соответствующего новым условиям жизни, предвещающим принципиально иную судьбу до этого бесправного и гонимого народа. При этом требовалось, чтобы интонация всего творчества литераторов была исключительно мажорной, а перспектива - исключительно оптимистичной.» [1,с. 215]

Несомненной удачей автора следует признать всесторонний анализ деятельности еврейских политических партий в БССР в указанное время.

Из книги можно достоверно узнать о масштабах влияния Бунда в тогдашней Белоруссии. Автор без купюр анализирует кардинальные расхождения между Бундом и правившей тогда в стране компартией по отношению к идее национально - культурной автономии. Важно отметить, что ЯЗ. Басин не обошёл в своём труде и вопрос об эволюции в подходе большевиков - ленинцев к настоящей идее. С интересом читаются страницы, посвященные ключевым деятелям Бунда. Автор блестяще проанализировал причины ухода Бунда с советской политической сцены.

Я.З. Басин без ретуши показал драматическую судьбу тех бывших бундовцев, которые влились в состав КП(б)Б. В этой связи он обстоятельно проследил два этапа в развитии линии руководства компартии в отношении данной части её членов, В 1921 - 1926 гг. тенденция к уменьшению доли бывших бундовцев в членском корпусе КП(б)Б по воле его руководства была очевидной, но в то же время коммунистическая номенклатура выдерживала в анализируемом вопросе умеренную линию. Однако в 1926 году в позиции партийных верхов восторжествовал радикальный подход, о чём свидетельствовали решение Бюро ЦК от 26 января 1926 года и «секретное письмо ЦК КП(б)Б ко всем членам и кандидатам Коммунистической партии (большевиков) Белоруссии от февраля 1926 года». [1, с. 69] Эти два документа маркировали «начало широкомасштабной политической кампании против бывших бундовцев - «носителей идей оппортунизма и еврейского национализма».

В первых рядах этой борьбы стояли сами еврейские активисты, которые в разное время, как бы сменяя друг друга выполняли одну и ту же задачу - полное дезавуирование Бунда в истории русской революции и в последующие годы социалистического строительства. Возглавляли новую советскую инквизицию бывшие бундовцы С. Агурский и М. Поташ. Им как сотрудникам Истпарта это просто полагалось по должности». [1, с. 69] С середины 1930-х гг. «в коммунистической пропаганде Бунд ... превратился в апологета «еврейского национал-фашизма». [1, с. 70] Бывшие бундовцы стали жертвами сталинских репрессий.

В первое послеоктябрьское десятилетие серьёзными оппонентами коммунистов в Стране Советов были сионисты. Автор справедливо отмечает, что именно в Белоруссии сионисты имели наиболее сильные позиции. Он подробно разбирает членский корпус, идейную платформу действовавших здесь сионистских партий.

«Сионистская социалистическая партия (ССП) стала ведущей организацией всего сионистского движения в республике». [1, с. 91] В это движение входили также «Гехолуц», «Еврейский социалистический союз молодёжи», «Гашомер гацаир» и т.д.

Из книги можно узнать подробности борьбы советской власти с сионистами. Сначала она уделяла главное внимание активистам сионистского движения. Однако с течением времени коммунистам пришлось внести коррективы. «Начиная с мая 1925 г. изменилась тактика властей по борьбе с сионистами: теперь к высылке в Палестину приговаривали не активистов движения, которые, собственно, этого и добивались, а рядовых членов, многие из которых для такого радикального решения, бывало, ещё не дозрели». [1, с. 93]

Стремясь вытеснить сионистов на политическую обочину, компартия активно взаимодействовала с евсекциями, разветвлённым идеологическим аппаратом, чекистами. Реакция субъектов сионистского движения на указанную политику коммунистов была неоднозначной. Одни из них уходили в подполье, другие предпочли другие варианты действий. «Некоторые сионистские организации продлевали своё легальное существование путём уступок властям и внесением в свои программы тезисов, противоречащих собственным целям и задачам». [1, с. 91]

Автор показывает, что коммунисты действовали в борьбе с сионистами аморальными, противоправными методами.

Известно, что в исторической литературе имеются указываются разные финальные точки истории сионизма в СССР и БССР. В этой связи следует согласиться с Я.З. Васиным, который пишет: «С уничтожением в 1928 г. партии «Поалей Цион» и «легального» «Гехолуца» сионистское движение на территории СССР полностью прекратило своё существование. К этому времени были разгромлены и подпольные группы сионистов, хотя некоторые из них, глубоко законспирированные, просуществовали до 1934 г. Почти все участники сионистского движения погибли в годы «чисток», которые начались сразу после убийства С. Кирова». [1, с. 96]

Несомненной удачей автора является всесторонний показ восприятия крупными деятелями культуры еврейского происхождения белорусских реалий 1920-х гг.: Львом Альперовичем, Яковом Кругером , Юделем Пэном, Марком Шагалом, Соломоном Юдовиным. Кроме М. Шагала, никто из них не эмигрировал и, естественно, те из них, кто остался в БССР, стали свидетелями «угасания национальной еврейской культуры». [1, с. 276] Учёный чётко и ясно оценивает этих деятелей: «Состоявшись в искусстве и в истории своего народа как личности, они не состоялись как явление национальной культуры». [1, с. 277]

Давая в целом высокую оценку книге Я.З. Васина, следует сказать и о некоторых недостатках.

Во-первых, автор не избежал неточностей. Так, на странице 41 Я.З. Басин путает Брестский мир 1918 года с Рижским миром 1921 года. В книге ошибочно утверждается, что Литовско-Белорусская ССР просуществовала до 18 марта 1921 года, [1, с. 19], что вторая Конституция БССР была принята в 1924 году.

Во-вторых, в работе нередко встречаются повторы.

В-третьих, Я.З. Басин не оформляет ссылки в соответствии со стандартами, принятыми в современной научной литературе.

Конечно, эти недостатки не носят кардинальный характер. Следует надеяться, что они будут исправлены при переиздании книги.

Книга Я.З. Басина может быть с успехом использована в процессе преподавания ряда исторических дисциплин, политологии, культурологии. С трудом белорусского учёного будет полезно ознакомиться практическим работникам, задействованным в области межнациональных и межконфессиональных отношений. Рецензируемый труд следует рассматривать как существенный вклад в развитие гебраистики и иудаики.

 

 

Басин Я. "Большевизм и евреи: Белоруссия, 1920-е": ист. очерки / Яков Басин. - Минск: А.Н. Вараксин, 2008. - 304 с.