Под шифром «Беми»
23 октября 1941 года последние части Красной Армии оставили Харьков, а утром следующего дня в город вступили гитлеровские войска. Шли осторожно, предупрежденные разведкой о том, что город заминирован. Разминирование проходило трудно, с большими потерями со стороны саперов. Особенно боялись мин замедленного действия. Обнаружили крупный заряд и в старинном особняке по ул. Дзержинского, 17, в котором вскоре поселился начальник харьковского гарнизона генерал-майор фон Браун.
Прошло три недели, и однажды на рассвете в городе раздался мощный взрыв: фон Браун и 20 человек его окружения взлетели на воздух. Как было позднее установлено, саперы при разминировании извлекли «мину-блесну», а главный заряд — под слоем угля в подвале — остался незамеченным. Не было сомнения, что взрывчатка была заложена еще до прихода немцев. Но почему взрыватель сработал так поздно? И почему это произошло именно в ту ночь, когда у генерала были гости? Ответа на эти вопросы гитлеровские эксперты получить не могли.
Сведения о взрыве поступили в Берлин, и там их сравнили с другими взрывами, которые никто не мог объяснить, а их оказалось не так уж мало. Таинственные взрывы превращали в руины оставленные советскими войсками аэродромы, военные городки, дороги на подступах к Москве, доты и мосты, здания с расквартированными подразделениями фашистов в городах на территории от Ржева до Луганска.
Некоторые из них были особепно неприятны для гитлеровского командования: около сотни танкистов 56-го механизированного корпуса погибло при взрыве трех фугасов по четверти тонны каждый в одном из зданий города Струги Красные; еще около сотни солдат и офицеров осталось под обломками двухэтажного кирпичного здания школы в селе Дорохове вблизи Бородинского поля; в самый ответственный момент рухнул тщательно охраняемый мост через реку Истру на кратчайшем пути фашистов к Москве — два более чем полутонных заряда были установлены под опорами моста задолго до немецкого наступления.
Проанализировав ситуацию, специалисты пришли к однозначному выводу: взрывы происходили по радиокоманде, а момент взрыва определяли люди, оставленные на оккупированной территории. И вот из ставки Гитлера выходит секретный приказ: срочно пересмотреть состав лагерей военнопленных и выявить саперов-радистов специальной подготовки. Приказ шел за подписью фюрера и заканчивался словами: «При выявлении немедленно доставить в Берлин, о чем доложить по команде лично мне». Вот как серьезно оценило немецкое командование значение мин, взрываемых по радио!
Что ж, вывод был сделан правильный, но для того чтобы обнаружить мины, научиться их обезвреживать и вообще разобраться в их устройстве, фашисты затратили год, а потом еще год, чтобы создать свои собственные образцы. Массовый выпуск радиомин наладить им не удалось, в результате чего и применить они смогли эти мины лишь в единичных случаях. Зато наши войска использовали их на протяжении всего периода отступления.
Изобретение радиофугасов стало одной из наиболее интересных страниц в истории советской военной техники, во всяком случае, одной из самых первых. Его истоки мы находим в далеком 1920 году, когда в ответ на запрос В. И. Ленина комитет по делам изобретений представил перечень работ, имеющих «военно-секретный характер». Под номером 40 в перечне значилась «мина заграждения Бекаури».
Запрос председателя Совета Труда и Обороны не был случайным: Ленин мечтал о том времени, когда «новые изобретения в области науки и техники сделают оборону нашей страны такой мощной, что всякое нападение на нее станет невозможным». По свидетельству очевидцев, он любил людей с «фантазией» или даже «причудинкой», и изобретатели к нему шли «косяком». Встретился Ильич и с человеком по фамилии Бекаури.
К моменту встречи с Лениным в 1920 году Владимиру Ивановичу Бекаури было 38 лет, и он являлся ответственным организатором по снабжению Петрограда топливом. Так уж получалось в его жизни, что, несмотря на все старания, ему еще никак не удавалось совместить профессию и призвание. Закончив в 1903 году с отличием Михайлов-ское железнодорожное техническое училище в Тифлисе — единственное в те годы специальное учебное заведение во всем Закавказье, он все эти годы оставался в основном равнодушным к тому, чему отдавал свое рабочее время, — строительству и эксплуатации железных дорог и тоннелей. Зато в часы досуга он всецело посвящает себя изобретательству.
В 1905 году, в период подъема революционного движения, Бекаури создал нелегальную лабораторию по изготовлению бомб и даже смастерил самодельную пушку, использовав в качестве ствола трубу для слива керосина из цистерн. Пушка сыграла свою роль при столкновении восставших рабочих с казаками.
Выйдя из подполья после поражения революции, отработав несколько лет в Сибири, Бекаури оказался в Петербурге и сделал ряд изобретений военного характера, но они не были приняты недальновидными чиновниками военного ведомства. На предложение запатентовать их за границей Бекаури, естественно, ответил отказом. Но пытливый ум и инициативный характер не давали ему спокойно сидеть на месте, он должен был придумывать что-то, даже если это детские механические игрушки. На устройство по автоматической защитной сигнализации помещений и сейфов он получил патент в России, Англии, Франции, Германии, Италии и Японии. Поворотным пунктом в его биографии стал Октябрь.
То, что В. И. Ленин по достоинству оценил выдающиеся способности Бекаури, видно из простого перечисления фактов: уже известный нам запрос в комитет по делам изобретений Ленин сделал 13 ноября 1920 года, а меньше чем через месяц, 7 декабря, Бекаури назначается одним из руководителей экспериментальной мастерской отдела военных изобретений.
13 июля 1921 года Совет Труда и Обороны, рассмотрев характер предложенных Бекаури изобретений, выделяет для его работ 150 тысяч швейцарских франков и создает под его началом специальную группу из 27 инженеров и 50 рабочих. В тяжелых условиях разрухи и голода мастерскую оснащают современной техникой и выделяют для персонала 27 продовольственных пайков с усиленными нормами снабжения.
Мастерская В. И. Бекаури вскоре была реорганизована в центральную электротехническую лабораторию (ЦЭТЛ), в которой проводили исследовательскую работу профессора Петроградского политехнического института М. А. Ша-телен и В. Ф. Миткевич. Особенно плодотворным было сотрудничество Бекаури с Владимиром Федоровичем Митке-вичем, крупным ученым-электротехником, участником разработки плана ГОЭЛРО, главным консультантом Бекаури во всех его изобретениях. И когда после окончания гражданской войны при Наркомате обороны СССР было создано Особое техническое бюро по военным изобретениям (Остехбюро) с Бекаури во главе, научным руководителем его стал В. Ф. Миткевич.
Результаты деятельности Бекаури и его сотрудников не заставили себя ждать. К 1929 году в Красную Армию поступило из числа разработанных в Остехбюро 11 образцов нового вооружения, а еще 24 — проходили испытания. В фондах Всесоюзной патентно-технической библиотеки в Москве можно познакомиться с некоторыми из этих изобретений. Часть из них конструировал сам Бекаури: устройство для автоматического раскрывания парашюта через определенные промежутки временя (1922), устройство для движения торпед по заданной траектории и для их взрывов, самодвижущаяся автоматическая мина заграждения (1924), способ секретной радиосигнализации и способ управления на расстоянии плавающими снарядами (1926) и многое другое.
Такая крупная по объему работа потребовала и соответствующей базы. В результате в Ленинграде был создал специальный экспериментальный завод с новейшим оборудованием, а его филиалы были открыты в Москве и Сева-! стополе. Испытания проводились в бухте Финского залива, на Черном море и Онежском озере. За каких-то шесть лет Остехбюро превратилось в крупное научно-исследовательское учреждение.
Когда в СССР появились первые радиовещательные станции, М. В. Фрунзе пришел к идее управления взрывами до радио. Бекаури принялся за работу. Вместе с Мит-кевичем они сконструировали прибор и уже в июле 1925 года пригласили Фрунзе на первое испытание. Сигналы подавались с тральщика «Микула», от которого фугасы, находились на расстоянии 25 километров.
Работы продолжались, возрастала мощность радиостан»; ций, чувствительность принимающих устройств, и вскоре, расстояние увеличилось до 170 километров. И вот наконец!^ наступили первые дни мая 1927 года, когда члены правительства прибыли на полигон вблизи Москвы, чтобы лично присутствовать при взрывах радиофугасов. Сигналы должна была подать радиостанция Остехбюро, расположенная в Ленинграде. Испытания прошли успешно. Прибор для управления взрывами по радио был принят к производству и получил название «Беми» — по начальным буквам фамилий его создателей. В 1929 году он поступил на вооружение.
Работа по создапию радиофугасов была уникальной для того времени. В 1932 году в составе Особой Краснознаменной Дальневосточной армии было организовано первое в мире подразделение управления минами по радио, а взрывы 12 июля 1941 года в городе Струги Красные стали первыми в истории войн взрывами по радиокоманде.
Советские воины остановили и разгромили гитлеровцев раньше, чем многие из установленных радиофугасов пришлось использовать, и наши же саперы обезвреживали их под Москвой, на Военно-Осетинской и Военно-Грузинской дорогах, под Сталинградом, на Курской дуге. А когда начались наступательные операции Красной Армии, радиофугасы уже не понадобились вовсе.
Так была воплощена в жизнь одна из технических идей, работа над которой была санкционирована ленинским мандатом.