На волнах пятого океана

 

17 августа 1978 года в 18 часов по среднеевропейскому времени возле французской деревушки Мизре, в 80 километрах к западу от Пария^а, на землю плавно опускалось громадное, как бы скомканное чьей-то рукой сине-голубое покрывало. Было тихо, и только стрекот вертолета с телевизионной камерой на борту да шум машин на шоссе на? рушали молчаливую значительность происходящего. Так, на глазах у миллионов людей, завершался первый в истории человечества трансатлантический шестидневный перелет с побережья Северной Америки в Европу на летательном аппарате легче воздуха. А то, что издали напоминало скомканное покрывало, было оболочкой воздушного шара, освобожденного от большей части наполнявшего его газа.

Аэростат назывался «Дабл Игл-2». В его гондоле находились три американца: Бен Абруццо, Макси Андерсон и Ларри Ньюмен. Двое первых уже имели на своем счету одну неудачную попытку пересечь Атлантику «без руля и без ветрил». Эту попытку они сделали в 1977 году, чтобы достойно ознаменовать 50-летие первого беспосадочного перелета из Нового Света в Старый Чарльзом Линдбергом. Правда, сначала, в июле 1977 года, это попытались сделать на шаре «Игл» («Орел») двое других смельчаков — они не долетели до Англии всего 180 миль, а Б. Абруццо и М. Андерсон стартовали спустя два месяца, но неудача ждала и их: «Дабл Игл», на котором они летели, приводнился еще дальше от цели — в 800 милях.

И вот наконец успех: «Дабл Игл-2» совершил исторический перелет. Идя по следам Линдберга, аэронавты собирались сесть в парижском аэропорту Бурже, но в тот день там бастовали диспетчеры, и безопасность на подлете не мог гарантировать никто.

К моменту сверхрискованного полета Линдберга на сухопутном одномоторном почтовом моноплане фирмы «Райт», на котором он провел 34 часа, преодолев со средней скоростью 170 километров в час 5800 километров, история самолетостроения едва насчитывала три десятилетия. Авиация еще только делала первые самостоятельные шаги. Для 1927 года такой полет был уникальным, тем более что Линдберг летел один, а еще много лет после него групповые экипажи на более мощных и более надежных самолетах, желая повторить его рекорд, стартовали в вечность. И все-таки факт остается фактом: авиация уже в самом начале своего пути покорила Атлантику.

К моменту же старта «Дабл Игл» воздушные шары запускались уже без малого два столетия, но, несмотря на многочисленные попытки, подобный перелет никому не удавался. И никакие достижения науки и техники, с помощью которых столь далеко шагнули авиация и космонавтика, не могли содействовать успеху такого полета. Отчего же?

Дело в том, что за эти двести лет человечество научилось изготавливать из самых лучших и надежных материалов оболочки и гондолы воздушных шаров, оснащать эти шары самым современным навигационным оборудованием и средствами связи, даже смогло обеспечить безопасность полетов, но сделать аэростат независимым от воли стихий оказалось человеку не под силу. Самое крупное достижение в этой области — перелет через Атлантический океан — тоже не было застраховано от неудачи: на пути «Дабл Игл-2» были и обледенение, и едва не настигший жестокий шторм. Избежать падения удалось лишь только тогда, когда весь балласт был сброшен, а вслед за ним и вся навигационная аппаратура.

Фактически с 5 июня 1783 года, когда состоялся первый полет воздушного шара, и по сей день в его конструкцию так никто и не смог внести каких-нибудь коренных изменений. Вот и получилось, что, хотя воздушный шар и появился на 120 лет раньше самолета, он по сравнению с самолетом так и остался просто технически примитивным летательным аппаратом. Тогда почему же мы вновь » и вновь обращаемся к нему в своих бесконечных попытках овладеть просторами пятого, воздушного океана нашей планеты?

Воздушный шар был первым приспособлением, благодаря которому человек смог оторваться от земли и поплыть по воздуху. Это мы сейчас на самолетах летаем, а раньше люди по воздуху «плавали».

Теоретические основы воздухоплавания были заложены английскими химиками: в 1766 году Генри Кавендиш открыл водород («горючий воздух», как он его назвал за

способность к воспламенению), Джозеф Пристли — другие газы, в том числе в 1774 году кислород, и тогда же Ти-берий Кавалло стал наполнять водородом легкие оболочки, заставив их летать.

В 1782 году труд Пристли «О различных видах воздуха» попался на глаза сыну бумажного фабриканта из Ан-нонэ, небольшого городка на юге Франции, Этьену Мон-гольфье. Тот познакомил с ним своего старшего брата Жозефа, вместе с которым занимался изобретательством на фабрике отца.

Идея воздушного шара появилась, видимо, у Жозефа. Сохранилась записка, которую он послал из Авиньона Этьену: «Скорее приготовь побольше шелковой материи, веревок, и ты увидишь одну из удивительнейших в мире вещей».

В отличие от Этьена, который блестяще закончил в Париже строительную школу и успел зарекомендавать себя талантливым архитектором, Жозеф за плечами имел только коллеж в родном Аннонэ и самостоятельные занятия химией, позволившие ему научиться делать краски. Не получив от отца ни франка, он отправился пешком в Париж. Там он стал посещать лекции по физике и химии, выполнял лабораторные работы, но отец отозвал его назад. Пешком Жозеф проделал и обратный путь. По дороге он останавливался везде, где только видел или слышал работающие механизмы. Особенно его интересовали зарубежные технические новинки, и, когда фабрика отца начала расширяться, они с Этьеном освоили некоторые из них.

И все же главной заботой братьев стало создание воздушного шара. Они знали, что эту задачу пытаются решить многие, но знали и то, что пока ни у кого ничего не получается. Не получалось и у них: шары взлетали, но почти тут же падали на землю. Если шар наполнялся паром, пар быстро остывал, и конденсат пропитывал бумажную оболочку. Если шар наполнялся водородом, газ, как и у Кавалло, просто улетучивался, просачиваясь сквозь стенки шара. И тут Жозефа осеняет: а что, если шар наполнить дымом?!

И вот весной 1783 года маленький Аннонэ был взбудоражен: на глазах у всех на высоту, вероятно, около 300 метров взлетел круглый бумажный мешок диаметром около трех с половиной метров и минут десять находился в воздухе. По городу немедленно поползли слухи, что братья связаны с нечистой силой.

Наступает знаменательная дата — 5 июня 1783 года. В Аннонэ собираются сословные представители всей провинции. Братья Монгольфье готовят публичную демонстрацию своего шара. Несколько человек снимают с повозки оболочку из холста, обшитого веревочной сеткой и обклеенного поверх бумагой. Ее масса 227 кг. Когда оболочку повесили, она вытянулась в высоту, превышающую трехэтажный дом. Внизу находилось отверстие, ограниченное деревянным обручем диаметром в полтора метра.

Под оболочкой развели огонь, и дым стал наполнять ее, над землей вырос огромный шар диаметром более одиннадцати метров. Вскоре он стал вырываться из рук рабочих, удерживающих его за веревки. По команде веревки были отпущены, и шар взмыл вверх. Вопль восторга повис над городом. Когда шар приземлился, оказалось, что ветер отнес его за 10 минут на расстояние двух с половиной километров.

Протокол, составленный Парижской академии наук, подписали самые почтенные граждане провинции, и вскоре известие об этом событии попало в газеты. Фамилия Монгольфье стала известна всей Франции, а летающий шар, наполненный горячим воздухом и дымом, получил название монгольфьера.

Все ждали, какую оценку этому удивительному событию даст Академия,— как никак идея воздушного шара наконец-то получила техническое воплощение,— но Академия безмолвствовала. И тогда газетчики взяли дело в свои руки. Была объявлена подписка, и для воспроизведения опыта быстро собрали 10 тысяч франков. Повторить опыт неизвестных провинциалов взялся 37-летний профессор физики Жак-Александр Шарль, известный всему Парижу по публичным лекциям.

Шарль ничего не знал об опытах братьев Монгольфье. Он даже не знал, каким газом те заполняли свой шар. Не знали этого даже газетные репортеры, которые распространили слух о некоем особом «монгольфьеровом газе». Таким образом, Шарлю пришлось начинать с нуля. Но как раз это и привело к тому, что он изобрел совсем иной вид воздушного шара, нежели монгольфьер.

Профессиональный физик, Шарль все поставил на научную основу. Он сразу понял, что, чем крупнее оболочка, тем меньше ее доля в общей массе шара и тем больше газа в нее вмещается, а это означало и увеличение подъемной силы. Не было для него и вопроса в выборе газа: он знал, что легче водорода газа нет, воздух тяжелее водорода в 14 раз.

Подготовка заняла два с половиной месяца, и вот уже Париж готовился запустить свой собственный воздушный шар. Материалом для оболочки на этот раз служила легкая шелковая ткань, пропитанная раствором каучука в скипидаре. Диаметр шара был в три раза меньше, чем у Монгольфье, во-первых, потому что дорого, а во-вторых, чем больше оболочка, тем больше понадобится водорода, а получить его не так-то просто.

Чтобы наполнить даже такой небольшой шар — объемом всего в 25 кубических метров,— понадобились три дня. В специально приготовленную бочку через воронки подсыпали железные опилки и подливали серную кислоту и воду. Чтобы бочка не воспламенилась, ее постоянно обливали холодной водой. 26 августа, когда шар был наконец наполнен, его с большим трудом доставили на Мар-сово поле, а назавтра сюда с самого утра уже стекались толпы парижан. К трем часам дня там оказалось, по приблизительным подсчетам, около 300 тысяч человек.

Выстрел из пушки, обрубаются канаты, шар взлетает и скрывается из виду. Полдня ждали зрители этого момента — за полминуты все было кончено.

Шар обнаружили в нескольких километрах от города. Вернее, то, что от него осталось, ибо опустился он на поле, и там насмерть перепуганные крестьяне растерзали его вилами и лопатами. А профессор Шарль стал героем дня. Независимо от братьев Монгольфье он создал воздушный шар, используя в качестве газа водород. Так вслед за монгольфьерами появился шарльер.

Видимо, братья Монгольфье присутствовали при полете первого шарльера (Этьен почти наверняка), ибо известно, что уже через несколько дней Этьен по приглашению Академии начал работу над новым монгольфьером. Это был цилиндр высотой 20 метров и массой 450 кг. Запуск не был удачным: бумага быстро намокла под начавшимся дождем и монгольфьер развалился. Правда, выяснилось одно очень серьезное преимущество его против шарльеров: громадный баллон был наполнен всего за 9 минут.

Четыре дня ушло на изготовление нового шара, и * 19 сентября в Версале в присутствии сотен тысяч людей состоялся еще один запуск. В этот день к организаторам мероприятия обратился физик Пилатр де Розье с просьбой пустить его в полет. Он доказывал, что это безопасно, что шар никак не может падать на землю камнем — он должен опускаться медленно. Пилатр даже приводил расчеты и результаты опытов. Но в первый полет решили пустить все же сначала животных. В корзину, сплетенную из ивовых прутьев, были посажены баран, петух и утка. Все трое обнаружены после полета в четырех километрах от Версаля целыми и невредимыми.

Начались приготовления к новым запускам, и тут уже Пилатр своего шанса не упустил: он стал первым человеком, который поднялся сначала на привязном, а потом и на свободном аэростате. Произошло это событие 21 ноября того же, 1783 года.

Но не случайно Франклин назвал Шарля «нянькой аэростата»: в короткий срок Шарль разработал техническую конструкцию и способы управления воздушным шаром. Это ему принадлежит идея брать с собой в полет какое-то количество балласта и избавляться от него по мере того, как подъемная сила будет падать. Он же придумал и якорь для посадки. 1 декабря 1783 года Шарль отправился в свободный полет сам. Облик, который приобрел аэростат в 1783 году, так никто и не смог изменить за последующие двести лет.

А потом началась эпоха, получившая название «балло-номании». Легкость и сравнительная дешевизна, с которыми можно было создавать аэростаты, простота обращения с ними привели к появлению большого числа аэронавтов. В те первые годы воздухоплавания наибольшую извест-¦ ность получил французский механик Франсуа Бланшар, который с показательными полетами побывал на всех континентах. Бланшар был первым, кто 6 января 1785 года пересек на воздушном шаре Ла Манш, за что получил имя «Дон Кихота Ламаншского». Умер Бланшар в Америке в 1807 году. Его жена, вернувшись в Европу, еще в течение двенадцати лет совершала свободные полеты, пока один из них не закончился для нее трагически.

А первой жертвой воздухоплавания стал уже знакомый нам Пилатр де Розье — он погиб, пытаясь пересечь Ла Манш спустя полтора года со дня своего первого полета. С первых дней существования аэростатов было ясно, что летательный аппарат легче воздуха особенно уязвим своей зависимостью от ветра, и уже тогда делались попытки придать монгольфьерам и шарльерам собственное движение. Занимались этим и братья Монгольфье, но потратили годы жизни, 40 тысяч франков, а приемлемого решения так и не нашли. Не смогли найти его и еще в течение ста лет, пока не появились первые дирижабли. А свободные аэростаты и даже самый знаменитый из них — «Дабл Игл» — так и не покорились воле человека.

Прошло 200 лет со дня первого полета человека на воздушном шаре и более 120 лет после первой, трагической попытки пересечь Атлантику. И вновь человек вспомнил о первом аппарате, который поднял его в воздух и понес по волнам пятого океана, потому что вновь проснулось в человеке желание не летать в воздухе, а плавать. И вновь заполняет он газом огромную оболочку и садится в гондолу непокорного аэростата. Ибо, как сказал командир «Дабл Игл» Бен Абруццо, «если человечество перестанет пересекать рубежи уже достигнутого, стремиться к достижению новых целей, оно закоснеет».

 
 
Яндекс.Метрика