Страница каменной летописи

 

1 октября 1552 года после двух месяцев осады начался решающий штурм Казани, и через сутки последний оплот татарских ханов пал. Из четырех ханств, на которые распалась Золотая Орда — Крымского, Казанского, Ногайского (Астраханского) и Сибирского — наибольшее беспокойство своими набегами Руси доставляло Казанское ханство. Его падение означало завершение многовековой борьбы русского народа за освобождение от татаро-монгольского ига.

Сто лет шла война с Казанским ханством, соседство с которым столь дорого обошлось русскому пароду: «Казань-город на костях стоит, Казаночка-речка кровава течет»,— говаривали тогда. Дважды за последние пять лет водил Иван Грозный русское войско на татар, и дважды соперник жестоко наказывал его. Но понимал государь, что ханство не просто угрожает границам — оно стоит на пути экономического развития Руси, что без победы невозможно создание русского многонационального государства, и он предпринимает свой последний поход.

Почти напротив Казани, на горе Круглой, близ устья Свияги, притока Волги, построил царь в 1551 году крепость Свияжск. Собрали ее за четыре недели из заготовленных еще в Угличе и сплавленных по Волге деталей. Это была база, опираясь на которую царь собирался вести осаду и идти на штурм крепости. Замысел увенчался полным успехом: через год Казань пала.

172 года понадобилось Руси, чтобы закрепить победу, достигнутую в Куликовской битве.

...Существовал когда-то обычай, согласно которому русские правители увековечивали важные события сооружением памятников. Строили обычно церкви, соборы. Понимая историческое значение победы над татарами, Иван Грозный решил и взятие Казани увековечить сооружением храма. Но не в Кремле, где была еще сильна власть бояр, противившихся его начинаниям, а на главной площади столицы, ближе к народу.

Идея построить храм не сразу появилась у царя. Сначала в 1553 году на Большой площади Китай-города, рядом с Троицким храмом, велел он установить семь деревянных церквей, которые были бы памятниками отдельных побед, например разгрома 30-тысячной татарской конницы князя Япанчи или взятия Ареной башни и победы на Арском поле — накануне главного штурма. И носили эти церкви имена святых, в дни которых были одержаны победы.

Однако прошло совсем немного времени, и по совету митрополита Макария царь решил объединить все семь церквей в один соборный храм как свидетельство того, что все эти победы были общим делом единого русского государства. Для этого было задумано построить восьмую, центральную церковь. А так как 1 октября — день штурма Казани — приходился на праздник Покрова, повелел царь Иван Васильевич строить Покровский собор «близ месту Фроловских ворот надо рвом». По царскому замыслу должны были быть у храма семь престолов, которые заменили бы семь деревянных церквей. Каждую церковь следовало строить в виде башни, как часто делали в XVI веке, и потом объединить в одно здание.

Но замысел государя был видоизменен уже в самом начале, едва только возведение храма было начато. Руководствуясь исключительно художественными соображениями, строители предложили вокруг центральной, возвышающейся церкви симметрично расположить не семь, а восемь церквей-башен: четыре, более крупные, по сторонам света и четыре, меньшие, по диагоналям. Как записано в летописи, «мастера же божиим промыслом основаша девять престолов, не якож повелено им, но яко по бозе разум даровася им в размерение основания».

Строящийся собор был явлением уникальным для XVI века как в художественном, так и в строительном отношении. Он решительно отличался от культовых сооружений того времени, хотя, судя по всему, его зодчие прекрасно знали памятники русской архитектуры — как каменной, так и деревянной. Аналогичные архитектурные композиции уже можно было найти в русском зодчестве той эпохи, но Покровский собор настолько своеобразен, что ничего подобного ни до, ни после него на Руси создано не было.

Величественно и живописно вознесся новый храм над окружающими постройками. Он был необычен. Он поражал воображение. Он даже, казалось, был задуман на обозрение не изнутри, как все остальные церкви, а снаружи. Стройная пирамидальная группа башен Покровского сооора резко контрастировала со строгими коптурами Кремля, придавая особый колорит всему ансамблю площади. И не его ли красоте мы обязаны тем, что через столетие эту Большую Китайскую городскую площадь назовут Красной площадью?

Храм был действительно прекрасен, и когда после шести лет строительства он был, наконец, закончен, день освящения его был торжественно отпразднован при огромном стечении народа.

Даже в наши дни продолжает жить легенда, будто Иван Грозный, восхищенный величием и красотой собора, спросил у зодчего, смог бы тот создать еще один, такой же или даже более прекрасный. «Да»,— ответил ему тот, и тогда жестокий царь приказал ослепить гениального строителя храма, чтобы остался храм неповторимым.

Нет документального подтверждения этой легенде, как нет и документального опровержения ее. Великая и страшная это была эпоха. 51 год царствовал Иван Грозный, при нем окончательно оформилось русское государство, невиданный толчок получило развитие ремесел, возникло русское книгопечатание, навечно останутся потомкам созданные в те годы памятники русского зодчества, литейного дела, но была при нем и опричнина, были казни, был произвол. Деспотизм царя, его самодурство не знали предела. Так что история с царским зодчим могла быть и правдой.

Но история донесла до нас имя человека, человека из народа, из «черни», который не боялся царя, при людях упрекал его в жестокостях и во всех угнетениях, причиняемых простому люду. Был это юродивый, блаженный, как тогда говорили, по имени Василий. Ходил он круглый год босиком, сквозь рваное рубище были видны тяжелые железные цепи. Был этот юродивый весьма популярен, и царь не посмел его тронуть.

Когда в 1584 году Иван Грозный умер, наследник его, слабоумный и слабовольный Федор Иоаннович, передав царствование брату своей жены боярину Годунову, сутками замаливал грехи отца, который «велел казнить многих людей и гостей на Пожаре-площади, многое множество казненных и где ныне стоит храм на рву, на костях казненных и убиенных, на крови поставленный». Потому и велел он умершего еще в 1552 году юродивого перезахоронить. Останки Василия Блаженного, объявленные «чудотворными мощами», в 1588 году торжественно перенесли с уничтоженного десятилетием ранее кладбища у рва близ Кремлевской степы под арку между двумя башнями Покровского собора. Над могилой юродивого возникла небольшая церковь.

Девять церквей было в Покровском соборе. В каждой был свой штат духовенства и служителей. В 1588 году к ним добавилась десятая церковь — Василия Блаженного.

Вся эта история получила настолько широкое распространение в народе, что Покровский собор постепенно стал более известен как храм Василия Блаженного.

Прошли века. Большая площадь стала Красной, Фро-ловская башня Кремля — Спасской, и только храм Василия Блаженного не изменил своего названия, навечно сохранив имя дерзкого юродивого.

Сооружение десятой церкви было первым серьезным нарушением архитектуры храма. В последующие три столетия он достраивался многократно, видоизменялся, сохранив пам от царствования Ивана Грозного лишь остов — девять башен.

...Говорят, что история Москвы — это история ее пожаров. Даже Красную площадь когда-то называли «Пожаром», то есть пустым местом, пожарищем. Вместе со всем городом страдал от пожаров и Покровский собор. Ремонтные работы сопровождались многочисленными достройками, новым декоративным убранством. Особенно большие разрушения принесли пожары 1626, 1668 годов и главным образом страшный Троицкий пожар 1737 года.

В конце XVII века к собору пристраивается еще одна церковь — Рождества Богородицы, при этом одновременно были снесены тринадцать церквей, стоявших на Красной площади. Их алтари размещают в Покровском соборе, что заставляет пристраивать новые помещения. Многочисленные ремонты уничтожают цепнейшие фрески, росписи, фигурную лепку, резьбу по дереву и другие памятники XVI—XVII веков. Наполеоновские войска разграбили собор, его нижние помещения были превращены в конюшню. Уходя из Москвы, «просвещенный император» велел взорвать храм. Счастливая случайность спасла его для потомков.

Разрушался храм и от времени. И хотя Александр I «высочайшим повелением» предписал восстановить храм, соблюдая «строжайшую сообразность с первобытным ее состоянием», до 1923 года, когда собор стал архитектурно-художественным музеем, серьезпых реставрационных работ никто не производил.

Сейчас храм Василия Блаженного предстает перед нами в таком виде, каким он был в XVI—XVII веках,— жемчужиной русской национальной архитектуры, неповторимым памятником истории, вершиной столпообразного и шатрового зодчества Древней Руси.

Нам многое известно из истории Покровского собора. Мы, например, знаем имена святых, в честь которых выстроены и названы церкви,— Николая Великорецкого, Александра Свирского, Варлаама Хуптынского и т. д. Мы знаем имена казненных в 1595 году грабителей, попытавшихся похитить содержащуюся в тайниках собора «великую казну» русских царей. Мы даже знаем имена богатых вкладчиков — Натальи Хрущовой и полковника Ивана Кислинского, которые в 1786—1787 годах крупными пожертвованиями получили право переименовать две церкви, дав им имена «своих» святых.

Одного только мы не знаем — мы не знаем точно, кто дее строил этот бессмертный памятник славы и мощи русского народа. Вернее, кое-какие сведения у нас есть: нам известны два имени — Барма и Постник. Вот только неизвестно, это два человека или один.

Имена эти были названы всего около 80 лет назад, когда в рукописях XVI века было найдено описание событий, связанных со строительством Покровского собора. И были в них такие слова, относящиеся к царю Ивану IV: «Дарова ему бог двух мастеров русских, по реклу (по имени.— Я. Б.) Посника и Барму». В другом месте читаем: «А мастер был Барма с товарищи». И были они «премуд-рии и удобны таковому чудному делу».

И все. Больше ничего о создателях Покровского собора — самых выдающихся архитекторах допетровской России.

«Постник — имя русских зодчих (или зодчего) середины XVI века»,— читаем мы в энциклопедии.

Историки любят поразмышлять. Проследим за их мыслью.

Дело в том, что о Постнике в отдельности мы имеем некоторые дополнительные сведения: 15 декабря 1555 года царским указом велено «„.церковному и городскому мастеру Поснику Яковлеву, да каменщикам Псковским Ивашку Ширяю с товарищи... к весне в Казани новый город Казань камень делати...»

Если исходить из того, что кличкой Постник в XVI веке заменялось имя Иван, даваемое в честь святых Иоанна Предтечи или Иоанна Постника, следует предположить, что полное имя зодчего было Иван Яковлевич. А если перевести «по реклу» не «по имени», а «по прозвищу», тогда окажется, что Барма — это прозвище, имя нарицательное. Так называли когда-то человека весьма искусного, например, способного делать бармы — оплечья на великокняжеские и царские одежды, что требовало тонкой, ювелирной отделки. И действительно, Барма — прозвище, распространенное в Древней Руси. На севере «барма» значит «пчелка», т. е. человека могли отождествлять с искусной трудолюбивой пчелой.

И тут мы подходим к одному чрезвычайно важному моменту, ибо возникает мысль, а не один ли это человек — Постник Барма, то есть Постник (Иван Яковлевич) по прозвищу Барма?

Вернемся к царскому указу. Если верить ему, «церков ный и городской мастер» Постник Яковлев с псковскими каменщиками отправился строить город Казань. Из других источников мы знаем, что построили они в Казани довольно много: стены казанского кремля длиной 600 метров и высотой 6,5 метров с парапетом и бойницами, Спасскую башню и Спасскую церковь кремля, Никольский храм Успенского монастыря, а затем Успенский собор в Свияж-ске и, наконец, Благовещенский собор кремля. Последний датируется 1561 годом. То есть все это было построено именно в те шесть лет, когда строился храм Василия Блаженного. (Точная дата окончания строительства храма — 29 июня 1561 года — стала известна в 1986 году после окончания реставрационных работ.) Кто же тогда заканчивал строительство храма в Москве? Думается, что одному человеку это едва ли под силу.

Но если это так, то перед нами встает громадная фигура строителя и архитектора, равная по своим масштабам западноевропейским мастерам эпохи Возрождения, идеи которого прослеживаются во многих памятниках русского зодчества XVI века. Но говорить об этом наверняка мы пока не можем, как бы нам этого ни хотелось.

Каменной летописью мира назвал архитектуру Николай Васильевич Гоголь. Интереснейшей страницей этой летописи является история создания храма Василия Блаженного — одного из наиболее своеобразных и впечатляющих памятников мирового зодчества.

Как жаль, что история не сохранила нам сведений о его создателях! А может быть, мы просто плохо ищем?

 
 
Яндекс.Метрика