Эжен Потье

 

«В какую бы страну ни попал сознательный рабочий, куда бы ни забросила его судьба, каким бы чужаком ни чувствовал он себя, без языка, без знакомых, вдали от родины - он может найти себе товарищей и друзей по знакомому напеву «Интернационала».

Эти слова написаны более 70 лет назад и содержались в одной из статей газеты «Правда» за 3 января 1913 года. Революционная Европа незадолго до этого, 6 ноября  1912 года, отметила 25-летие со дня смерти автора текста «Интернационала» Эжена Потье, на это же событие откликнулась и «Правда». Статья так и называлась - «Эжен Потье», или точнее «Евгений Поттьэ» (так тогда транс крибировалась фамилия поэта).

Следует отметить, что это было первое упоминание о Э.Потье в русской прессе. В небольшой по объему статье о нем было сказано достаточно теплых слов, были отмечены его несомненные заслуги перед Парижской коммуной, членом которой он был, трудности, которые ему в течение жизни пришлось преодолевать. Говоря о жене и дочери Потье, автор с грустью писал, что они живут в нищете, как жил всю жизнь автор «Интернационала».

И даже в этой маленькой статье невозможно было не заметить, что главной фигурой выступает не сам Потье, а партийный гимн «Интернационал». «Коммуна подавлена... а «Интернационал» Потье разнес ее идеи по всему миру, и она жива теперь более, чем когда-нибудь.

Потье умер в нищете. Но он оставил по  себе поистине нерукотворный памятник. Он был одним из самых великих пропагандистов посредством песни. Когда он сочинял свою первую песнь, число социалистов рабочих измерялось, самое большее, десятками. Историческую песнь Евгения Потье знают теперь десятки миллионов пролетариев...»

Можно ли найти более значимые слова, чтобы подчеркнуть величие подвига, который совершил Эжен Потье?!

Автор публикации в «Правде» скрылся за псевдонимом «Н.Л.», и почти сорок лет подлинное его имя оставалось неизвестным. И лишь в 1954 году в Польше были разысканы архивные материалы, позволившие точно установить, кому принадлежит статья «Евгений Поттьэ». Ее автором оказался... Б.И.Ленин.

Впрочем, предполагать авторство В.И.Ленина можно было и ранее: «Н. Л.» - один из его литературных псевдонимов, однако между предположением и доказательством лежит огромная исследовательская работа, к сожалению далеко не всегда успешная.

Статья В. И. Ленина «Евгений Потье» осталась для нас одним из прекрасных образцов революционной публицистики. Ленин писал для русского читателя о Потье как о великом революционном поэте тогда, когда кроме «Интернационала» на русский язык не было переведено больше ни одного его произведения!. Что же касается при знания значения массовой песни как элемента пропаганды революционных идей и выражения социального единства, то не было и пока нет другого литературного произведения, где бы эта мысль была высказана так же просто и убедительно, как здесь.

Трудно переоценить значение песенного творчества французского народа в создании и утверждении традиции политической революционной песни. Как минимум, два великих революционных гимна - «Марсельеза» и «Интернационал» - родились во Франции, и оба они появились в ходе революций - Великой французской революции XVIII века и Парижской коммуны. Вершиной же революционной поэзии был и остается «Интернационал».

12 января 1870 года Париж хоронил молодого журналиста-республиканца Виктора Нуара, которого убил родственник императора Наполеона III принц Пьер Бонапарт. В парижское предместье Нейи явилось около 200 тысяч рабочих, готовых поднять восстание против ненавистного императора. Предполагалось, что похоронная процессия направится через центр Парижа к кладбищу Пер-Лашез и превратится в мощную политическую манифестацию. К счастью, этого не случилось и похороны состоялись здесь же, в Нейи. К счастью, потому что манифестация могла превратиться в восстание - настолько была накалена атмосфера - и безоружные рабочие стали бы легкой добычей вооруженных до зубов 60 тысяч солдат, стянутых к Парижу.

18 лет существовала к тому времени Вторая империя - империя Луи Наполеона Бонапарта, племянника Наполеона I, который был избран после разгрома революции 1848 года президентом Французской республики, но узурпировал власть, произведя в ночь на 2 декабря 1851 года государственный переворот. За эти 18 лет демократические свободы, объявленные революцией, были окончательно растоптаны, с каждым годом катастрофически росло число городской бедноты, у которой не было «ничего, кроме блузы для прикрытия наготы».

Резкое обострение политического кризиса в стране заставило правительство искать выход из создавшегося положения. Оно нашло его в чудовищной внешнеполитической авантюре - в развязывании войны с Пруссией. Наполеон III рассчитывал этим не только погасить волнения внутри страны, но и присоединить к Франции некоторые территории на левом берегу Рейна.

12 июля 1870 года, за 7 дней до начала новой франко-прусской войны, парижские секции Интернационала собрали подписи под обращением к немецкому народу. «Вот-вот начнется братоубийственная война, угрожающая торжеством деспотизма на обоих берегах Рейна,- писалось в обращении.- Надо предотвратить эту войну!» Ответное письмо от немецких социалистов прийти успело, но в нем они признавались в своем бессилии противодействовать нарастающей угрозе войны.

Среди тех, кто подписал обращение к немецкому на роду, был и владелец лучшего в Париже ателье по разрисовке тканей на улице Сантье, 28, известный художник-орнаменталист Эжен Потье.

Около тридцати лет отдал Эжен Потье работе в парижских текстильных мастерских, прежде чем завел собственное дело. Это были годы, когда впервые появились дешевые хлопчатобумажные ткани, узор на которых не ткали, а набивали, и Потье, взявшись за создание орнаментов для набивки, быстро стал преуспевать в этом деле.

«Он был знаком всему миру искусства и промышленности как талантливый мастер прикладного искусства. Ежегодно в салоне появлялись новые его произведения, его хвалили. Критика констатировала его растущий успех, и недостатка в заказах у него не было» - так о нем писали современники, которые видели в его деятельности лишь стремление к совершенно для них естественному коммерческому успеху.

Сам же Потье смотрел на все другими глазами - глазами бывшего рабочего, который ненавидел всех хозяев. То, что он оказался в роли работодателя, он считал делом случая и старался обеспечить своим тридцати рабочим социальную справедливость. Поэтому он, хозяин, создал профсоюз - Синдикальную палату - собственных рабочих, после чего вовлек в него еще пятьсот рабочих других мастерских. «Я навлек на себя,- писал Потье,- ненависть всех своих собратьев тем, что побудил эксплуатируемых ими служащих основать свой профессиональный союз, и содействовал тому, что этот союз, насчитывавший свыше 500 членов, примкнул к Интернационалу».

Для нас этот эпизод из жизни Потье чрезвычайно важен: вовлекать в Интернационал 500 рабочих в дни, когда проходили судебные процессы над руководителями его парижских секций, мог только очень смелый человек. И в этой смелости Потье - залог его будущей деятельности в дни осады Парижа и как члена Парижской коммуны.

19 июля правительство Второй империи официально объявило войну Пруссии. Против Франции выступили все государства Северогерманского союза и четыре - Южно-германского. И хотя противники Франции были также за интересованы в возникновении военного конфликта и на деялись извлечь из него немалую выгоду, инициаторами были не они, а потому Генеральный Совет Интернационала в своем воззвании от 23 июля объявил: «Со стороны Германии война эта является оборонительной». «Чем бы ни кончилась война Луи Бонапарта с Пруссией,- гласило воз звание,- похоронный звон по Второй империи уже прозву чал в Париже».

Война закончилась очень быстро: в течение августа французы потерпели четыре сокрушительных поражения, а 2 сентября 84-тысячная армия во главе с Наполеоном III попала в окружение при Седане и сдалась в плен. «Французская катастрофа 1870 г. не имеет параллелей в истории нового времени! - писал К. Маркс - Она показала, что официальная Франция, Франция Луи Бонапарта, Франция правящих классов и их государственных паразитов - гниющий труп».

С утра 4 сентября Париж, узнавший о позорной капитуляции своего короля, находился в состоянии крайнего возбуждения. Рабочие не приступали к работе, у всех на устах были слова «низложение» и «республика». Империя пала, но власть вновь - в который раз! - узурпировало буржуазное правительство, назвавшее себя «правительством национальной обороны». Так свершилась четвертая но счету буржуазная революция в истории Франции. Вторая империя уступила место Третьей республике.

Л война тем временем продолжалась. Немецкие армии, не встречая сопротивления, двинулись к Парижу и 19 сентября осадили его. Теперь война стала оборонительной уже со стороны Франции, и в стране возникло мощное патриотическое движение. На помощь столице спешили отряды добровольцев, среди которых был итальянский отряд гарибальдийцев. Основой обороны Парижа становятся подразделения Национальной гвардии, в ряды которой вступает и Потье.

Деятельность Потье в дни осады и Парижской коммуны была подвигом, однако оценить его трудно, если не знать, что Потье представлял собой в то время и какую ношу в эти тяжелые для своей родины дни он на себя взвалил. Ему было тогда уже 55 лет, он был серьезно болен - правая половина тела плохо подчинялась ему, а значит, двигался он с трудом и большие физические и психологические нагрузки могли серьезно сказаться на его здоровье. Он знал это, но пренебрегал опасностью - был полон энергии, упорства, воли.

В дни осады Потье - адъютант командира 181-го батальона и принимает участие в трехдневном бою при Шампиньи. Его знает Париж, и поэтому, когда создается очередная демократическая организация, он избирается в его руководящий орган.

Вот создается федеральная палата рабочих обществ, объединившая почти все синдикальные организации,- Потье ее делегат. Вот возникает Республиканская федерация Национальной гвардии - Потье один из членов ее Центрального комитета. Вот создаются Комитеты бдитель¬ности - его избирают членом одного из них, а когда 20 окружных комитетов объединяются и создают свой Центральный республиканский комитет, он - член ЦК. «Участием в движении Интернационала я был обязан тому, что во  время  осады  меня  избрали  в  Комитет  бдительности II округа, а затем и в Кордери. Отсюда и мое избрание в члены Коммуны»,- писал он спустя 13 лет в своей «Автобиографии».

Потье принимает участие во всех важнейших событиях в городе, обстановка в котором с каждым днем становилась все тяжелее и напряженнее. Оборона Парижа была организована настолько бездарно, что возмущение народа правительством принимало массовый характер. Создаваемые вновь отряды Национальной гвардии оставались практически невооруженными, запасы продовольствия кончились и в городе начался голод, немецкие войска продолжали свое продвижение по стране, заставляя капитулировать одну крепость за другой. Лозунгом дня становится создание нового органа власти - Коммуны.

31 октября в Париже была сделана первая попытка свергнуть существующее правительство. 26 ноября члены парижских секций Интернационала, включая Потье, подписали прокламацию «Об образовании республики рабочих и крестьян», а 6 января вышла так называемая «Красная афиша», разоблачающая правительственный саботаж обороны Парижа,- это уже была работа ЦК двадцати округов, в который входил и Потье. «Афиша» заканчивалась словами:  «Место народу! Место Коммуне!»

И вот уже проходят революционные выступления в целом ряде городов - пока неудачные, в том числе 22 января 1871 года в Париже. Правительству рабочие страшны больше, чем оккупанты, с которыми всегда можно договориться и от которых всегда можно откупиться. 28 января совершается сделка - с немцами заключается перемирие. Враг занимает значительную часть фортов города и получает огромные военные трофеи. Это означало капитуляцию Парижа. Правительство предало свой народ.

В феврале состоялись выборы в Национальное собрание. Выборы не были демократическими, и во главе правительства оказался ярый реакционер Адольф Тьер. 26 февраля новое правительство подписало договор о мире, по которому Франция теряла Эльзас, Лотарингию и обязывалась уплатить 5 миллиардов франков контрибуции.

Поражение тяжелым ярмом легло на плечи простого народа. Появились законы, по которым издержки проигранной воины толстосумы пытались возместить за счет трудящихся масс. А к середине марта стало ясно, что правительство попытается разоружить рабочих и арестовать членов ЦК Национальной гвардии. В ночь на 18 марта оно двинуло свои войска на Монмартр, где стояли пушки Национальной гвардии, но захватить их им не удалось. Тьер бежал в Версаль и отвел туда часть парижского гарнизона. Над зданием Ратуши взвилось красное знамя. Наступил первый день Парижской коммуны.

Памятник вечный потомки поставят Тем храбрецам, что погибли в борьбе, И в Пантеоне героев восславят... Слава, Свобода, тебе!


Эти строки были написаны Эженом Потье почти за 40 лет до событий 1871, года и посвящены Июльской революции 1830 года. Стихотворение «Слава Свободе!» открывало его первую книжку и было снабжено подзаголовком «Первая песня автора». Автору в то время было всего 14 лет, но он был свидетелем штурма Лувра, когда, взобравшись на леса возводившейся рядом часовни, кричал «Да здравствует свобода!»

«Славные дни» 1830 года были первым барабанным ударом, пробудившим меня»,- напишет Потье в «Автобиографии». После этого «пробуждения» Потье проживет еще 57 лет, сочинит более 200 песен, стихотворений, поэм, но останется верен раз и навсегда выбранной теме - горькая доля народа и призыв к революции:


[Народу] золота... и роскоши не надо!

Он хочет хлеба и труда,

Да, хлеба для детей,

которых без пощады                  

Терзают голод и нужда.

Он хочет,

чтоб его хозяином признали,

Хозяином своей судьбы.                                  

Он хочет, наконец,

чтоб гражданами стали   

Вчерашние рабы.                                      

И все свои права он завоюет с бою,                

Он умереть за них готов.

«СВОБОДА ИЛИ СМЕРТЬ!» -

худой своей рукою

Он пишет на стенах дворцов.

 

Трудно сказать, как бы сложилась поэтическая судьба Потье, если бы первые свои творения он не послал Беранже. Конечно, поступок этот сейчас может вызвать снисходительную улыбку. Ведь кем был в 1831 году Пьер Жан Беранже? 50-летний поэт-трибун, завоевавший известность едкой сатирой на королевский режим, песни которого пела вся Франция. А кем был Потье? Юноша, получивший лишь начальное образование, вся наука стихосло¬жения которым была почерпнута из найденной в шкафу старой грамматики. Но «крошечный томик Беранже, в 32-ю долю листа, переписанный... с начала до конца и в 12 лет заученный наизусть, заменил [ему] Гомера, Вергилия и Горация».

Вот почему, издав свою первую книжку на деньги, заработанные в столярной мастерской отца, он без колебаний отправляет ее любимому поэту. Сборник стихов юного Потье назывался «Юная муза» - таким было его собственное прозвище, полученное от друзей. Беранже прислал Эжену весьма доброжелательное письмо, которым начинающий поэт предварил второе издание «Юной музы». Правда, одну фразу из письма Беранже он все же опустил: «Пишите же стихи, но не забывайте, что самый скромный ремесленник полезнее для страны, чем все стихоплеты».

Становление поэтического мастерства поэтов во Франции происходило в те времена в гогеттах - кабачках, где собирались народные песенники. В один из таких гогетт отправлялся после работы и Эжен Потье. Там он стал членом кружка любителей пения под названием «Друзья трех цветов», что уже само по себе говорило о республиканских настроениях членов кружка, Потье писал стихи, сочинял песни, здесь же представлял их на суд собравшихся, принимал участие в обсуждении чужих стихов и песен. К этому времени относится и проба пера в драматургии, но его пятиактные драмы в стихах «к счастью, пожрали крысы, все до последнего полустишия», а водевили уничтожил пожар. Больше он к драматургии не возвращался.

Поэтом Потье был по призванию. Не писать он не мог: во время работы в мастерской он рисовал, а в мозгу «теснились рифмы». Как писать стихи, Потье нигде не учился, а темы для своих стихотворений находил в гогеттах, посетители которых всегда были в оппозиции к существующему монархическому строю. Там собирались многие участники восстаний 1830 и 1848 годов, и там же парижане зачастую получали политическое образование. Не был исключением и Эжен Потье.

«В 1832 году я был республиканцем, в 1840 году стал социалистом»,- писал он. Однако стать просто социалистом в те годы было мало, надо было еще выбрать, какой именно социализм ты проповедуешь: сенсимонизм, фурьеризм, христианский социализм... Потье выбрал бабувизм, в котором его привлек призыв к свержению ига богачей и знати и к захвату власти народом, ликвидации частной собственности, созданию трудового общества, основанного на равенстве прав и обязанностей людей.

Взгляды Потье отразились и на его творчестве: в его песнях появился открытый призыв к восстанию.

«Около 1840 года я сочинил одну бабувистскую песню,- вспоминал он в «Автобиографии»,- сохранившуюся у меня лишь в неполной копии. Рукопись ее я отдал одному другу, занятому пропагандой коммунизма. Она была напечатана без моего ведома и пользовалась в Лионе и на юге изумительным успехом. Из одной реакционной газетки я узнал, что «эта искра-поджигательница производит великие опустошения в среде трудолюбивых классов, попавших, по своему невежественному легковерию во власть преступных агитаторов». Между тем преступный агитатор об этом и не подозревал».

Постепенно складывалось понимание великой роли песни как коллективного пропагандиста и агитатора. Не случайно одно из стихотворений Потье, написанных в 40-е годы, так и называлось - «Пропаганда песнями».

Почти все песни Эжена Потье, которые мы знаем, посвящены судьбе обездоленных народных масс. Многие из них положил на музыку один из друзей Потье социалист Аллир Биро, и эти песни выходили на улицы Парижа, шли в рабочие кварталы. Кто подсчитает, сколько парижан было сагитировано посредством этих песен?! В некоторых из них уже можно найти те мотивы, которые потом будут сконцентрированы в тексте  «Интернационала». Вот стихотворение «Дудочка»:

 

Бедняки, чья жизнь сурова,

От ползи, из шахт-могил,

Приходите все без зова.

Чтоб последний - первым был!

 

А вот песня «Рабочие товарищества». В ней еще нет того понимания роли классовой борьбы, к которому Потье придет через секции Интернационала, еще много в ней от идеологии бабувистов, но уже есть вера в то, что будут свергнуты эксплуататорские классы и

...рабочий люд, объединившись,

Здесь сам вершит свои дела.

...Машины - вот наш капитал,

Наш лозунг равенства - не ширма!

Народов счастье - идеал,

«ВСЕОБЩИЙ ТРУД» - вот наша фирма.

 

Позднее Потье увлекся фурьеризмом*, но быстро понял, что с фурьеристами ему не по пути... «...Я был чересчур революционен для этих мирно настроенных демократов, и мой воинственный анархизм больно щипал этих жрецов за икры»,- писал он потом.

Душа зовет на баррикады,

к обездоленным;

Вперед! Сперва - на чердаки!

Надежда - в авангарде.            

Туда, где в дырах башмаки,

Одежда вся - в ломбарде!

И уж, конечно, не у Фурье он научился призывать к мщению, к расправе над теми, из-за кого простой народ веками голодал:

Нас нищета и голод учат. Ужели TRM пощаду дать. Кто заставлял нас голодать?

В середине 40-х годов во Франции стала нарастать революционная ситуация, и в 1847 году Ф. Энгельс писал:

«...В тот момент, когда столкновение между народом и правительством станет неизбежным, - они (рабочие).

 

вмиг окажутся на улицах и площадях, разроют мостовые, перегородят улицы омнибусами, повозками и каретами, забаррикадируют каждый проход, каждый узкий переулок превратят в крепость и двинутся, сметая все препятствия, от площади Бастилии к Тюильрийскому дворцу».

Все случилось именно так. 22 февраля тысячи парижан, возглавляемые рабочими и студентами, вышли на улицы, и спустя три дня появилась первая демократическая республика XIX века.

Потье с восторгом воспринимает происходящие события. Воспользовавшись ослаблением цензуры, он выпускает сборник «Песни мастерской», вносит в фонд революции серебряный кубок - все, чем располагает, поместив в газете при этом крохотное трогательное письмо: «Мой отец, бедняк-рабочий, чье сердце было благородным, оставил мне в наследство только серебряный кубок, который прошу принять от меня». Под письмом стояла подпись: «Эжен Потье, рисовальщик».

Но рабочих вновь предали: законы, которые бы облегчали их участь, приняты не были. И теперь уже у них, как писал К. Маркс, «не было выбора,- они должны были или умереть с голоду или начать борьбу. Они ответили 22 июня грандиозным восстанием - первой великой битвой между обоими классами, на которые распадается современное общество».

Июньское восстание 1848 года было потоплено в море крови. Одиннадцать тысяч защитников баррикад сложили головы в борьбе с регулярными частями правительственных войск. Артиллерия сметала баррикады, дома и даже целые кварталы мятежного города. Захваченных в плен генерал Кавеньяк, прославившийся своей невероятной жестокостью еще при порабощении Алжира, приказывал расстреливать без суда и следствия, и приказ этот выполнялся с невероятной жестокостью.

Расправа над рабочими привела к утверждению «республики богачей». Именно таковой и оказалась Вторая республика, но и она просуществовала недолго: в ночь на 2 декабря 1851 года произошел Бонапартистский переворот.

Участие в событиях этих трех лет было для Потье решающим в становлении его как борца, ибо до этого, как он сам писал, «никогда, собственно говоря, не принимал воинствующего участия в политической борьбе». Исключением стали «июньские дни 1848 года, когда меня чуть не расстреляли, и декабрьский переворот,- на этот раз воспаление легких спасло меня от преследований».

Кровавые события 1848 года произвели на Потье страшное впечатление.

 

Ну что ж, пойдем, народ разоруженный!

Пусть нас перестреляют всех подряд.

Не надо слез, не надо криков, жены!

Детей возьмите! Есть они  хотят.

Нам больше места нет под солнцем этим.

Конец настал. Убийцы под ружьем.

Не завещаем каторгу мы детям.

Нет, мы умрем! Нет, братья, мы умрем!

             

Годы жесточайшей бонапартистской реакции Потье переживал тяжело. «Разочарования 1848 года л июньские преступления,- писал он,- подорвали мое здоровье, и в продолжение двадцати лет я страдал неврозом и приливами крови к голове».

Но было и другое. «1848 год раскрепостил мне сердце и ум», и в те годы, когда многие прогрессивные деятели Франции жили в эмиграции и даже кончали жизнь самоубийством, он писал стихи, обличающие безумный мир и полные веры в торжество разума:

Знаю, считают: я разумом темный,

Так как смотрю я за грани, вперед.

Вижу я, как по спирали огромной        

Наша судьба непременно взойдет.                          

 

Если мой разум твердит о грядущем, Значит, я - худший из худших задир... Да, я не но сердцу им, всемогущим! Кто же безумен, я или мир?

И в эпоху, когда по словам В. И. Ленина,«революционность буржуазной демократии уже умирала... а революционность  социалистического  пролетариата  еще   не  созрела», писал стихи, призывающие к восстанию:

Когда ж, как много лет назад,

Рог Революции затрубит –

Ударь не в бубен, а в набат:

Народ наш «Марсельезу» любит!

 

В эти годы произошли изменения и в личной жизни Потье. Рано женившись, он прожил довольно долгую жизнь со своей женой Элизабет Вормс, но в конце концов расстался с ней и в 40-летнем возрасте горячо полюбил 18-летнюю Каролину Пти. Любовь не была счастливой: Каролина вышла замуж за другого. К тому же сам Потье не мог на ней жениться, ибо разводы во Франции в те годы были запрещены.

В 1866 году муж Каролины умер, и она после десяти лет супружества осталась с тремя детьми. Потье, сохранивший свои чувства, вновь сделал ей предложение. Каролина приняла его, хотя узаконить свои отношения они так и не смогли. Каролина, несмотря на то, что была намного младше мужа и не находилась с ним в законном браке, сохраняла ему верность и проявляла о нем заботу до последних его дней. И именно о ней писал В. И. Ленин в статье «Евгений Потье», когда сочувственно говорил о нищенском существовании ее и дочери Потье в 1913 году.

Сведения о жизни Потье в те мрачные годы бонапартистской реакции можно найти и в русской литературе. В июне 1858 года на одном из литературных вечеров в Париже с Потье познакомился известный русский писатель и революционер М. Л. Михайлов. В своей корреспонденции, опубликованной в том же году в некрасовском журнале «Современник», он писал, что Потье - это «добродушного вида толстяк с тихим и кротким голосом и большими черными выразительными глазами. С первого взгляда он не похож на поэта, что не мешает ему в некоторых песнях своих возвышаться до истинной поэзии».

Потье тогда писал много, но песни его в большинстве своем, видимо, до нас не дошли. Описывая то время в своей «Автобиографии», он писал, что «Аллир Биро положил на музыку много таких песен, но известны они были только самым близким моим друзьям*. Страшные это были годы, и Потье старался быть подальше от полиции.

Но уже был близок великий день 18 марта 1871 года, когда

...голытьба, сжав кулаки,

Отбила пушки негодуя...

И толпы к ратуше стеклись.

Там, жизнерадостный и юный,        

Париж, чьи дети поднялись,

Провозгласил свою коммуну.

 

18 марта 1871 года кончилась война между Францией и Германией - началась война между французским пролетариатом и французской буржуазией. Спустя 20 лет после этого, 18 марта 1891 года, Ф. Энгельс писал, что каждая вспыхивавшая в Париже «за последние пятьдесят лет» революция неизбежно принимала пролетарский характер. «...Оплатив победу своей кровью, пролетариат выступал после победы с собственными требованиями», которые сводились к одному - «к уничтожению противоположности между капиталистами и рабочими». Второй раз, после 1848 года, дело кончилось гражданской войной и такой же безжалостной и жестокой местью победившей реакции.

Штабом зарождающейся революции стал Центральный Комитет Республиканской федерации национальной гвардии, в рядах которой насчитывалось более 250 тысяч человек - практически все мужское население Парижа. Гвардия состояла из 260 батальонов, и 15 марта 235 из них делегировали 1324 человека для выборов ЦК, который, оказавшись три дня спустя у власти, стал первым революционным правительством рабочего класса.

ЦК не считал себя законным правительством и назначил на 22 марта выборы в коммунальный совет Парижа - Коммуну. Выборы переносились дважды и состоялись лишь 26-го. Это и было той роковой ошибкой, из-за которой все дело революции оказалось обреченным. За это время в Версале пришли в себя. Восставших погубила, как писал потом К. Маркс, «чрезмерная честность», ибо в своем стремлении «избежать упрека даже в малейшем намерении противозаконно захватить власть, они потеряли драгоценные мгновения на выборы Коммуны» «и дали чудовищному выродку Тьеру время сосредоточить вражеские силы».

Потье - в центре событий. 22 марта он среди тех, кто подписывает обращение Центрального Комитета двадцати округов Парижа к гражданам с призывом принять участие в выборах, а 23 марта он среди тех, кто подписывает такое же обращение парижских секций Интернационала и Федеральной палаты.

26 марта выборы состоялись, а спустя два дня на площади перед Ратушей огромная толпа с ликованием при¬ветствовала торжественное провозглашение Коммуны. Однако из 86 избранных 17 сразу же отказались участвовать в ее работе - это были представители буржуазии, и на 16 апреля были назначены дополнительные выборы. Среди 16 новых членов Коммуны был Эжен Потье. Его кандидатуру предложил член Коммуны писатель Жюль Валлес, и 3352 из 3600 избирателей второго округа, того самого, который он представлял в комитете бдительности, отдали за него голоса.

Избрание поэта в члены первого пролетарского правительства - факт знаменательный. Но кроме него доверием народа были облечены писатели Жюль Валлес и Феликс Пиа, поэт Жан-Батист Клеман, художник Гюстав Курбе...

К моменту избрания Эжена Потье в состав Коммуны многие социальные преобразования уже.были проведены. 29 марта был принят знаменитый декрет об отмене рекрутского набора, об упразднении постоянной армии и о замене ее национальной гвардией, что соответствовало одному из пунктов программы, выдвинутой Женевским конгрессом Интернационала 1866 года. 1 апреля был принят декрет - впервые в практике всех буржуазных революций - об установлении максимального оклада государственным служащим в пределах заработной платы квалифицированного рабочего. И наконец, 2 апреля был принят важнейший декрет об отделении церкви от государства и передаче имущества религиозных конгрегации в собственность государства.

Потье немедленно включился в работу Коммуны. Уже 21 апреля он становится членом Комиссии общественных служб, одним из инициаторов создания «Федерации департаментских обществ» для воссоединения Парижа и про¬винций, которые практически ничем не поддерживали Коммуну.

Еще до выбора в Коммуну Потье сделал доклад о судьбах искусства перед 400 художниками Парижа, а затем вошел в состав их Федеральной комиссии. Устав Федерации художников, принятый в дни Коммуны, еще долгие годы служил основой уставов общества и ассоциации изобразительных искусств, которые принимались десяти¬летиями позднее.

О своем участии в работе Коммуны Потье вспоминал очень осторожно, боясь преувеличить свои заслуги. «Будучи уже пожилым и не владея правой рукой,- писал он П. Лафаргу,- я предоставил организационную деятельность моему коллеге Жоаннару и ограничился обязанностями делегата мэрии второго округа, выполнял функции мэра». Конечно, это далеко не так. Потье инспектировал форты, занимался организацией пошива одежды для национальных гвардейцев, боролся со взяточничеством, принимал участие в разработке декретов но социальным проблемам. Когда после гибели Коммуны военный суд заочно разбирал его «дело», среди его «преступлений» упоминались и реквизиция для гвардейцев продовольствия, дров, железных коек, арест тех, кто сопротивлялся этим реквизициям.

Потье был среди тех, кто призывал к решительным мерам по отношению к контрреволюционным элементам. Отсутствие таких мер стало еще одной причиной гибели Коммуны.

А враг не дремал. Тьер заключил с немцами, окружавшими Париж, договор, и те разрешили ему увеличить численность версальской армии и даже отпустили из пле¬на с этой целью 60 тысяч солдат. К началу мая численность версальцев в восемь раз превышала число бойцов национальной гвардии. 20 мая начался обстрел крепостного вала Парижа, а спустя два дня в город вступило 100 тысяч солдат правительственных войск.

Немецкие оккупационные войска беспрепятственно пропускали версальцев через свои порядки, что было грубым нарушением нейтралитета. Но Париж оказал такое сопротивление, что бои длились неделю. 600 баррикад встали на пути версальцев, некоторые из них держались по двое и более суток. 50 часов длилась осада площади Конкорд. Стойкость женщин и детей не уступала стойкости гвардейцев. Особенно кровопролитные сражения произошли на площади Бастилии и кладбище Пер-Лашез. На кладбище были расстреляны все до единого попавшие в плен коммунары. 29 мая был взят последний опорный пункт Коммуны. Париж пал.

Начались жестокие расправы. Расстреливали всех, на кого только падало подозрение в участии в боях, не щадили ни женщин, ни детей. Во дворе казармы Любо было расстреляно 3000 человек, на кладбище Пер-Лашез - 1600, в тюрьме Ля-Рокетт - 2000 за один день. Всего погибло, умерло от голода, побоев, болезней, было сослано на каторгу около 70 тысяч человек.

Расстрелы без суда и следствия длились до середины июля. К. Маркс называл их «ничем не прикрытым варварством и беззаконной местью». «Перед небывалыми гнусностями 1871 г.,- писал он,- бледнеют даже зверства буржуазии в июне 1848 года».

 

Париж доселе                              

Не видывал такой резни: 

Пред этой бойней                       

побледнели     

Кровавые июня дни.

 

Так писал о разгуле версальского террора русский прогрессивный журнал «Искра», издававшийся поэтом В. Курочкиным.

Как утверждал К. Маркс, только в гражданских войнах Древнего Рима можно найти что-либо похожее на кровавые преступления версальцев, не щадивших ни женщин, ни стариков, ни сдавшихся в плен бойцов.

Где был Потье в дни героических боев и гибели Парижской коммуны? В своем письме к П. Лафаргу он сам пишет, что «провел последние дни борьбы» в IX округе с Вайяном, Лефрансе, Ферре, Варленом, Делеклюзом. Все пятеро - члены Коммуны, трое последних погибли на баррикадах. Значит, и Потье был рядом с ними. «В мае он стрелял с баррикад»,- утверждали свидетели.

О том, что Потье пользовался известностью среди парижан, свидетельствует хотя бы тот факт, что уже 30 мая одна из версальских газет утверждала: Потье взят в плен и расстрелян прямо у здания мэрии.

Но Потье был жив. В дни «кровавой недели», когда охота за коммунарами была сродни охоте за дичью, он скрывался в одной из мансард Монмартра. И именно там, «на другой день, можно сказать, после кровавого майского поражения», как писал В. И. Ленин, он создал обессмертивший его имя «Интернационал».

С кем он был в эти дни, мы не знаем,но одно предположение сделать можем. Спустя несколько лет под названием стихотворения «Интернационал» появилось посвящение: «Гражданину Гюставу Лефрансе, члену Коммуны». Не с ним ли - другом и соратником - провел Потье последние дни Коммуны? Не в его ли присутствии было написано великое стихотворение?

Для нас небезразлично, кто этот человек, которому Потье посвятил текст «Интернационала».

Педагог, активный участник революции 1848 года Гюстав-Адольф Лефрансе, как и Потье, был членом Интернационала и входил в Федеральный Совет его парижских секций. Как и Потье, входил в состав ЦК двадцати округов, член Коммуны от IV округа с 26 марта. ЗанималвКом-муне видные посты: член Исполнительной комиссии, член Комиссии труда, промышленности и обмена, член Комиссии финансов. Как и Потье, был заочно приговорен Версальским военным судом к смертной казни и вернулся из эмиграции после амнистии также одновременно с Потье. Лефрансе - автор книг о Парижской коммуне.

После того, как «Интернационал» стал гимном пролетариев, Лефрансе еще стал «человеком, которому посвящен «Интернационал».

Итак, Коммуна повержена, но Потье не верит в ее гибель, он знает, что дело Коммуны - святое, оно живо. Стихотворение, которое появится у него позднее, он так и назовет:  «Она не убита!»

 

Расстреливали, разъярясь,      

   Терзали и пытали

      Святое наше знамя в грязь   

Безжалостно втоптали.            

   Творили черные дела,           

      Победу предвкушая.       

Но, Николя,                    

   Не умерла                   

      Коммуна молодая.                  

 

«...Бывают моменты в истории, когда отчаянная борьба масс даже за безнадежное дело необходима во имя дальнейшего воспитания этих масс и подготовки их к следующей борьбе». Эти слова В. И. Ленина удивительно точно подходят к ситуации, сложившейся в дни Парижской коммуны. В. И. Ленин вообще очень подробно изучал историю Коммуны, которую называл «величайшим образцом величайшего пролетарского движения XIX века», многократно обращался к событиям тех дней, ежегодно отмечал годовщину.

Для всего мирового пролетарского движения Парижская коммуна явилась своеобразным переломным моментом. «Гром парижских пушек разбудил спавшие глубоким сном самые отсталые слои пролетариата и всюду дал толчок к усилению революционно-социалистической пропаганды»,- писал В. И. Ленин.

Одним из тех, кто эту пропаганду вел, был Эжен Потье. Приговоренный заочно к смертной казни, он вынужден был эмигрировать из Франции. Вместе с ним - Каролина. Сначала была Бельгия, которую пришлось покинуть под нажимом властей. Потом была Англия, где в течение двух лет Потье, как и большинство эмигрантов, работал по специальности - разрисовщиком тканей. Здесь у него в 1872 году родилась дочь Маргарита. Здесь он возвращается к поэтическому творчеству, в центре которого, естественно, события недавней трагедии Парижской коммуны.  

    

За что убиты люди эти?                    

Их преступленье - нищета...       

Как хлеб добудут наши дети?     

Где наша светлая мечта?                

Всех побежденных - за решетки,

В тюрьму, как будто за разбой...         

А семьи их? А их сиротки?                 

Отцом ведь был  «бандит»  любой!

 

А потом Потье с семьей оказывается в Соединенных Штатах, живет в Бостоне, затем в Нью-Йорке. Селится в рабочих районах, вместе с другими политическими эмигрантами принимает активное участие в рабочем движении.

К тому же за два года до этого Генеральный совет Интернационала перенес свое местопребывание за океан - в Соединенные Штаты Америки.

Потье - секретарь и казначей комитета по устройству лотерей в пользу коммунаров, сосланных на каторгу в Новую Каледонию. На проводимых ежегодно в годовщину Парижской коммуны митингах он выступал с большими и, как вспоминали очевидцы, зажигательными речами. Его речь, произнесенная в седьмую годовщину Коммуны, сохранилась:

«Привет Вам, семьи пролетариев, граждане и гражданки, познавшие труд и нищету, состарившиеся от лишений и измученные заботами! Привет и Вам, веселые беззаботные дети, ростки социализма! Я пришел к вам не с одним мандатом, а с двумя: от Парижской коммуны, уже покойной, и от Социалистической рабочей партии, ныне здравствующей.

...Кто отомстит за тебя, Коммуна? Прежде всего - пролетарии, у которых похищено все, созданное ими; те, кто производит, не потребляя, для тех, кто потребляет, не производя... Знайте, друзья, если бы телефон, это чудо нашего века, донес сюда приветственные возгласы из всех городов Соединенных Штатов и Европы, где обездоленные отмечают 18 марта; если бы все эти возгласы, слившись в единый громовой клич, раздались в этом зале, то его стены рухнули бы! Так рухнут вскоре и устои старого общества!»

Здесь, в Америке, Эжен Потье в 1876 году - году своего 60-летия написал три поэмы. Самая значительная - поэма «Парижская коммуна».

 

Идеи  Равенства созрели до конца...    

Вооружить бы нам и руки и сердца!     

Коммуны принцип бил: лишь право, а не сила,                

Клич:   «Все - за одного, один - за всех!»                     

 

Спешила

Она на портиках, в честь этих перемен,

Изгладить «СОБСТВЕННОСТЬ»

и  высечь «ТРУД» взамен.

 

Он обращался к Коммуне, приветствовал ее от имени пролетариев 70-х годов: «Как ждал тебя Париж!.. Ты класса нашего была и мозг и сила... Твой лозунг: «Ты ничто, но будешь всем, рабочий!» - он принял как закон...»

 

Вслед за К.Марксом Потье говорит и о роковых ошибках, допущенных Коммуной:

...Ты банк не тронула, осталась безоружна...          

Ошибка, что таить!                                                                 

Ведь если мы хотим, чтоб сдался враг, то нужно             

Врага разоружить.

Но расплаты за преступления правящим классом теперь ждать уже недолго.

Мир умирающий, мир дряхлый, весь прогнивший,

 

Мир лицемерия и подлости сплошной,                             

Сто тысяч человек недавно истребивший,                        

Ужель ты думаешь вкусить теперь покой?            

...Ты больше не заснешь! Неотвратимо-грозно                   

Расплата близится, как молнии удар.                 

Знай, это - гнев народа,                           

Пылающий вовсю...

Он тлел доныне, скрыт.                  

Теперь бушует он... Сильнее год от года                         

То пламя ярое:  весь род людской горит!

 

Образ Коммуны Потье использует и в других поэмах. В частности, в поэме «Рабочие Америки - рабочим Франции», о которой в 1913 году писал В. И. Ленин, есть строки о необходимости

...осуществить мечту ученых вековую, Народы всей земли в единый слить народ,       

Чтоб через сотню лет мог наш свободный род Вселенной показать Коммуну мировую!        

                  

Девять лет был в эмиграции Эжен Потье, и за все эти годы у него на родине, во Франции, легально не было издано ни единой строчки его произведений, хотя в Америке выходили целые сборники. Но нелегально стихи Потье во Францию проникали, их публиковали в социалистической прессе под различными псевдонимами, а на некоторые даже писали музыку.

Когда пролетариат потребовал от правительства амнистировать осужденных и сосланных на каторгу, находящихся в эмиграции, приурочив это событие к национальному празднику 14 июля - дню взятия Бастилии в 1789 году, Потье написал песню «Вез амнистии - праздника нет!». На эти стихи написал музыку композитор Ж. Мунье - коммунар, товарищ Потье по эмиграции. Эту песню и пели во Франции.

11 июля 1880 года амнистия все же была объявлена, и спустя два месяца трансатлантический пакетбот «Америка» доставил Потье на родину. Но не все оказавшиеся в изгнании коммунары дождались дня возвращения на родину. Умер в Америке и Мунье. Знаменательно, что в стихотворении Эжена Потье, посвященном памяти композитора, выведен образ знамени пролетариата, красного от крови рабочих:

 

На нем - народа кровь...

Проклятье палачам!

То знамя, влажное от крови всех убитых,

Нам свято сохранит тела, что им обвиты,

И дрожь охватит их, когда наш день придет,

И ветер торжества вновь складки развернет,

Когда кромешный мрак рассеется, и снова

Над миром, как заря, взовьется стяг багровый! 

 

«Все без перемен!» - так называлась первая же песня, написанная Эженом Потье после возвращения во Францию. Все без перемен. Коммуна стоила народу такой крови - и ничего не изменилось.

Опять рабочий - словно скот...

В лачуге спит несчастный,

Капиталисту продает                   

Он мускулы почасно.                          

Он отдыха лишен,

Порой - без хлеба он,

В лохмотьях жалких тело...

Да, все опять - как встарь...

 

«Я вернулся постаревшим и нищим... После двух лет утомительной борьбы, непосильной для моего возраста, меня сразил паралич половины тела, заставивший прекратить всякую работу» - так писал Потье позднее Полю Лафаргу. Скромный Потье умолчал, что и после апоплексического удара, постигшего его в 66 лет, он вел напряженную поэтическую работу.

Его стихи зачастую бывали «жесткими», в них не всегда можно было найти ласкающую слух «музыку», но они всегда были точными в своих формулировках. Поэт знал, к кому обращены его творения. Вот что писал консервативный критик В. Сарсе, не скрывавший своего негативного отношения к Потье как к коммунару «из самых заядлых», после прочтения его сборника «Кто же безумен?»:

«С первых же строк я увлекся. Передо мной был настоящий поэт, правда грубоватый, нигде не учившийся. Но какой бурный темперамент! Какое мрачное воображение! Какая глубокая и горькая сила чувства!., это искренняя натура и прирожденный поэт. Спору нет - он таким родился...»

Потъе в эти годы живет очень скромно, даже бедно. Зять выделял ему 125 франков в месяц, и это очень угнетало поэта. Стихи его легальная - богатая - пресса не печатала, шансонье его песни не брали. Но он - в строю.

 

Я, друзья, дряхлея,

Прежним остаюсь:                        

Жизни не жалея,

К равенству стремлюсь.

Пусть взовьется знамя

Будущих побед!                     

Я всем сердцем - с вами,

Хоть и стар, и сед.

 

Потье не мог иначе: пока он жил, он писал. И позиция его - поэта и гражданина - была ясна и непреклонна. Вернувшись во Францию и разобравшись в политической обстановке, он сразу же вступил в недавно созданную французскую Рабочую партию, а это была партия Жюля Геда и Поля Лафарга.

Последние годы жизни Потье были отмечены наивысшим взлетом его поэтического вдохновения. Почти все его творчество - воинственно и энергично. И, как и прежде, во всех произведениях - память о Коммуне и вера, что жертвы ее не были напрасны.

 

Смерть не напрасна ваша, жертвы мая!

Вы встанете, ответите на зов,

Багряный стяг высоко поднимая.

Будя пароды всех материков.

 

И, как и прежде, в каждой строчке - обличение царящей вокруг социальной несправедливости и призыв к восстанию:

 

В ряды, друзья! 

Пороться надо!

Нора решению созреть,

Идемте к урнам, к баррикадам,

Чтоб победить иль умереть!

 

Лучшие же стихотворения Потье становятся популярными песнями, и самой популярной из них была «Инсургент». До «Интернационала» она играла  роль революционного гимна, ее пели на рабочих собраниях и демонстрациях.

Он - инсургент. Он - человек.     

Он от ярма ушел навек.

Он только разуму покорен.                         

...Скорбь нашей матери-земли            

Поняв, он знает - мы в пыли,         

Ярмом придавленные ропщем.            

Бороться будет он, пока                           

Земля из круглого соска                        

Нас не накормит благом общим.

 

В 1883 году парижское общество шансонье «Ристалище песен» устроило конкурс, на который было представлено около 300 произведений. Неожиданно для всех первая премия была присуждена малоизвестному в официальных поэтических кругах поэту. Автору было 67 лет. Его пригласили на банкет. Он пришел - «старый, седой, наполовину парализованный, нищенски одетый...». Его фамилия была Потье.

Песня, за которую ему присудили премию, называлась «Каждый живет своим ремеслом». Это была жалоба могильщика, который «концы с концами сводил» лишь «покуда тиф людей косил», а когда эпидемии кончились, наступили «такие времена плохие».

Эта наполненная несколько мрачноватым юмором песня - далеко не лучшее творение Потье, и об этом эпизоде с конкурсом, быть может, и не стоило вспоминать, если бы он не имел неожиданного финала. Дело в том, что пригласили на банкет Потье по просьбе модного в те годы поэта Гюстава Надо, который помнил Потье с 1848 года, когда в одном кабачке слышал исполненную им песню под названием «Пропаганда песнями». «Меня потрясла пыл¬кость этих революционных строф,- вспоминал потом Надо,- и хотя я не разделял тех принципов, которые в них провозглашались, но живо заинтересовался внезапно открытым мною талантом».

Надо вспомнил этот эпизод, и на банкете попросил Потье «спеть ту самую песню, которую он исполнил с таким жаром тридцать пять лет назад. Он спел ее с остатками былого пыла. Жизни в нем оставалось ровно настолько, чтобы петь...».

Потье тогда «предложили выбрать между сбором средств в его пользу по подписному листу и  изданием его песен. Он не колеблясь воскликнул: «Пусть их издадут, хотя бы мне пришлось умереть с голоду!»

В следующем году сборник стихов Потье вышел в свет. Он назывался «Кто же безумен?» - стихотворение с этим названием, написанное еще в 1849 году, открывало сборник. Предисловие к нему написал Надо. Он же, скорее всего, и отбирал стихи, ибо революционных песен в нем почти нет.

Потье такой сборник удовлетворить не мог, и он ищет издателей. В это время социалисты начали выпускать дешевые книжки в серии «Социалистическая библиотека». В них появлялись партийные документы, социологические очерки, а отдельные выпуски содержали «социально-экономические стихи». Там и стали появляться лучшие в поэтическом творчестве произведения Эжена Потье, обличающие, высмеивающие, призывающие к борьбе.

Вот сонет «Наполеону I». Парижская коммуна свергла 44-метровую Вандомскую колонну, облицованную бронзой переплавленных пушек, захваченных Наполеоном в его грабительских войнах. Спустя четыре года колонну восстановили, но Потье помнит, что и он голосовал когда-то за уничтожение этого памятника «варварства, грубой силы и ложной славы», и теперь, обращаясь к покойному императору, он писал:

 

Разбойник, ты - знатного рода!           

Чтоб память хранила народа               

Злодейства твои в судьбу,                              

На самой вершине колонны                           

Ты встал, к ней опять пригвожденный,            

К позорному встал ты столбу!

 

Вот песня «21 января». В этот день в далеком уже 1793 году по приговору Конвента был казнен Людовик XVI. Но еще были живы некоронованные короли, которые правят миром,- капиталисты. И все же Потье полон оптимизма:

 

Рабочим все принадлежит по праву,        

Они должны владеть планетой всей.

Настанет день - его предвижу славу!

Когда иных не будет королей!

 

Это были лучшие годы жизни поэта, когда он смог увидеть, как его стихи расходятся по рабочим кварталам в тоненьких дешевых книжках «Социалистической библиотеки».                                                   

Выходили его стихи и отдельными листовками - пять сантимов штука. Если кто-то покупал сразу несколько листовок, их вкладывали в специальную обложку, на которой было напечатано: «Социалистические революционные песни и стихи», затем стояла фамилия Потье и пометка - бывший член Парижской коммуны. Так призывы к борьбе шли именем Коммуны.

В 1886 году Потье начинает сотрудничать с газетой Жюля Геда «Путь народа». Потом его стихи начали появляться в газетах «Социалист», «Босяк», в журналах «Выстрел», «Социальный вопрос» . Приближался звездный час Эжена Потье.

В 1887 году в газете «Радикал» появилась статья о творчестве Потье. Ее автор - известный публицист Анри Рошфор изумлялся, как «случилось, что до сих пор не сумели оценить талант одного песенника, являющегося подлинным поэтом... автор в настоящее время - старик, полностью лишенный средств к существованию. Предполагается издать его песни, и подписка начата». Далее шло приглашение принять в этой подписке участие.

Книга вышла. В ней было собрано лучшее из того, что поэт считал своими революционными песнями,- «Кризис», «Стачка», «Социальная амнистия», «Кровопийцы», «Инсургент», «Безработица», «Пропаганда песнями» и, конечно же, «Интернационал». Книга так и называлась - «Революционные песни».

Она была проникнута духом поверженной, но непобежденной Коммуны: с титульного листа, на котором было помечено - «издано стараниями бывших соратников автора по Парижской коммуне», до последнего стихотворения «Она не убита!».

К Потье пришла подлинная известность, но дни его уже были сочтены. Он умер 6 ноября 1887 года, спустя всего полгода после появления в свет его знаменитого сборника революционных песен. Умер поэт, который незадолго до смерти пророчески восклицал:

 

Ты хочешь хлеба, хочешь крова.

Народ? Но к большему стремись:

Иди на штурм великий снова.

Порывом новым вдохновись!                          

И государством, и законом

Ты должен стать, рабочий класс.        

Вернувши землю миллионам,

Промолвив властно: «Все - для нас!»

 

его песен. Он не колеблясь воскликнул: «Пусть их издадут, хотя бы мне пришлось умереть с голоду!»

 

В следующем году сборник стихов Потье вышел в свет. Он назывался «Кто же безумен?» - стихотворение с этим названием, написанное еще в 1849 году, открывало сборник. Предисловие к нему написал Надо. Он же, скорее всего, и отбирал стихи, ибо революционных песен в нем почти нет.

Потье такой сборник удовлетворить не мог, и он ищет издателей. В это время социалисты начали выпускать дешевые книжки в серии «Социалистическая библиотека». В них появлялись партийные документы, социологические очерки, а отдельные выпуски содержали «социально-экономические стихи». Там и стали появляться лучшие в поэтическом творчестве произведения Эжена Потье, обличающие, высмеивающие, призывающие к борьбе.

 

Вот сонет «Наполеону I». Парижская коммуна свергла 44-метровую Вандомскую колонну, облицованную бронзой переплавленных пушек, захваченных Наполеоном в его грабительских войнах. Спустя четыре года колонну восстановили, но Потье помнит, что и он голосовал когда-то за уничтожение этого памятника «варварства, грубой силы и ложной славы», и теперь, обращаясь к покойному императору, он писал:

 

Разбойник, ты - знатного рода!               

Чтоб память хранила народа                 

Злодейства твои и судьбу,                       

На самой вершине колонны                           

Ты встал, к ней опять пригвожденный,   

К позорному встал ты столбу!

 

Вот песня «21 января». В этот день в далеком уже 1793 году по приговору Конвента был казнен Людовик XVI. Но еще были живы некоронованные короли, которые правят миром,- капиталисты. И все же Потье полон оптимизма:

 

Рабочим все принадлежит по праву,          

Они должны владеть планетой всей.      

Настанет день - его предвижу славу!

Когда иных не будет королей!

 

Это были лучшие годы жизни поэта, когда он смог увидеть, как его стихи расходятся по рабочим кварталам в тоненьких дешевых книжках «Социалистической библиотеки».  

              

Выходили его стихи и отдельными листовками - пять сантимов штука. Если кто-то покупал сразу несколько листовок, их вкладывали в специальную обложку, на которой было напечатано: «Социалистические революционные песни и стихи», затем стояла фамилия Потье и пометка - бывший член Парижской коммуны. Так призывы к борьбе шли именем Коммуны.

В 1886 году Потье начинает сотрудничать с газетой Жюля Геда «Путь народа». Потом его стихи начали появляться в газетах «Социалист», «Босяк», в журналах «Выстрел», «Социальный вопрос» . Приближался звездный час Эжена Потье.

 

В 1887 году в газете «Радикал» появилась статья о творчестве Потье. Ее автор - известный публицист Анри Рошфор изумлялся, как «случилось, что до сих пор не сумели оценить талант одного песенника, являющегося под* линным поэтом... автор в настоящее время - старик, полностью лишенный средств к существованию. Предполагается издать его песни, и подписка начата». Далее шло приглашение принять в этой подписке участие.

Книга вышла. В ней было собрано лучшее из того, что поэт считал своими революционными песнями,- «Кризис», «Стачка», «Социальная амнистия», «Кровопийцы», «Инсургент», «Безработица», «Пропаганда песнями» и, конечно же, «Интернационал». Книга так и называлась - «Революционные песни».

Она была проникнута духом поверженной, но непобежденной Коммуны: с титульного листа, на котором было помечено - «издано стараниями бывших соратников автора по Парижской коммуне», до последнего стихотворения «Она не убита!».

 

К Потье пришла подлинная известность, но дни его уже были сочтены. Он умер 6 ноября 1887 года, спустя всего полгода после появления в свет его знаменитого сборника революционных песен. Умер поэт, который незадолго до смерти пророчески восклицал:

 

Ты хочешь хлеба, хочешь крова

Народ? Но к большему стремись:                   

Иди на штурм великий снова,

новым вдохновись!                       

 

 

И государством, и законом Ты должен стать, рабочий класс. Вернувши землю миллионам, Промолвив властно:  

«Все - для нас!»

Потье был первым поэтом, которому удалось превратить политическую песню в подлинное оружие революционной борьбы. И это смогли оценить его современники. К сожалению, при жизни слава пришла к нему слишком поздно.

Накануне похорон Потье группа бывших коммунаров опубликовала воззвание с призывом ко «всем трудящимся» принять участие в похоронах. «Народ Парижа,- писалось в воззвании,- всегда чтивший своих друзей, несомненно откликнется на этот призыв и придет воздать почести тому, чья жизнь была целиком посвящена социальной борьбе, тому, кто был и солдатом, и поэтом революции».

 

8 ноября у дома № 2 на улице Шартр, сохранившегося до наших дней, собралась громадная толпа. Люди все прибывали. В два часа дня гроб вынесли и установили на скромные дроги, положив на него красную перевязь с золотыми кистями - отличительный знак члена Парижской коммуны. Когда толпа двинулась к кладбищу Пер-Лашез, в ней было не менее пяти тысяч человек.


Шли рабочие, студенты, защитники Парижской коммуны, писатели, журналисты, ученые. Среди них можно было увидеть Гюстава Надо, Анри Рошфора, Поля Лафарга. На улицах начались столкновения с полицией, которая попыталась отобрать свернутое до поры до времени знамя, справедливо полагая, что оно вовсе не трехцветное, а красное. Среди арестованных оказались даже депутаты-социалисты, но знамя удалось отстоять. Развернули его уже за кладбищенской стеной и им же осенили гроб, когда он был установлен у края могилы.


Были произнесены надгробные речи, а потом Луиза Мишель, эта Жанна д'Арк Парижской коммуны, положила в гроб томик песен Потье. «Может ли быть лучший венок, чем революционные строфы, спящие вместе с ним под землей?» - сказала она.

Почти вся пресса отметила смерть и похороны Потье. Жюль Гед написал, что «научный социализм потерял в нем своего поэта, своего вдохновенного барда», а спустя два дня опубликовал одно из последних стихотворений Потье. Через несколько месяцев в брошюре «Поэт-социалист Эжен Потье» было напечатано несколько его ранее неопубликованных песен. Но весь архив Потье, к сожалению, так и не был разобран и опубликован. Более того, так и но увидели свет многие стихотворения и мемуары Потье,в которых он писал о своей деятельности в дни осады и Коммуны и о которых точно известно, что они находились у Каролины Потье.

Был создан Комитет по увековечиванию памяти Эжена Потье, но сумма в 1000 франков, ассигнованных муници¬палитетом на установку памятника, была аннулирована Министерством внутренних дел. И лишь в 1908 году такой памятник был установлен. Член Коммуны доктор Гупиль смог осуществить второе издание «Революционных песен» Потье и на вырученные деньги заказать надгробие.

Его открытие состоялось 24 мая 1908 года, спустя 37 лет после «кровавой недели»,- повод уже сам по себе достаточный для устройства политической манифестации. Надгробие было сооружено из серого мрамора. Его автор - член Коммуны скульптор Жорж Арно создал надгробие-символ, олицетворявший собой то главное, что оставил людям Потье, чем обессмертил свое имя. На гранитном постаменте лежит раскрытая книга. Справа на ней высечены названия шести наиболее популярных стихотворений поэта. Последнее, высеченное самыми большими буквами,- «Интернационал». А слева, рядом с именем поэта, не две, как обычно, а три даты - год рождения, год Парижской коммуны и создания «Интернационала» и год смерти. Слева написано:

          Эжен Потье, член Парижской Коммуны
          1816-1871-1887

 
 
Яндекс.Метрика