Яков Басин. Исторические книги, статьи, очерки.

23 января 1918 года. Зал Таврического дворца в Петрограде заполнен делегатами Третьего Всероссийского съезда Советов солдатских, рабочих и крестьянских депутатов, съезда, который, по выражению В. И. Ленина, закрепил «организацию новой государственной власти, созданной Октябрьской революцией, наметил вехи грядущего социалистического строительства для всего мира, для трудящихся всех стран»7.

После объявления Председателем ВЦИКа Яковом Михайловичем Свердловым съезда открытым, над залом поплыли торжественные звуки «Интернационала» в исполнении нескольких духовых оркестров местного гарнизона. Его сменила «Марсельеза». Музыка смолкла, и тут Свердлов обратился к залу с предложением спеть «Интернационал». Все встали, и зазвучала песня — сначала нестройно, а потом все более и более набирая силу и мощь...

С этого дня в Советской России «Интернационал» сменил «Марсельезу» в качестве пролетарского гимна.

Четверть века шло становление «Рабочей Марсельезы» Лаврова как гимна революционного пролетариата России, начиная с мартовского дня 1876 года, когда песню исполнили на похоронах умершего в тюрьме студента Павла Чернышева — первой русской политической демонстрации в Петербурге. С начала века она — самая популярная революционная песня в России.

Ее пели на маевках и демонстрациях. Бунтарские призывы Лаврова находили отклик в сердцах рабочих. Но уже тогда стало ясно, что песня не может полностью удовлетворить революционные массы: в ней не была отражена социалистическая программа, и с конца 90-х годов с ростом влияния марксизма начали появляться новые русские тексты «Марсельезы».

Первый известный нам текст получил распространение в 1898 году после публикации в одном из зарубежных изданий социал-демократов. Автор скрыл тогда свое имя под псевдонимом «Веди слово». В 1901 году в ответ на репрессии властей появилась песня «На мотив Марсельезы», написанная пролетарским поэтом А. А. Богда-новым-Волжским. И наконец, в 1902 году была опубликована «Песнь пролетариев» Аркадия Коца, напечатанная одновременно с его переводом «Интернационала». Но «Песнь пролетариев», к сожалению, в России не стали петь: А. Коц свой перевод сделал во Франции и за основу взял не русскую, а французскую мелодию «Марсельезы» .

Поэтому к первой русской революции 1905 года пролетариат России пришел с песней на стихи Лаврова. «Марсельезу» тогда знали все. Ее пели перед расстрелом осужденные на казнь. И уж конечно, она звучала на баррикадах. Говоря словами В. В. Маяковского:

Как в бурю дюжина груженых барж,
Над баррикадами
Плывет, громыхая, марсельский марш.

В 1917 году, после Февральской революции, Временное правительство стало предпринимать попытки любой ценой задержать выход России из мировой войны. Тогда в своем стремлении завоевать массы оно совершило акт неприкрытого лицемерия, объявив «Рабочую Марсельезу» государственным гимном. Повторилась ситуация, возникшая во Франции накануне Парижской коммуны: с «Марсельезой» народу предлагали идти на империалистическую бойню. С иронией писал об этом периоде в жизни России Владимир Маяковский:

Еще не попало нам и росинки
От этих самых февральских свобод,
а у оборонцев уже хворостинки —
«Марш, марш на фронт, рабочий народ!»

Таким образом, Временное правительство подорвало доверие к «Марсельезе», и хотя в те дни имело хождение множество новых, самостоятельных марсельез — пролетарской, шахтерской, солдатской и других,— значение народного гимна эта песня уже утратила.

В. И. Ленин с самого начала оценил изменившуюся ситуацию. Вот как это описано в воспоминаниях Е. Д. Стасовой:

«В 1917 году я встречала Владимира Ильича на Финляндском вокзале... Запомнилось, как он сердился,когда мы в тот вечер во дворце Кшесинской... пели «Марсельезу», и добивался, чтобы пели «Интернационал». Большинство товарищей не знало гимна «Интернационал», оттого и пели его не очень хорошо. Владимир Ильич стыдил нас, что мы можем петь буржуазно-революционную «Марсельезу», а свой рабочий гимн не знаем».

В период Октября «Марсельеза» вновь с восставшим народом, ее распевают отряды рабочих, солдат, матросов, с ней идут на штурм Зимнего. Ее поют на собраниях, конференциях, съездах. С ней уходят на фронт красногвардейцы. А потом наступил день, когда «Марсельеза» официально уступила место «Интернационалу».

И все же история «марсельского марша» в России на этом не кончается: песня Руже де Лиля воскресает еще с одним текстом.

На следующий день после свершения Октябрьской революции глава свергнутого Временного правительства А. Керенский отдал приказ начать военные действия с целью уничтожения Советской власти. Этот день можно считать началом гражданской войны в России.

И снова в разгар важнейших событий появилась «Марсельеза», на этот раз с текстом пролетарского поэта Ефима Алексеевича Придворова, человека, которого вся Россия к этому времени уже знала под именем Демьяна Бедного.

Во время Октябрьского вооруженного восстания Бедный находился в Петрограде. У него был постоянный пропуск в Смольный, полученный от Ф. Э. Дзержинского. Здесь, в Смольном, в Военно-революционном комитете, Бедный получает всю необходимую для своей работы информацию, здесь находит первых слушателей и читателей своих стихов. Здесь он, уединившись, чаще ночью, если отключалось электричество — при свете свечи, писал басни, агитки и стихотворные обращения-плакаты в очередной номер «Правды», «Рабочего пути», «Деревенской правды», «Солдатской правды», «Красной копейки». С его стихами газеты раскупались быстрее, их читали и обсуждали активнее, с ними выбор пути в сложной обстановке революционных событий становился проще и очевиднее. Была в те дни, говоря его словами, «газета Красная — для буржуев опасная».

С «Правдой» Бедного связывали к тому времени семь лет тесного сотрудничества: он был ее корреспондентом практически со дня основания. Вот как он сам писал о своем приходе в большевистскую прессу в автобиографии 1942 года: «Стихи стал печатать в 1909 году в «Русском богатстве» (январская книга). Появились в большевистской «Звезде» стихи в 1910 году. Участвовал в создании газеты «Правда» (1912). С этого года стал партийцем».

В 1912 году появились в «Правде» первые стихотворения Ефима Придворова «О Демьяне Бедном — мужике вредном». Пройдет немного времени, и имя Демьяна Бедного станет литературным псевдонимом поэта.

Он был народным поэтом в полном смысле этого слова, ибо кроме поэтического дара природа наделила его даром настолько просто, доходчиво и в то же время образно разъяснять самые сложные ситуации переживаемого страной политического момента, что даже самому темному, неграмотному мужику многое становилось ясно. Да он и сам был мужиком — по характеру, по хватке, и декларировал это, и этим привлекал к себе, вел за собой. Иногда достаточно было одного четверостишья —

Демьян Бедный,
Мужик вредный,
Просит братьев-мужиков
Поддержать большевиков,—
чтобы ему поверили, поверили на слово.

Он использовал самые доходчивые формы поэтического творчества — частушки, песни, басни. Некоторые его частушки и песни приобретали такую популярность, что становились поистине народными. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, с трудом верится, что песня «Проводы» — самая популярная песня Демьяна Бедного в годы гражданской войны — написана профессиональным поэтом, настолько она несет в себе все черты народной.

Парня — героя песни, который уходил на смертный бой «с барским сбродом», отговаривали близкие: «В Красной Армии штыки, чай, найдутся, без тебя большевики обойдутся», но он, поклонившись «всей родне у порога», сказал:

«Не скулите вы по мне,
Ради бога.
Будь такие все, как вы,
Ротозеи,
Что б осталось от Москвы,
От Расеи?
Все пошло б на старый лад,
На недолю,
Взяли б вновь от нас назад
Землю, волю...»

Но эта песня появилась позднее, а пока, в девятьсот семнадцатом, поэт заканчивает большую повесть, которая вышла отдельным изданием с грифом: «Российская Коммунистическая партия (большевиков)». На обложке — лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» А названием повести стала первая строка четверостишия:

Про землю, про волю, про рабочую долю.
Не за страх, а за совесть —
Истинная повесть
Демьяна Бедного —
Мужика вредного.

В первые дни после революции Демьян Бедный стал часто бывать в Смольном, плакаты с его стихами сопровождались надписью: «Кто сорвет или заклеит этот плакат, сделает контрреволюционное дело». А когда В. Д. Бонч-Бруевич решил привлечь его к административной работе в Смольном и поэт стал отговариваться, за него заступился В. И. Ленин. «Оставьте его...— сказал тогда В. И. Ленин Бонч-Бруевичу.— Ему не хочется... А пишет он хорошо. Нам это нужно... Пускай пишет, это будет его революционной работой».

И Демьян Бедный писал, писал с огромным воодушевлением, быстро, хлестко, с невероятной оперативностью реагируя на события дня. А события требовали ежедневного общения с революционными массами, которым нужны были новые, соответствующие моменту революционные песни. «Старой песне надо противопоставить новую», которая «в привычной своей, народной форме» несла бы новое содержание, говорил в те дни Демьяну Бедному В. И. Ленин.

Время было тревожное. К февралю 1918 года ситуация сложилась так, что со дня на день можно было ожидать начала наступления австро-германских войск. Демьян Бедный, который бывал в секретариате ЦК почти ежедневно, ощущал охватившую всех тревогу. Здесь уже разрабатывался план создания новой армии, которая могла бы защитить молодую Страну Советов от внешних и внутренних врагов. 15 января Совнарком принимает специальный декрет по этому вопросу. А 10 февраля, на несколько дней опережая развивающиеся события, Демьян Бедный публикует в «Правде» свою «Марсельезу».

Мы — пожара всемирного пламя,
Молот, сбивший оковы с раба.
Коммунизм — наше красное знамя,
И священный наш лозунг — борьба.
Против гадов, охрипших от воя,
Пожиравших все наши труды,
Для последнего страшного боя
Мы сомкнем трудовые ряды.
Кто честен и смел, пусть оружье берет,
Свергай кабалу мироеда!
Нас ждет или смерть иль победа,
Вперед, вперед, вперед, вперед, вперед!

Слова «кто честен и смел, пусть оружье берет!» воспринимались в те дни как прямой призыв идти в армию. События не заставили себя ждать — германские войска начали наступление по всему фронту. Особенно тревожно складывались события на Петроградском направлении, и 21 февраля Совнарком обратился к народу с декретом-воззванием «Социалистическое отечество в опасности!». Его написал В. И. Ленин. Совет народных комиссаров постановлял: все силы и средства страны целиком предоставляются на дело революционной обороны; всем Советам и революционным организациям вменяется в обязанность защищать каждую позицию до последней капли крови.

22 февраля 1918 года «Правда» вышла с призывом: «Рабочие и солдаты! Разбойному набегу белогвардейцев двинем навстречу революционные отряды рабочей и крестьянской Красной Армии... К оружию!» Тысячи рабочих вступили в те дни добровольцами в новую армию — Красную Армию, и 23 февраля — первый день массовой записи добровольцев — стал днем ее рождения.

Когда Демьян Бедный писал свою «Коммунистическую Марсельезу», он еще не знал, что новая армия будет называться Красной, поэтому он посвятил ее «рабоче-крестьянской социалистической армии». Песня быстро стала популярной в войсках. Слова «Марсельезы» не только звали в бой с беспощадным и жестоким врагом, они ставили цель, которая стоила даже самой жизни:

Нам грозят еще гнусные гады,
Но уж пробил последний их час,
И не будет в бою им пощады,
Им, не знавшим пощады для нас.
Пусть не знают бойцы состраданья,
Чтобы враг обмануть нас не мог.
На развалинах старого зданья
Возведем мы наш светлый чертог.

«Коммунистическая Марсельеза» коренным образом отличалась от других — крестьянских, солдатских, рабочих, шахтерских, студенческих, так как провозглашала иные идеалы — идеалы «трудовой пролетарской коммуны». Она соответствовала моменту, требовавшему абсолютной мобилизации сил, ибо опять, как и в дни Великой французской революции и в дни Парижской коммуны, звучал призыв: «Отечество в опасности! К оружию, граждане!»

Наших братьев погибших мильоны.
Матерей обездоленных плач,
Бедняков искалеченных стоны —
Скажут нам, где укрылся палач.
Всем насильникам воли народной,
Всем кормившимся нашим трудом,
Всем, кому был статьею доходной
И завод и молитвенный дом,
Всем, чьих прибылей ради спокойных
Наша кровь и текла и течет,—
Умиравшие, гнившие в войнах,
Неоплатный предъявим им счет.

Страшные это были слова, гневные и жестокие, но они были единственно необходимые в те дни, когда решалась судьба не народа, не страны — судьба всего мирового пролетарского движения:

Встаньте, рыцари нового строя! Встаньте, дети великой нужды, Для последнего страшного боя Трудовые смыкайте ряды!

Рассказывают, что, когда в бою под Белой Церковью возникла сложная ситуация, на бруствер окопа поднялся молодой красноармеец и начал читать «Марсельезу» Демьяна Бедного. Он читал, а вокруг него свистели пули, и батальон, в едином порыве сомкнув ряды, пошел в атаку и одержал победу. Такова была сила этих стихов.

Конечно, не только стихи Демьяна Бедного поднимали в бой «детей великой нужды», «рыцарей нового строя». Но то, что писал Демьян Бедный — первый советский поэт-фронтовик, прошедший вместе со своим агитпоездом едва ли не через все фронты гражданской войны, пользовалось невероятной популярностью. За два с небольшим года вышло пятьдесят его книжек, причем большими для того времени тиражами, а наиболее боевые стихотворения, повести — отдельными изданиями. Были среди них и более популярные, чем «Коммунистическая Марсельеза», но она все же занимала в этом ряду самое почетное место, ибо была живым свидетельством немеркнущей в веках революционной традиции.

К словам «Марсельезы» Демьян Бедный обратился еще раз, и вновь успешно. Он взял самую известную строку П. Лаврова — «Вставай, поднимайся, рабочий народ!» —и сделал ее рефреном в своем стихотворении «Революционный гудок». Это стихотворение было опубликовано в «Правде» 28 февраля 1918 года, спустя всего восемнадцать дней, после «Марсельезы», и явилось прямым откликом на декрет Совнаркома «Социалистическое отечество в опасности!». Обращаясь к заводскому гудку — не старому, царского времени, а новому, революционному,— поэт писал:

Глубокою ночью воздух морозный
Прорезал призыв твой тревожный и грозный:
«Вставай, поднимайся, рабочий народ!
Смертельный твой враг — у ворот!»
Гуди же, гудок! Всему миру поведай,
Что все мы умрем иль вернемся с победой!
«Вставай, поднимайся, рабочий народ!
Смертельный твой враг — у ворот!»

Народная простота, афористичность этих слов была убедительней многих сотен строк политических статей и деклараций. И таким было все творчество Демьяна Бедного.

..Со всех сторон теснят нас злые гады,
Товарищи! Мы в огненном кольце!

Две строчки, а в них вся оценка момента, весь драматизм сложившегося положения.

...Судьбою нам дано лишь два исхода:
Иль победить, иль честно пасть в бою

В этих строках альтернатива тех дней: жить, одержав победу, или умереть. Третьего не дано.

Популярность поэта Демьяна Бедного в годы гражданской войны была невероятной. Его стихи летели листовками с аэропланов в окопы белых, разъясняя солдатам преступность борьбы со «своей», рабоче-крестьянской властью. Они становились подписями к плакатам Денй и Моора, их декламировали во время массовок, гуляний, субботников, их читали с эстрады на вечерах в комсомольских клубах, их, наконец, пели.

В том, что песни на стихи Демьяна Бедного становились народными, «виноват» был чаще всего сам поэт. Иногда музыку к ним писали профессиональные композиторы, но в основном Демьян Бедный писал стихи, уже имея в виду исполнение их на мотив популярной мелодии. К примеру, «Красную винтовку» он написал на мотив знаменитой «Дубинушки»:

Для банкирской мошны
Наши ружья страшны,
Но страшней наша вольная воля.
Мы за волю свою
Станем грудью в бою:
Смерть милей нам, чем рабская доля!
Эй, винтовочка, ухнем,
Эй, заветная, сама пальнет,
Сама пальнет, сама пальнет,
Подернем, подернем.
Да ухнем!

«Русский народ по заслугам славился творческим песенным даром,— писал Демьян Бедный.— Это богатейшее народное творчество — живой источник, который никогда не иссякнет. Из этого источника черпали свое вдохновение наши величайшие поэты».

Необходимость опираться на народную песню и использовать ее в агитационных целях отмечал и В. И. Ленин. Демьян Бедный вспоминал позднее слова, которые сказал ему Владимир Ильич после того, как он ознакомился с книгой Е. В. Барсова «Причитания Северного края», где были собраны рекрутские и солдатские плачи: надо «упорно, систематически, не боясь повторений, указывать на то, что вот прежде была, дескать, „распроклятая злодейка служба царская", а теперь служба рабоче-крестьянскому советскому государству,— раньше из-под кнута, из-под палки, а теперь сознательно, выполняя революционно-народный долг,— прежде шли воевать за черт знает что, а теперь за свое и.т. д.».

В марте 1918 года, когда правительство переехало из Петрограда в Москву, ставшую вновь столицей, вместе с редакцией «Правды» в Москву переехал и Демьян Бедный. Вместе с семьей он поселился в Кремле, в квартирке близ Александровского парка. Эта квартирка, как вспоминал Ф. И. Шаляпин, «являлась для руководящих советских работников чем-то вроде клуба, куда очень занятые и озабоченные люди забегали на четверть часа не то поболтать, не то посоветоваться, не то с кем-нибудь встретиться».

Первые годы Советской власти оказались самыми плодотворными во всей творческой жизни поэта, и «за особо выдающиеся и исключительные заслуги» Демьян Бедный был первым из советских литераторов в 1923 году награжден орденом Красного Знамени. Обращаясь к нему при вручении ордена, Михаил Иванович Калинин сказал: «В вашем лице поэзия, быть может, впервые в истории так ярко связала свои судьбы с судьбами человечества, борющегося за свое освобождение, и из творчества для немногих избранных стала творчеством для масс».