«Холм весенних всходов» и его создатели

Библейские сказания гласят, что у Ноя – праведника, спасенного Богом от потопа, чтобы он стал продолжателем рода человеческого, было три сына. Один из них, Яфет, поселился вместе со своим семейством на берегу моря, на самом юге Земли обетованной и заложил город, который стал носить его имя – Яффо. Так сложилось в истории, что в этой точке земного шара еще в древности пересекались все торговые пути, связывающие Европу, Азию и Африку, а порт, который здесь построили, стал, как мы теперь понимаем, древнейшим портом в мире.

Яффо никогда не был еврейским городом. В древности он принадлежал египтянам, филистимлянам, персам, финикийцам, в более поздние времена – грекам и римлянам. В 636 г. н.э. город оказался в руках арабов, в последующем его завоевывали и крестоносцы, и курды, и даже монголы. Взял его приступом во время египетского похода в 1799 г. и Наполеон Бонапарт, но, тем не менее, главная функция города – быть воротами, в которые входили торговые суда и транспорты с паломниками, сохранялась во все века. Но в начале ХХ века все изменилось. Рядом с Яффо возник и стал быстро развиваться другой город – Тель-Авив, и именно Тель-Авиву суждено было стать символом возрождения еврейской государственности и возвращения еврейского народа на свою историческую родину.

День 11 апреля 1909 года вошел в историю Израиля. В этот день несколько человек создали акционерное общество «Аххузат байт» – «Жилой квартал». Название вполне соответствовало тем задачам, которые ставили перед собой акционеры: скупка земель у арабов и строительство на этих землях жилья. Началось оформление документов – томительные несколько месяцев ожидания, и вот однажды, в жаркий летний день на песчаном берегу моря южнее Яффо собралось 66 человек. Предстояла жеребьевка участков будущего Тель-Авива.

Дюны на берегу Средиземного моря близ Яффо. 11 апреля 1909 года.
Первое собрание членов акционерного общества «Аххузат байт»

Собравшимся тогда на берегу Средиземного моря предстояло стать первыми держателями акций нового строительного, как мы бы сейчас могли выразиться, кооператива, который планировал создать на пустом месте новый жилой квартал. Мест было только 60, поэтому пришлось провести лотерею, и шесть кандидатов отсеялось. Душой всей этой затеи и организатором всех мероприятий был владелец местной компании по морским перевозкам и экспортно-импортным операциями. Компания называлась «М.Дизенгоф и партнеры», где «М.Дизенгоф» расшифровывалось как имя ее владельца Меира Дизенгофа. Так на берегу моря был заложен новый город, который вскоре получил и свое современное название. Словосочетание «Тель-Авив» пришло к нам из Танаха и переводится с иврита как «холм весны» – курган (холм), символизирующий древность, и весну как символ возрождения (обновления)..

К тому моменту, как Дизенгоф занялся строительством нового квартала в Яффо, он уже имел за плечами 23 года работы, связанной с национальным возрождением еврейского народа. Боевую закалку как общественный лидер он успел пройти в России, участвуя в работе партии «Народная воля». В 1882-1884 гг., находясь на военной службе в Житомире, Дизенгоф близко сошелся с революционной молодежью. Завершив службу, переехал в Одессу и за участие в революционном движении в 1885 г. вместе с народовольцами оказался в тюрьме. Тюремный срок – восемь месяцев – «отматывал» в Омске. За это время он смог серьезно переоценить свою роль в освободительном движении в России, и, вернувшись к родителям в Кишинев, принял решение посвятить жизнь интересам своего народа. Он стал активистом палестинофильского движения Ховевей Цион, основав кишиневское отделение этой организации. В 1887 году он выезжал в литовский городок Друскенинкай, где на съезде движения выступил с докладом о воспитании еврейской молодежи.

Меир Дизенгоф (1861–1936)

Более двадцати лет отдал Дизенгоф сионистской деятельности в России. Был делегатом Пятого и Шестого Сионистских конгрессов в Базеле (1901, 1903). При обсуждении проблемного «проекта Уганда», активно выступал против него, отстаивая приоритет Палестины как единственно возможной территории для возрождения еврейского государства. После кровавого Кишиневского погрома, который произошел в апреле 1903 года, вместе с Жаботинским выступил инициатором создания в городах с еврейским населением отрядов самообороны. Поэтому совершенно естественно, что именно он и стал одним из активистов еврейской колонизации Палестины в начале ХХ века, хотя новая работа больше сулила хозяйственных хлопот, чем политической активности. Но к этому он уже был подготовлен всей предыдущей жизнью.

Впрочем, заняться жилищным строительством новых городских кварталов Меир Дизенгоф решил не просто из спортивного или коммерческого интереса, а имя его соратника Зеева Глускина оказалось рядом с его именем не случайно. Зеев также был одним из активистов сионистского движения. В 1904 г. они вместе основали в Одессе общество «Геула» («Освобождение»). Цель была одна: вложение инвестиций и покупка земель в Эрец-Исраэль с целью дальнейшей продажи ее в частное владение репатриантам.

Сын слуцкого раввина Зеев (Вольф Лейзерович) Глускин большую часть жизни провел в городе Кенигсберге, где получил хорошее образование. В 1880 году, когда ему исполнилось 20 лет, он переехал а Варшаву, где близко сошелся с местными интеллектуалами и стал одним из активистов движение «Ховевей Цион», а чуть позднее (1889) – одним из основателей ордена «Бней-Моше» и едва ли не первого в России общества изучения иврита. Глускин был членом той самой группы будущих репатриантов, которым удалось убедить барона Ротшильда финансировать создание компании «Кармель», которая занялась распространением вин из Палестины по всему миру. В дальнейшем усилиями Глускина филиалы компании «Кармель» были открыты во всех крупных городах России, а штаб-квартира расположилась в Одессе.

В 1903 году Глускин принял участие в создании в Варшаве ежедневной газеты «Хацофе» и общественной организации «Менуха ве-нахала», которая основала в Эрец-Исраэль мошав Реховот. Переехав в 1905 году в Палестину и будучи генеральным директором компании «Кармель», возглавил «Ассоциацию виноторговцев», имевшую винные погреба в Ришон-ле Ционе и Зихрон-Яакове.

Зеев (Вольф) Глускин (1859–1949)

К тому моменту, когда оба коммерсанта – и Дизенгоф, и Глускин, занялись созданием нового поселка на берегу Средиземного моря, их финансовое положение было надежгым и устойчивым, но можно с уверенностью сказать, что они меньше всего думали о личной выгоде. К этому времени у них обоих уже был большой опыт сотрудничества с сионистскими организациями Европы, которые за тридцать лет существования успели достичь серьезных успехов в развитии поселенческого движения евреев на территории Эрец-Исраэль. Львиная доля этих достижений прямо зависела от той финансовой помощи, которую более четверти века оказывал сионистам барон Эдмон де Ротшильд. А успехи и в самом деле были серьезными, ибо после двухтысячелетнего рассеяния на родной земле евреев начинало возрождаться их древнее государство. Так что возникновение нового города не происходило стихийно.

Барон Эдмон де Ротшильд (1845–1934)

С русским еврейством знакомство Эдмона де Ротшильда произошло еще в 1880 году, в период еврейских погромов, коренным образом изменившим весь ход еврейской истории. Он тогда вошел в Комитет помощи жертвам погромов, но уже спустя два года, познакомившись с активистами палестинофильского движения стал вкладывать крупные суммы в создание еврейских поселений в Эрец-Исраэль. Он выкупал у арабов земли, финансировал репатриацию бегущих от погромов российских евреев, инвестировал крупные суммы в новые проекты.

В 1887 году барон совершает поездку по Палестине и уже спустя два года не только передает в распоряжение новых репатриантов 25 000 гектаров земли, но и доверяет им все управленческие функции, связанные с развитием старых и созданием новых поселений. А когда в сентябре 1891 г. другой барон – Морис де Гирш, наживший огромное состояние на строительстве железных дорог в Османской империи, основывает Еврейское колонизационное общество (ЕКО), привлекает его финансистов к работе с поселенческими организациями. Правда, Гирш все свои усилия прилагает для колонизации евреями из России и стран Восточной Европы неосвоенных в то время земель Южной Америки, но он принимает предложение Ротшильда. К концу ХIХ в. администрация барона, усевшего вложить в это предприятие, по некоторым оценкам, примерно 40 млн. франков (фантастическую по тем временам сумму), управляла 19 новыми поселениями с 27,5 тыс. га приобретенной для них земли и относительно устойчивым экономическим положением.

Спустя 30 лет владения ЕКО в Палестине уже превышали 500 кв. км земли. Эдмон де Ротшильд 52 года из отпущенных ему судьбой 89-ти лично осуществлял прямое руководство всем процессом становления и развития еврейской жизни в Палестине, вложив в этот проект (по некоторым оценкам) более 50 миллионов долларов. Все это время он являлся президентом специально созданного при ЕКО Палестинского совета. Как он сам выразился, «без меня сионисты мало чего достигли бы, но без сионистов мое собственное дело погибло бы».

Меир (Меер Янкелевич, Михаил Яковлевич) Дизенгоф родился в 1861 году в бессарабской глубинке. Когда юноше исполнилось 17 лет, семья переехала в Кишинев, где Меир сдал экзамены на аттестат зрелости и окончил уездное реальное (политехническое) училище и стал специалистом в достаточно редком тогда химическом производстве. С марта 1882 по февраль 1884 отбывал воинскую повинность в Житомире и прошел ускоренные офицерские курсы, что для некрещеного еврея было тогда большой редкостью. Но молодого человека привлекали не только воинская служба и проблемы химии. Меира Дизенгофа увлекли очень модные в то время идеи социализма. Политическая обстановка в стране после убийства Александра II была напряженной, молодежь бурлила, и вскоре Дизенгоф примкнул к одной из групп народовольцев. Очень быстро молодой офицер становится центральной фигурой группы. Дело в том, что он снимал квартиру в гарнизонном городке, территория которого не курировалась местной полицией, и ребята собирались именно в его скромной, но уютной холостяцкой квартире. И было еще одно, очень важное обстоятельство, которое усиливало чисто конспиративный характер этой квартиры: в одной из комнат стояло фортепиано, и когда кто-либо играл на нем, никому из прохожих и в голову не могло прийти, что в квартире в этот момент свои проблемы решает подпольный кружок. Чаще всего в качестве пианиста выступала младшая сестра одной из участниц кружка, дочь житомирского раввина. Девочка играла на фортепиано, у нее был хороший голос. Правда, было ей всего 11 лет, но это лишь подчеркивало уникальность ситуации. Звали девочку Зина-Хая Бреннер. Друзья и родные ласково называли ее просто «Нюня». Именно в этот момент, в далеком 1882 году, и началась дружба этой девочки с одним из кружковцев, а, если быть точнее, с хозяином квартиры Меиром Дизенгофом. Дружба, переросшая спустя десятилетие в роман всей жизни.

Житомир. Соборная площадь. Конец ХIХ века

Молодой офицер был в два раза старше «Нюни», но им было интересно вместе. Они часто встречались, бродили по городу. Меир был хорошим рассказчиком, и общение с ним дало Зине хорошее общее образование. Но весной 1885 года служба в армии у Меира завершилась, он поступил в одесское ремесленно-техническое училище «Труд», на чугунно-литейное отделение, и им пришлось расстаться. Они переписывались, но потом народовольческий кружок, в котором Меир был одним из активистов, выследила полиция, и Меир попал за решетку. Но срок он отбывал не в Одессе, а в Житомире, и Зина могла часто навещать его в тюрьме.

После освобождения Меир не решился зайти к ней домой: со стороны их отношения выглядели странно – взрослый мужчина, офицер в отставке, студент и девочка-подросток, гимназистка. Но однажды он встретил ее в городе. Она гуляла с матерью. Они смогли тогда лишь переброситься несколькими словами. Ситуация действительно была драматической: он уже имел специальное образование, но, чтобы стать профессиональным химиком, следовало продолжить учиться в университете. Она еще не успела закончить школу. Как он вспоминал позднее, «когда мы расстались, между нами ничего не было обусловлено, мы ни о чем не договорились, не было никаких идей на ближайшее время».

Меир уезжает в Париж, в Сорбонну, Получив диплом инженера-химика, проходит специализацию на стеклодувном заводе в Лионе. Зина продолжает учиться в гимназии, посещает курсы французского языка. И при этом забрасывают друг друга письмами. В 1891 г. Меир возвращается в Россию и встречается с Зиной. Десять лет пробежало с тех пор, как он впервые увидел ее. Позднее он напишет об этой встрече: «... вместо милой девочки, которая развлекала своим пением и рассудительными высказываниями старших товарищей, передо мной стояла решительная молодая женщина, уверенная в себе, твердая в своих намерениях. Если кто-то посмел бы затронуть ее чувства или убеждения, она смело бросалась в бой, отстаивать свои права. У нее сформировались политические убеждения, она умела не по-женски спорить. Передо мной теперь была та женщина, которую я хотел бы видеть в качестве спутницы на своем дальнейшем жизненном пути».

Цинна Дизенгоф (Зина-Хая Бреннер, 1882–1390)

В стране неспокойно, тысячи еврейских семей покидают насиженные места и уезжают туда, где их дети и внуки смогут получить образование, не оглядываясь на процентные нормы при приеме в университеты, и где они будут спать спокойно, не ожидая стука в окно рукой погромщика. Меир вновь в движении «Ховевей Цион». Кружок, в который он входит, называется «Бней-Моше» («Сыновья Моисея»). Это новое движение в стране, основанное в 1889 году. Принципы организации скопированы у масонов. Цель та же, что и раньше: способствовать духовному возрождению еврейского народа и его возвращению на свою историческую родину. Через эти кружки прошли в свое время Хаим-Нахман Бялик, Шимон Дубнов, Ахад ха-Ам. Но цель движения заключается не только в механическом передвижении евреев из одной географической точки планеты в другую. Успех всей концепции заселения ими исторической родины – в экономическом развитии региона. А для этого, в первую очередь, нужны специалисты.

И Меир Дизенгоф, познакомившийся во время своего пребывания в Париже с бароном Эдмоном Ротшильдом, получает от него приглашение поработать на одном из его палестинских предприятий. Предложение заманчивое. Для вин, которые изготавливаются на заводах его друга Зеева Глускина, нужна тара, и в в 1892 году Меир оказывается в Эрец-Исраэле. Его задача – основать рядом с Зихрон-Яаковом стекольную фабрику для производства винных бутылок. И он решает эту задачу – создает фабрику «Ха-Мазгага» в Тантуре (Дор) и возглавляет ее. А еще через год, наконец, приходит и конец его разлуке с любимой женщиной.

В начале июля 1893 года молодые встречаются в Александрии и на исходе субботы, 10-го июля, женятся. Зина-Хая Бреннер становится Циной Дизенгоф. В том, что Зина стала Циной нет ничего загадочного. Кроме брака по еврейской традиции молодые решили сочетаться и гражданским браком. Для регистрации они обратились в германское консульство. Брачное свидетельство было, разумеется, выдано на немецком языке. А в немецком «Z» произносится, как русская буква «Ц». Чиновники-турки,глядя в немецкие бумаги, и написали в соответствующих документах – «Цина». Так и осталось...

Дом Независимости на Бульваре Ротшильда (бывш. Дом Дизенгофа).
Памятник Меиру Дизенгофу, скульптор Давид Зунделович (2009)

Молодые поселились рядом со стекольным заводом, в одном из старых домов заброшенной арабской деревни Тантур. Теперь это место называется «Хоф Дор» – «Пляж Дор». Прошло немного времени, и Цинна узнала, что у них с Меиром появится первенец. Но не обошлось без проблем: во время беременности Цинна переболевает лихорадкой. Начались осложнения. Опасаясь за здоровье матери и ребенка, врачи отправляют ее в Париж. Появившуюся на свет девочку назвали Шуламит. Она была слаба и болезненна. Цина едет с ней в швейцарскую лечебницу, но сохранить ребенку жизнь Цинне не удалось. Больше детей у Цины и Меира Дизенгоф не было. Два года возглавлял Меир Дизенгоф построенную им фабрику, снабжавшую тарой винодельческие предприятия региона, но как только он попытался создать первую в Эрец-Исраэле организацию рабочих «Страна и работа», он немедленно получил от администрации Ротшильда настолько сильное противодействие, что вынужден был оставить работу и осенью 1894-го года вообще уехать в Россию. В 1897–1905 гг. Дизенгоф жил в Одессе и, работая на бельгийском стекольном заводе, открыл небольшую фабрику сундучно-чемоданных изделий по ул. Болгарской, 66. Он продолжал заниматься общественной деятельностью в еврейских организациях. Его дом посещали активисты еврейского общественного движения. Среди них были поэт Х.Н. Бялик, отец «духовного сионизма» Ахад-ха-Ам, историк С. Дубнов, редактор и издатель И.Х.Равницкий. Сам Дизенгоф был делегатом 5-го и 6-го Сионистских конгрессов (1901, 1903, Базель).

В 1904 г. в Одессе в приобретенном помещении в Авчинниковском переулке, 12, Дизенгоф открыл товарищество «Геула» для «экспорта и импорта различных товаров, а равно закупки и перепродажи земельных участков в Сирии и Палестине». В соответствии с программой Национального земельного фонда «Геула» занималась выкупом из частных рук земельных участков в Палестине с целью последующей передачи их будущим репатриантам. Это были годы, когда по России прокатилась волна погромов. Вместе с Зевом Жаботинсим Дизенгоф организовали сбор средств для приобретения оружия для еврейской самообороны.

В Израиль они с Цинной возвращаются лишь в 1905 году. Меир Дизенгоф – как официальный представитель благотворительного общества «Геула». Строительство первого еврейского города в возрождающемся еврейском государстве становится для него делом всей жизни. В 1911 г. Дизенгоф был избран главой комитета нового квартала, а в Меир Дизенгоф стал первым мэром Тель-Авива и оставался на этом посту (за исключением 1925-28 гг.) до конца жизни, проявив незаурядный талант организатора. По его инициативе в нем был создан сад Ган Меир – по образцу одесского городского сада. В своем доме на бульваре Ротшильда,16, мэр проводил различные заседания и совещания. Дом Дизенгофа, из раскрытых окон которого всегда слышались звуки фортепиано и пение (Цина давала уроки музыки, вокала, французского), стал первым муниципалитетом Тель-Авива, центром культурной и общественной жизни города.

На выборах мэра Тель-Авива, 1921 г.
Крайние справа в первом ряду Меир Дизенгоф и Ахад-ха-Ам

В салоне Цины Дизенгоф собирались политики, ученые, писатели, поэты, художники. Разговаривали, в основном, на русском и французском – иврит хозяйки не был безупречен. Она часто просила перевести ей сказанное или написанное на иврите на русский или французский. Цина много сделала для возрождения иврита, но сама в этом, увы, не преуспела. Цину стали называть первой леди этого белого города. Первой не из-за должности мужа. Первой – из-за любви к этому городу, из-за любви к его жителям. Она привнесла в Тель-Авив европейскую культуру.

Соучредитель «Геулы», выходец из белорусского местечка Слуцк Зеев Глускин (1859–1949) родился в семье раввина, образование и владение ивритом приобрел в Кенигсберге, но, переехав в 1880 году в Варшаву, близко сошелся с местной еврейской интеллигенцией и стал активным участником движения «Ховевей Цион». Участвовал в создании ордена «Бней Моше» и одного из первых в России обществ по изучению иврита. Попав под влияние Ахад ха-Ама, был рядом с ним и его коллегами при организации издательства «Ахиасаф», выпускавшего книги на иврите. В 1896 г., оказавшись в Париже, был среди тех, кто вел переговоры с бароном Э.де Ротшильдом. Рядом с ним – один из основателей Реховота Элиягу Левин-Эпштейн. Им удается уговорить барона финансировать создание компании «Кармель», которая занялась распространением вин из Палестины по всему миру. В дальнейшем усилиями Глускина филиалы этой компании были открыты во всех крупных городах России, а штаб-квартира расположилась в Одессе.

Вскоре после создания «Геулы» и М.Дизенгоф, и З.Глускин оказались в Эрец-Исраэль и поселились в Яффо. Глускин возглавил «Ассоциацию виноторговцев», имевшую винные погреба в Ришон ле-Ционе и Зихрон Яакове, а Дизенгоф, занимаясь делами основанной ими компании, всю оставшуюся жизнь посвятил строительству первого еврейского города в возрождающемся еврейском государстве.

Гимназия имени Теодора Герцля в Тель-Авиве

Репатрианты, начавшие активно заселять свою историческую родину во второй половине XIX в., не любили селиться в Яффо, предпочитая строить новые поселения подальше от агрессивных мусульман. Немаловажную роль в этом играли погромы, которые время от времени устраивали арабы. Тем не менее, в начале ХХ в. из 40 000 жителей Яффо 6 000 были евреями. Они и заложили в 1909 г. рядом с городом зеленый поселок, который стал быстро застраиваться, и спустя год в нем уже было 60 домов – каждый из членов акционерного общества «Ахузат-Баит» получил собственное жилье. Но первым зданием в этом поселке было возведено (опять же, по предложению Дизенгофа)… здание школы. Если точнее, то это была гимназия, названная в память о лидере сионистского движения Теодоре Герцле, ушедшем из жизни за пять лет до этого, «Герцлия». Кстати, это была и первая гимназия в Палестине, где преподавание велось на новом для мира языке – разговорном варианте языка Торы, современном иврите. При открытии гимназии в ней обучалось 17 учащихся и преподавало 13 учителей.

Первоначально новый поселок, расположенный на окраине Яффо, назывался Ахуззат-Баит – по названию общества, которое, собственно, и ставило целью строительство некоего «еврейского центра городского типа». Но очень скоро этот пригород Яффо обрел свое имя, которое впоследствии и стало именем нового города на берегу Средиземного моря, – Тель-Авив. В переводе с иврита это словосочетание означает «холм весны», а если точнее, «холм весенних всходов». Именно так была названа книга Теодора Герцля «Альтнойланд» в переводе на иврит Наума Соколова. Хотя само название «Тель Авив» впервые встречается в «Книге пророка Иезекиэля» – именно так пророк образно называет еврейское поселение в Вавилонии. Дело в том, что Теодор Герцль книгу, где были сформулированы его мысли по поводу того, как должна выглядеть столица возрожденного еврейского государства, назвал «Альтнойланд» (непереводимая игра немецких слов – «старая новая земля», то есть новое государство на старой земле). На иврите эта книга, опубликованная лишь спустя полтора десятилетия, в 1910 г., вышла названием «Тель-Авив». Почти сразу после выхода ивритского варианта книги Т.Герцля исполненные почтения к своему национальному герою жители нового поселка изменили его название, и с этого момента Ахузат-Баит стал Тель-Авивом.

Музей Истории Тель-Авива – Яффо

В 1910 году 330 жителей «Ахуззат байт» справили новоселье. Все 60 запланированных в первый день организации сообщества дома были построены. 1912 году в Тель-Авиве проживало 800 человек, 90 из них говорили по-русски. Дизенгоф, который до самой своей смерти в сентябре 1936 года, был мэром Тель Авива, хоть и говорил на иврите, но свои воспоминания в начале 1930-х годов тоже написал по-русски. К началу Первой мировой войны, в 1914 году, население Тель-Авива составило уже 2000 человек. В городе было 112 одноэтажных и 70 двухэтажных домов (всего 1424 комнаты).

Впервые Меира Дизенгофа председателем комитета, стоявшего во главе всего поселка, избрали еще в 1910 году. А спустя десятилетие, в 1921 году, Меир стал и первым мэром Тель-Авива. Занимал он этот пост (за исключением короткого промежутка в конце двадцатых годов) до конца жизни. И то, что город, как сейчас говорят, «состоялся», во многом, если не во всем, его заслуга. Именно создавая на голом месте новый город, он смог проявить все свои, как выяснилось, весьма незаурядные организаторские способности. Конечно, он не был один в этой непростой работе. Более того, фактически Дизенгоф был исполнителем, а автором замысла по созданию нового поселения городского типа, которое могло бы стать подлинным центром еврейской жизни ишува, был другой человек. Речь идет об Артуре Руппине, оставшемся в истории в качестве «отца еврейской социологии».

Артур Руппин (1876–1943)

Когда выпускник юридического факультета Артур Руппин (1876–1943) основал в 1904 г. берлинское Бюро еврейской статистики и демографии, он уже был автором удостоенной премии немецкого естествоиспытателя Эрнста Гаккеля книги «Дарвинизм и социология». В след за ней он выпускает книгу «Евреи нашего времени», в которой заложил основы описательной социологии евреев. В этом труде, опираясь на ряд статистических и исторических данных, Руппин доказывал неизбежность ассимиляции и антисемитизма для евреев диаспоры. Единственный выход из этого положения он видел в укреплении еврейского национального самосознания, логическим завершением которого является сионизм. Постоянно обновляя свою работу, А.Руппин выпускает объемный, в 2-х томах труд «Социология евреев» (Берлин, 1930–31).

Совершив в 1907 г. по просьбе Сионистской организации научную поездку в Эрец-Исраэль, Руппин принимает предложение возглавить Палестинское бюро в Яффо. В 1908 г. началась и продолжалась до самой его смерти работа по руководству поселенческой деятельностью репатриантов второй алии. В 1909 г. была основана Палестинская землеустроительная компания, организован Аграрный банк и другие учреждения, заложившие основы организационной структуры сельского хозяйства страны. По его инициативе в 1907–11 гг. была организована алия йеменских евреев. Он руководил приобретением земель в Изреельской долине, на горе Кармель и ее склонах, в Иерусалиме (у Греческой патриархии), где позже были основаны Рехавия и другие кварталы. Строительная компания Меира Дизенгофа «Аххузат баит» не смогла бы добиться таких впечатляющих результатов, если бы ни помощь Руппина: это он при содействии ВСО добился, что Еврейский национальный фонд предоставил ссуду именно Дизенгофу. К 1914 году в Тель-Авиве уже стояло 139 домов с садовыми участками. Население нового города к этому времени выросло (всего за четыре года!) до полутора тысяч человек.

Бульвар Ротшильда в Тель-Авиве

Еврейское населения мира встретило возникновение первого еврейского города на древней земле Эрец-Исраэля с ликованием. Примерно так же восторженно за тридцать лет до этого было встречено известие о создании в Палестине первого еврейского сельскохозяйственного поселка Петах-Тиква. Строительство Тель-Авива стало весьма даже вдохновляющим фактором для сионистски настроенных евреев. Оно было залогом того, что мысли о возрождении еврейского государства небеспочвенны, а планы Всемирной сионистской организации по созданию для евреев национального дома осуществимы.

К 1914 году вопрос о создании национального дома евреев на территории Палестины стал рассматриваться правительствами крупнейших стран Европы самым серьезным образом. Ишув достиг уже значительных размеров, 14% его населения (12 000 человек) были заняты в сельском хозяйстве. Он стал играть значительную роль в экономике региона. Значительная часть населения говорила на иврите. В поселках существовали отряды самообороны. Дело восстановления еврейской государственности обретало реальные очертания. Однако все было далеко не так просто, как это казалось со стороны.

Захваченный турками уже в далеком теперь 1517 году, Эрец-Исраэль в течение четырех веков оставался частью огромной Османской империи, охватывавшей значительную часть юго-восточной Европы, всю Малую Азию и Ближний Восток, Египет и Северную Африку. Турки крайне отрицательно относились к сионистской идее и, втянутые в Первую мировую войну на стороне Германии, приступили в 1915 г. к их депортации из своей страны. В частности, из зоны военных действий (Яффо, Тель-Авив) все еврейское население было вывезено в северные районы Палестины. Брошенные там без помощи, люди гибли от голода, холода и болезней. Опасаясь эскалации насилия, имея перед глазами трагическую судьбу полутора миллионов армян, из страны потянулись еврейские беженцы. Только за 1915 г. из Турции выехало 11 тысяч евреев, а в целом за годы войны – около 30 тысяч, в результате чего еврейское население Палестины уменьшилось с 85 до 56 тысяч. Среди тех, кто покинул тогда ишув, был и Артур Руппин. Оказавшись в Стамбуле, он довел до средств массовой информации сведения о том, что происходит с палестинскими евреями, и стал организовывать им посильную помощь. Статьи на эту тему появились на страницах ведущих газет западных стран.

В это непростое время многое сделал для защиты населения ишува от надвигающегося турецкого геноцида и Меир Дизенгоф. Когда 28 марта 1917 г. началось изгнание всего еврейского населения Яффо и Тель-Авива, а длилось оно в течение десяти месяцев – с марта по декабрь, Дизенгоф возглавил комитет по эмиграции. Покинув свой дом, он жил в эти дни сначала в Хайфе, потом – в Дамаске. Военные действия тянулись до сентября 1918 года и закончились сокрушительным поражением турок. Османская империя распалась на целый ряд мононациональных государств. Военным экспедиционным корпусом, нанесшим поражение туркам, командовал 58-летний британский генерал Эдмунд Алленби. При освобождении Тель-Авива Дизенгоф устроил ему торжественную встречу, а позже назвал в его честь одну из центральных улиц города.

Тель-Авив. Улица Алленби

Вернулся в свой дом и сам Меир Дизенгоф. К несчастью, его семейная жизнь складывалось совсем не так, как ему хотелось. Нежные чувства, связывающие Меира и Зину, были омрачены смертью их единственного ребенка: дочь Шуламит умерла еще в шестимесячном возрасте. Причиной смерти явились осложнения перенесенной Зиной во время беременности малярии. И хотя Зина, как только стали очевидны последствия перенесенной инфекции, выехала в Париж, где находилась под наблюдением лучших врачей, избежать трагедии не удалось. Больше иметь детей Зина уже не смогла.

В 1920-е гг. Дизенгоф много времени уделяет политической деятельно, являясь одним из лидеров Гражданского блока, созданного в противовес рабочим партиям. В 1925 г. именно члены противоборствующих рабочих партий как члены конфликтной комиссии решили не в его пользу спор с одним из подрядчиков, ведущих строительные работы в Тель-Авиве. В знак протеста Дизенгоф уходит с поста мэра. Два года он возглавлял отдел по делам поселений Сионистского форума, но доверие к нему населения было настолько велико, что 31 декабря 1928 г. его вновь избирают мэром. До последнего дня жизни.

В 1920 году в Эрец-Исраэль вернулся и Артур Руппин. Долгие годы он (с перерывами) являлся членом правления Сионистской организации. В 1925–29 гг. возглавлял общество «Брит-шалом», поддерживавшее идею создания двунационального государства на территории подмандатной Палестины. Однако после арабских беспорядков в 1929 г. и начавшегося в 1936 г. периода нападений арабов на ишув, пришел к выводу, что еще не настало время для плодотворного и мирного арабо-еврейского сотрудничества. Главным способом укрепления ишува он считал стабилизацию экономического и политического положения. После прихода Гитлера к власти как член правления Еврейского агентства Руппин возглавлял отдел, который занимался переселением евреев из Германии.

В 1924 г. В Палестину прибыло 13000 евреев, на следующий год – еще 25000. В основном это были иммигранты из Польши, для которых новые иммиграционные законы, принятые в США, фактически закрыли ворота в эту страну. Изменения, которые произошли в Польше после объявления ее 6 октября 1918 года независимым государством, резко негативно отразились на еврейском населении страны. Конституция 1921 года объявила Польшу мононациональным государством, а в результате утвержденное новое законодательство допускало определенные ограничения прав национальных меньшинств, крупнейшими из которых были евреи. Местные власти беззастенчиво часто использовали против евреев дискриминационные законы, действовавшие еще в Царстве Польском.

Синагога при Тель-Авивском университете

Четвертую алию (1924–1928) не зря называют «польской». И не только потому, что более половины репатриантов прибыли из Польши, а еще и потому, что будучи, в большинстве своем, людьми состоятельными, они немедленно стали заводить собственные дела, что быстро привело к выходу страны из экономического кризиса..

По социальному составу эта группа переселенцев существенно отличалась от предшествующих, так как это были, в основном, представители так называемого среднего класса – торговцев и ремесленников. Большинство новых переселенцев «польской» алии не стремилось менять привычный образ жизни и потому обосновалось в городах, в первую очередь в Тель-Авиве. Они вкладывали свои скромные средства в создание мастерских и фабрик, небольших гостиниц, ресторанов и магазинов, однако самая большая часть капиталовложений пришлась на строительство. 1 апреля 1925 г. был открыт Еврейский университет, в котором вскоре уже занималось 200 студентов. Наступил, наконец, период, когда все население ишува смогло хоть на небольшой промежуток времени вздохнуть с облегчением.

Тель-Авивский университет. Медицинский факультет

Был отмечен быстрый рост численности населения, и вскоре число евреев достигло 160 тыс. чел., пятая часть которых состояла из промышленного пролетариата (7%) и учащихся школ (13%). К 1929 г. в стране работало 2500 промышленных предприятий и мастерских. Между 1919 и 1936 гг. только на выкуп земель сионистские организации израсходовали 400 млн. долларов, что привело к серьезному росту производимой сельскохозяйственной продукции. Смертность среди еврейского населения была одной из самых низких в мире. Национальный фонд приступил к выкупу у арабских эфенди (помещиков) заболоченных земель Изреельской долины. Их осушение привело к резкому снижению заболеваемости малярией, бывшей для поселенцев подлинным несчастьем.

Однако следует отметить, что две трети приехавших с «польской алией» представляли класс мелких торговцев и посредников. Это были типичные представители еврейских кварталов больших городов – в первую очередь, Варшавы и Лодзи. Естественно, они и принесли с собой специфику быта и культуры этих городов. Потом подсчитали, что 65% всех репатриантов Четвертой алии за два года (1924 – 1925) принял Тель-Авив, население которого выросло на 18 с половиной тысяч человек. Ничего удивительного в том, что здесь вскоре, как грибы, выросли мелкие лавки. Каждая пятая семья открыла свой магазинчик. И вот уже страну заполонили новейшие варшавские моды. В результате, эта алия получила еще одно название: «алия киосков», а ишув получил серьезный толчок для развития в регионе легкой промышленности.

В кварталах стали возводится высокие здания, а на целый ряд товаров поднялись высокие цены. Возникли новые кафе и рестораны. Вслед за Тель-Авивом забурлила жизнь и в городах поменьше. Идишская культура, органично вошедшая с новой волной алии в жизнь ишува, тем не менее, вызвала в обществе серьезную конфликтную ситуацию. В 1923 г. учащиеся гимназии «Герцлия» основали радикальную организацию «Бригада защитников языка иврит». Ее активисты протестовали против выпуска литературных журналов на идише, число которых за короткий срок выросло до двух десятков. Именно эта «Бригада» фактически сорвала в 1927 г. план создания в Еврейском университете в Иерусалиме кафедры языка идиш, хотя этот план уже был одобрен советом директоров университета. Идиш, язык тысячелетней культуры, стал предметом травли как чужой незаконный «жаргон», угрожающий единству еврейского населения и представляющий опасность для формирования новой, ивритской нации, символом которой был университет – ее «Храм».

В целом же еврейское население ишува захлестнула волна оптимизма. У людей возникла надежда на развитие бизнеса, и по всей стране стали возникать мелкие и средние предприятия. Соответственно росту населения развивалась промышленность: 75% капиталовложений в строительство были сделаны в Тель-Авиве. Здесь находилось 60% процентов предприятий, основанных в стране в это время. Для многих Тель-Авив стал олицетворением Четвертой алии. Стоимость земли в городе быстро росла. Покупка и перепродажа земельных участков и домов стала выгодным делом. Города забурлили. Появились все условия для возникновения и развития современной городской жизни – плацдарм западной цивилизации на Ближнем Востоке.

Тель-Авив – Яффо. Сохранившиеся кварталы древнего порта

В 1934 г. Тель-Авив отметил первые четверть века своего существования, и Дизенгоф поставил перед британскими властями вопрос о признании его как отдельного, самостоятельного города, независимого от Яффо. В этом начинании ему сопутствует успех, что оказалось весьма своевременно. Когда в 1936 г. в Яффо очередной раз начались арабские беспорядки и возникает угроза безопасности правительственных учреждений, Дизенгоф начинает кампанию о переносе государственных учреждений из Яффо в иное, в потенциально менее опасные места. И вновь победа: почти все еврейские офисы переносятся в Тель-Авив. Тогда же возникает еще один вопрос: неопрятный портовый город, население которого почти полностью состоит из склонного к беспорядкам арабского населения, не должен служить воротами Палестины. В 1936 г. власти принимаю решение: в Тель-Авиве должен быть собственный, независимый от Яффо порт, и этот порт начинает строиться.

Репатрианты, начавшие активно заселять свою историческую родину во второй половине XIX в., не любили селиться в Яффо, предпочитая строить новые поселения подальше от агрессивных мусульман. Немаловажную роль в этом играли погромы, которые время от времени устраивали арабы. Тем не менее, в начале ХХ в. из 40 000 жителей Яффо 6 000 были евреями. Они и заложили в 1909 г. рядом с городом зеленый поселок, который стал быстро застраиваться, и спустя год в нем уже было 60 домов – каждый из членов акционерного общества «Ахузат-Баит» получил собственное жилье. Но первым зданием в этом поселке было возведено (опять же, по предложению Дизенгофа)… здание школы. Если точнее, то это была гимназия, названная в память о лидере сионистского движения Теодоре Герцле, ушедшем из жизни за пять лет до этого, «Герцлия». Имя Герцля носила и улица, на которой гимназия и была построена. Кстати, это была и первая гимназия в Палестине, где преподавание велось на новом для мира языке – разговорном варианте языка Торы, современном иврите.

Улица Герцля в Тель-Авиве. 1915 г. Улицу замыкает здание гимназии

Дело в том, что Теодор Герцль книгу, где были сформулированы его мысли по поводу того, как должна выглядеть столица возрожденного еврейского государства, назвал «Альтнойланд» (непереводимая игра немецких слов – «старая новая земля», то есть новое государство на старой земле). На иврите эта книга, опубликованная лишь спустя полтора десятилетия, в 1910 г., вышла названием «Тель-Авив». Это словосочетание было взято из Библии: так называлось одно из еврейских поселений в Вавилонии. Почти сразу после выхода ивритского варианта книги Т.Герцля исполненные почтения к своему национальному герою жители нового поселка изменили его название, и с этого момента Ахузат-Баит стал Тель-Авивом.

Собственно, в тот год Меира Дизенгофа и избрали впервые председателем комитета, стоявшего во главе всего поселка. А спустя десятилетие, в 1921 году, Меир стал и первым мэром Тель-Авива. Занимал он этот пост (за исключением короткого промежутка в конце двадцатых годов) до конца жизни. И то, что город, как сейчас говорят, «состоялся»,во многом, если не во всем, его заслуга. Именно создавая на голом месте новый город, он смог проявить все свои, как выяснилось, весьма незаурядные организаторские способности.

Конечно, он не был один в этой непростой работе. Более того, фактически Дизенгоф был исполнителем, а автором замысла по созданию нового поселения городского типа, которое могло бы стать подлинным центром еврейской жизни ишува, был другой человек. Речь идет об Артуре Руппине, оставшемся в истории в качестве «отца еврейской социологии».

ruppin_artur_1876–1943.jpg
Артур Руппин (1876–1943)

В 1902–1907 годах Руппин работал в Берлинском бюро еврейской статистики и демографии и был автором научного труда «Дарвинизм и социология», за который ему была присуждена премия естествоиспытателя и философа Эрнста Геккеля. В 1904 году вышла в свет книга Руппина, в которой он фактически заложил основы описательной социологии евреев. Книга называлась «Евреи нашего времени». Она заинтересовала деятелей Всемирной сионистской организации (ВСО), которые вовлекли Руппина в свою орбиту и предложили возглавить планирование промышленного и сельскохозяйственного обустройства ишува.

В 1908 году Восьмой Сионистский конгресс принимает решение открыть в Яффо свое отделение – Эрец-Исраэльское бюро во главе с Артуром Руппиным. Строительная компания Меира Дизенгофа «Аххузат баит» не смогла бы добиться таких впечатляющих результатов, если бы не помощь Руппина: это он при содействии ВСО добился, что Еврейский национальный фонд предоставил ссуду именно Дизенгофу

К 1914 году в Тель-Авиве уже стояло 139 домов с садовыми участками. Население нового города к этому времени выросло (всего за четыре года!) до полутора тысяч человек. Еврейское населения мира встретило возникновение первого еврейского города на древней земле Эрец-Исраэля с ликованием. Примерно так же за тридцать лет до этого было встречено известие о создании в Палестине первого в этом регионе еврейского сельскохозяйственного поселка Петах-Тиква. Строительство Тель-Авива стало весьма даже вдохновляющим фактором для сионистски настроенных евреев. Оно было залогом того, что мысли о возрождении еврейского государства небеспочвенны, а планы Всемирной сионистской организации по созданию для евреев национального дома осуществимы.

Бульвар Ротшильда. 1920-е годы

В начале 1913 года во время посещения Александрии на Дизенгофа Кинотеатр «Эден»произвело впечатление изобретение братьев Люмьер, и он вернулся с твердым решением: пришло время строить кинотеатр в Тель-Авиве. Уже через год кинотеатр «Эден» был открыт. Огромную помощь оказал Дизенгоф создателю первой израильской киностудии Баруху Агадати

М.Дизенгоф, став первым мэром нового, активно развивающегося города, начинает уделять повышенное внимание становлению его культурных центров. В центре внимания – театр «Габима». В 1917 году в Москве небольшая группа еврейских актеров их было всего 9 человек – поставили перед собой задачу создать первый профессиональный театр на иврите в России. Они назвали его «Габима», что означает простое слово «сцена». Открытие состоялось 8 октября 1918 года. На премьере было сыграно четыре одноактных пьесы под общим названием «Нефеш брешит» – «Первый бал». Деятельность нового театра была успешной, и он получил статус государственного. Но уже с первых дней существования самыми ярыми противниками нового театра стали большевики, боровшиеся против еврейской религии, сионизма и иврита. «Габима» был признан «буржуазным и реакционным театром, играющим на языке, который давно устарел и вышел из употребления», и хотя в его защиту выступили виднейшие мастера русской сцены, травля не прекращалась.

Труппа театра «Габима». 1942 год

К 1925 году «Габима» оставался единственным островком культуры на иврите во всем Советском Союзе, и было ясно, что будущего у него нет. Не спасали и успешные зарубежные гастроли. В труппе начался разлад, и после одного из европейских турне часть труппы не вернулась в СССР. 27 марта 1928 года они высадились в порту Хайфы, и именно Дизенгоф создал условия для их работы. Они создали новый театр, сохранив его старое название – «Габима». Очень скоро деятельность театра получила мировое признание. В 1938 году в Англии пьеса «Диббук» была показана по телевидению, и это была первая театральная трансляция в истории радиокомпании Би-Би-Си.

В 1920-е годы Дизенгоф много времени уделяет политической деятельности, являясь одним из лидеров Гражданского блока, созданного в противовес рабочим партиям. В 1925 году именно члены противоборствующих рабочих партий как члены конфликтной комиссии решили не в его пользу спор с одним из подрядчиков, ведущих строительные работы в Тель-Авиве. В знак протеста Дизенгоф уходит с поста мэра. Два года он возглавлял отдел по делам поселений Сионистского форума, но доверие к нему населения было настолько велико, что уже 31 декабря 1928 года его вновь избирают мэром. На сей раз – до последнего дня его жизни.

Как мэр Тель-Авива Дизенгоф особое внимание уделял проблеме градостроительства. К концу 1920-х годов муниципалитет уже располагал генеральным ланом застройки города.

Он был разработан шотландским градостроителем сэром Патриком Геддесом. Этот план начал осуществляться в 1932 году, как раз в то время, когда в Эрец-Исраэль прибыли специалисты из Германии, бежавшие от нацистского режима. Город стремительно рос, требовалось все новое и новое жилье и общественные здания. Город был совершенно новый, на тот момент лишенный индивидуальности, в нем полностью отсутствовала историческая застройка. Возникла необходимость воплощения в жизнь каких-то новых, современных архитектурных идей. Дизенгоф и его коллеги по мэрии остановили свой выбор на новом архитектурном стиле – баухаус.

Этот стиль был разработан в в Германии в 1919–1933 годы в созданном в 1925 году при Высшей школе строительства и художественного конструирования архитектурном отделении. Школа провозгласила пересмотр многих классических архитектурных стилей, и, в первую очередь, отказ от бездумного украшательства. В своем «Манифесте» авторы провозгласили лозунг: что удобно, то и красиво. Новое учебное заведение привлекло к себе внимание студентов из разных стран. Среди них было много евреев. Четверо прибыли из подмандатной Палестины

Вторая половина 1930-х годов. Улица Дизенгофа

Обилие еврейских студентов «Баухауса» уже в конце 20-х гг. позволило набирающему силу нацизму подвергать школу обструкции, называя ее рассадником коммунизма, а, придя к власти, и вовсе закрыть. Большинство студентов еврейского происхождения оказались в Тель-Авиве, и очень скоро этот город стал полигоном новых принципов градостроительства. Они прибыли в подмандатную Палестину с Четвертой и Пятой алией, как раз в те годы, когда рост населения будущего Государства Израиль повлек за собой развитие инфраструктуры и широкомасштабное строительство.

Новый стиль как нельзя лучше подходил к средиземноморскому климату. Широкие фасады и открытые просторные балконы полюбились жителям города. Вошедший в моду белый цвет отражал солнечные лучи. Популярные в Европе большие окна были заменены маленькими углубленными окошками, задерживающими тепло. Длинные узкие балконы, надстроенные один над другим и затеняющие друг друга, позволяли наслаждаться бризом, дующим с моря. Покатые крыши были заменены плоскими, которые также обеспечивали дополнительную площадь для жителей, где они могли «охлаждаться» вечерами и общаться. Позднее на таких крышах возникали целые оранжереи. Позднее здания стали возводиться на колоннах, благодаря которым ветер дул под строение и охлаждал внутренние помещения, а также обеспечивали детям дополнительную территорию для игр или стоянку для автомобилей. С годами большую часть балконов закрыли жалюзи, створки и толстые стекла, и в семьях появилась дополнительная жилплощадь.

Так уж случилось, что единственным местом на земле, где идеи баухауса нашли свое полноценное воплощение, стал Тель-Авив. В 30-е годы в Эрец-Исраэль приехало четверть миллиона евреев из Европы, главным образом из Германии. Это была так называемая пятая алия, в составе которой было немало ценных специалистов. Среди них были и архитекторы школы Баухаус: Шломо Беренштейн, Арье Шарон, Шмуэль Мистечкин.

Одним словом, Тель-Авив оказался идеальным местом для возведения города будущего, вдохновленного идеалами баухауса. Зерна его философии упали на поистину благодатную почву. За каких-то шесть лет, между 1931 и 1937 годами, был возведен основной корпус построек в стиле баухаус – более трех тысяч зданий.

Тель-Авив. «Белый город». Дом-пагода, построен в 1929 году

Город, чье название переводится с иврита, как «Весенний холм», оказался идеальным местом для воплощения мечты веймарских конструктивистов. Архитекторам и строителям было необходимо приспособиться к средиземноморским реалиям и условиям влажного субтропического климата. Поэтому фасады домов были выкрашены в светлые цвета, преимущественно оттенки белого. Пришлось отказаться от больших застекленных поверхностей и «ленточных» окон: в «белом городе» и так солнца было более чем достаточно. Их сменили небольшие глубокие окошки, спасающие от зноя и яркого света.

В городской застройке появились дома с внутренними двориками-патио, столь характерными для южных широт. Эти дворики, арочные связки и любые поверхности, создающие тень и вентиляцию, стали неотъемлемой частью городской застройки.

В последующие десятилетия появились здания, часть которых подпирали колонны, благодаря этому «ноу-хау» пространства под колоннами всегда были затенены и хорошо продувались.

Не только объективные исторические предпосылки послужили расцвету баухауса в Тель-Авиве, но и другие, куда более «эфемерные» причины. Обращает на себя внимание, что и в Германии, и в СССР, стиль баухаус захирел и сошел на нет с наступлением эпохи тоталитаризма – нацизма и сталинского террора. Это направление в архитектуре, выражающее доктрину свободы, либерализма и всеобщего равенства, не может существовать в условиях диктатуры. К этому времени еврейский ишув больше и больше обретал черты государства, и имен в Эрец-Исраэль царил тот самый дух свободы и энтузиазма. И именно он, как нельзя лучше, сочетался с идеями баухауса.

В наши дни именно «Белый город» стал той самой исторической застройкой и индивидуальным лицом Тель-Авива. Собственно, этот город на берегу Средиземного Тел и стал знаменит, благодаря воплощению в жизнь принципов нового архитектурного ансамбля в стиле баухаус. Около четырех тысяч зданий, построенных в первой половине прошлого века в Тель-Авиве, это самый масштабный осуществленный проект в этом архитектурном направлении, благодаря которому полтора десятка лет назад Тель-Авив был удостоен ЮНЕСКО звания «Белого города» и объявлен всемирным культурным наследием за «выдающийся пример нового градостроительства и архитектуры начала XX века».

Цинна Дизенгоф мечтала сделать Тель-Авив центром новой еврейской культуры – и эта мечта в итоге воплотилась в жизнь. Именно она уговорила поселиться здесь почти всю еврейскую богему тех лет, способствовала созданию ряда знаменитых тель-авивских кафе, а дом Дизенгофов на проспекте Ротшильда был, как и до того в Одессе, самым модным светским салоном во всей подмандатной Палестине. Попутно она занималась развитием городского образования.

Тель-Авив. 1939 г. Площадь Цинны Дизенгоф

Именно Цинна убедила актеров еврейского театра «Габима», одним из создателей которого был Е. Вахтангов, не возвращаться с гастролей в Россию, а остаться в Тель-Авиве. В 1928 году великий актер и режиссер Алексей Дикий ставит здесь на иврите спектакли «Золотоискатели» и «Корона Давида». С этого и начинается история главного театра Израиля. Не случайно Цинну «хозяйкой города».

Цинна Дизенгоф ушла из жизни в 1930 году. Причиной смерти стала тяжелая неизлечимая болезнь почек. Похоронили ее на кладбище Трумпельдор в Тель-Авиве. На ее похороны пришли тысячи людей. Смерть жены становится для Меира страшным ударом. Ради увековечивания памяти Цинны он объявляет, что передает их дом в дар городу в качестве Музея искусств, а сам перебирается в две комнаты на верхнем этаже. Та он и жил до самой смерти в 1936 году. В 1948 году именно в этом доме была зачитана Декларация Независимости Израиля. В 1959 году здесь был открыт музей Танаха – единственный в мире, где представлены книги, рисунки и рукописи разных народов, связанные с Книгой Книг. Тут же находится Дом-музей Меира и Зины Дизенгоф с собранной ими великолепной художественной коллекцией. Первая картина была пожертвована музею Марком Шагалом, состоявшим с Дизенгофом в дружеских отношениях.

В 1934 году Тель-Авив отмечал 25-летие со дня основания города. Главную улицу решил назвать в честь мэра. Дизенгоф долго отказывался, но, в конце концов, члены муниципалитета убедили его. Но Меира Дизенгофа в тот день, 3 мая 1934 года, ждал еще один сюрприз. Его подвели к одинокому столбу, стоящему на пустыре улицы, носившей с этого дня его имя. На столбе висела табличка: «Площадь Цинны Дизенгоф». А городской парк свое название «Ган Меир» («Сад Меира») получил в 1931 году, еще при жизни Дизенгофа, в честь его 70-летия.

Меир Дизенгоф умер 23 сентября 1936 года. Похоронен рядом с женой. Мемориальная доска в честь легендарного одессита установлена и в Одессе. Адрес – улица Ремесленная, 30.