Братья Покрасс: два плюс два

 

В дореволюционной России массовая песня имела хождение либо в виде так называемой «российской песни», либо в форме салонного романса. Но Гражданская война, последовавшая после Октябрьского переворота, внесла свои коррективы, и в стране стала популярной весьма специфическая советская героика, которую большевики широко использовали в своей пропагандистской деятельности. У этих песен, естественно, были свои авторы, и именно они заложили, по словам Л. Утесова, «первый камень, то бишь первую ноту, в основание песенной страны». Вот только судьба этих людей далеко не всегда была безоблачной, и далеко не все их имена сохранились в истории гигантской советской империи.



1

Случилось это, судя по всему, в самом конце войны. Положение на фронтах становилось все лучше и лучше, и соответственно, становилось все лучше и лучше настроение кремлевского тирана, который свой досуг проводил, как правило, в часы ночной бессонницы в кругу ближайшего окружения на даче в Кунцево. Наиболее частой формой проведения такого досуга был просмотр американских фильмов, копии которых и раньше закупались для этих целей нашим посольством в США, а теперь оказывались в стране еще и в качестве обязательного ассортимента в порядке поставок по ленд-лизу вместе с танками, самолетами, свинной тушенкой, сгущенным молоком и яичным порошком.

Голливудская «фабрика грёз» во многом помогла советским людям пережить годы военного лихолетья: набиваясь в кинозалы, они хоть ненадолго отвлекались от тяжелых мыслей о судьбах родных и близких и беспросветного быта. Вестерны, гангстерские фильмы, исторические киноповести и музыкальные комедии заполонили экран. Фильмы с участием юной Дины Дурбин «Сто мужчин и одна девушка», «Весенний вальс» и «Сестра его дворецкого» стали едва ли не основными приметами киновремени, а мелодии из фильмов «Судьба солдата в Америке» и «Серенада солнечной долины» распевали и стар и млад.

Решало при этом свои проблемы и государство, которое в условиях растущей инфляции и жесточайшего товарного дефицита выкачивало часть денежной наличности из населения в кинотеатрах, себестоимость которых была ничтожной.

Первые титры американских фильмов всегда говорили о том, что оказались они на наших экранах, потому что были взяты в качестве трофеев у немецко-фашистских захватчиков, и было совершенно неясно, почему герои этих явно не немецких фильмов говорят на английском языке. Имена создателей фильмов из копий изымались, и лишь киноманы из уст в уста передавали имена Джеймса Кегни, Бетт Дейвис, Спенсера Треси и других американских кинозвезд. Зато эти имена во всех деталях биографий их владельцев наверняка знали те, кто отбирал фильмы для сеансов в узком кругу «лучшего друга советских кинематографистов».

И вот однажды на такой просмотр был приглашен композитор Дмитрий Покрасс. К этому времени Дмитрий Яковлевич был одним из законодателей советской массовой песни и по популярности находился где-то между Исааком Осиповичем Дунаевским и Матвеем Исааковичем Блантером, потому что «Три танкиста, три веселых друга» пели хоть и реже, чем «Широка страна моя родная», но чаще, чем «Выходила на берег Катюша».

pokrass1.jpg
Дмитрий Покрасс

Большинство своих песен Дмитрий Покрасс написал в содружестве с младшим братом Даниилом, имя которого среди широкой аудитории было известно меньше. И уж вовсе только специалисты знали (а огромная масса любителей музыки и поныне не знают) имена еще двух его братьев-музыкантов – Самуила и Аркадия.



2

Отец четырех талантливых братьев Яков Покрасс не был бедным местечковым евреем, дети которого, преодолевая невероятные преграды, достигали вершин в науке, технике и культуре. Напротив, он был достаточно обеспеченным человеком, и в Киеве его знали как удачливого торговца скотом. Тем не менее, когда проявилась серьезная музыкальность четырех его сыновей, он без стеснения использовал их для пополнения бюджета большой семьи, в которой, кроме этих четырех, было еще пятеро детей. Мальчишек приглашали поиграть на общинных мероприятиях, праздничных вечерах или еврейских свадьбах. А мальчики и в самом деле были очень способные, и в их руках начинали звучать и расстроенное фортепиано, и дешевая старенькая скрипка. Одинаково хорошо они освоили также и модное для тех лет искусство куплетистов и чечеточников.

Как во всякой ортодоксальной еврейской семье, дети у Якова Покрасса появлялись на свет почти ежегодно. Во всяком случае, Самуил, Аркадий и Дмитрий родились один за другим в короткий период с 1897 по 1899 годы. Даниил оказался в этой компании самым молодым – он был моложе Дмитрия на 6 лет. На учебу талантливых сыновей их отец денег не жалел, и все четверо получили консерваторское образование – кто в Киеве, а кто и в Петрограде, причем киевским педагогом Даниила был известнейший пианист Феликс Блуменфельд.

Первым на концертную эстраду вышел самый старший из братьев – Самуил. Уже в 16-летнем возрасте он выступал как виртуозный аккомпаниатор, а в 20 лет у него на руках уже был диплом Петроградской консерватории, которую он закончил по двум классам сразу – скрипки и фортепиано.

Так случилось, что среди друзей Самуила, с которыми он посещал киевский клуб художников, литераторов, артистов и музыкантов (сокращенно ХЛАМ), оказался столь же молодой поэт Павел Герман (1894-1952) – автор сборника лирических стихов. На некоторые из них Самуил написал музыку, и они, что называется, «пошли в народ».

Можно смело сказать, что Самуил Покрасс и Павел Герман были у истоков того, что сегодня называют городским романсом. Во всяком случае, песни совсем еще молодого композитора на стихи такого же молодого поэта («Вспомни тихий запущенный сад», «Розовый бокальчик», «Там бубна звон», «Что мне горе», «Я забуду тебя») стали звучать в салонах. В целом же, ко времени окончания консерватории Самуил был автором многих романсов, написанных на стихи современных поэтов, а некоторые из них даже с успехом исполняли дореволюционные звезды российской эстрады Михаил Вавич и Владимир Сабинин («Дни за днями катятся», «Две розы»), а чуть позднее и Василий Шумский («Былые мечты», «Море слез»).

Примерно так же и в том же направлении развивалось творчество Дмитрия. До 1917 г. он учился в петроградской консерватории, подрабатывая на эстраде. Его песни и романсы также охотно брали в свой репертуар артисты варьете, тем более что в их мелодике уже ощущались новые веяния и ритмы, проникающие в Россию с Запада – танго, ту-степ, вальс-бостон. Пел его песни и популярный в те годы певец Василий Шумский.

pokrass2.jpg
Даниил Покрасс

В 1917 г. в Петрограде судьба свела братьев с поэтом и драматургом Анатолием Френкелем (1890-1942). Тот был старше их и успел к моменту знакомства прожить достаточно бурную жизнь. Образование он получил в Нью-Йорке и двух российских университетах. В 19-летнем возрасте Анатолий перешел в католичество и о своем имени, полученном при рождении, – Носон-Нохим, - предпочитал не вспоминать. А в 1910 г. в России появился язвительный сатирик, которого охотно печатали популярные издания. Псевдоним у Френкеля был поистине поэтический – Д’Актиль. Это ему принадлежат слова романса Самуила Покрасса «Две розы», ставшие крылатыми у посетителей столичных салонов:

          «Одна из них – белая-белая
                    была, как попытка несмелая.
          Другая же – алая-алая
                    была, как мечта небывалая.
          И обе манили и звали.
                    И обе, и обе увяли».

        pokrass3.jpg            pokrass4.jpg
                        Поэт Павел Герман                                              Поэт Анатолий Д’Актиль
                                                                                                            (Носон-Нохим Френкель)

Все и дальше могло идти тем же чередом, но в жизнь братьев Покрасс и их друзей властно вмешались события, последовавшие за Октябрьским переворотом 1917 года. Из объятого пламенем Петрограда надо было уходить, и путь был один – на юг. Куда? Домой, в Киев.



3

Гражданская война стала настоящей трагедией для всего населения Российской империи: голод, разруха, еврейские погромы, миграция огромных масс людей, уход за границу интеллигенции – цвета нации. Кто? За кого? Зачем? Немногие могли внятно ответить на эти вопросы.

Все эти трагические годы Самуил провел в Киеве. Выступал как эстрадный пианист, виртуозно аккомпанировал в концертах Василию Шумскому, писал песни так называемого «интимного жанра». Но когда летом 1920 г. с юга на Киев начался поход барона Врангеля, к Самуилу обратился поэт Павел Григорьев (наст. фамилия - Горинштейн, 1895-1961). Тот в это время работал над различными агитационными текстами для местного Политпросвета. Он показал Самуилу свои стихи и попросил написать на какой-нибудь из них боевую песню. Самуил написал несколько мелодий, и одну из этих новых песен вскоре пела не только Красная Армия, но и вся страна. Это была песня-марш, и начиналась она словами:

          «Белая армия, черный барон
                    снова готовят нам царский трон.
          Но от тайги до британских морей
                    Красная Армия всех сильней».

Не менее оптимистичным и жизнеутверждающим был и припев, прославляющий создателя Красной Армии и председателя Реввоенсовета Льва Троцкого:

          «Так пусть же Красная
                    сжимает властно
                              свой штык мозолистой рукой.
          С отрядом флотских
                    товарищ Троцкий
                              нас поведет на смертный бой!».

pokrass5.jpg
Самуил Покрасс

Однако, когда в 1927 г. Троцкий был снят со всех постов и отправлен в ссылку, а еще спустя два года и вовсе выслан из страны, последние три строчки стали звучать иначе:

          «И все должны мы
                    неудержимо
                              идти в последний смертный бой!».

То название, которое эта песня несет («Красная Армия всех сильней»), было утверждено СССР лишь в 1937 г., а до этого ее распевали на самых разных фронтах в самых разных странах на самых разных языках (даже на турецком, японском и корсиканском) и под самыми разными именами. В Венгрии это был «Марш красных резервов», во время Гражданской войны в Испании – «Марш батальона имени Чапаева». В 1934 г. во время антифашистского восстания в Линце и Вене это был «Марш венских рабочих».

А Дмитрий в 1919 г. оказался в Ростове-на-Дону, который в то время был одним из центров Белого движения. Рядом – Анатолий Френкель (Д’Актиль). Анатолий – автор текстов для театра миниатюр «Гротеск» – наследника известного Театра-кабаре «Кривой Джимми», созданного легендарным режиссером К. Марджановым в Петрограде в 1917 г.

Когда в январе 1920 г. город заняла 1-я Конная армия под командованием Буденного, этот Театр оказался под покровительством Политотдела Южного фронта, он выполнял его задания. Одним из таких «заданий» было поручение написать текст марша Первой Конной, что и сделал Анатолий Френкель. Музыку же сочинил Дмитрий Покрасс. Так родился «Марш Буденного» – едва ли не первая массовая песня в Советской России.

Сам С. М. Буденный, превратившийся в одного из апологетов сталинского деспотизма, впоследствии чрезвычайно гордился песней «своего имени» и, как мог, покровительствовал Дм. Покрассу. А тот написал еще несколько песен, посвященных Первой Конной, в том числе и «Красные кавалеристы», также получившую огромную популярность в стране. Д’Актиль тоже хорошо поработал на Политотдел, написав пьесу для агиттеатра «Семь зятьев Антанты», которая, кстати, с успехом шла во многих теревсатах (театрах революционной сатиры) в 1920-1921 гг.

Буденный мобилизовал бойких авторов, и они стали числиться бойцами «буденовских войск». Покрасс, к примеру, заведовал музыкальной частью армии. Дмитрий, низкорослый тщедушный еврейский паренек, возглавил оркестр Первой Конной армии. Как он сам любил рассказывать позднее в своих концертах, пианино за ним возили на телеге в армейском обозе.



4

После Гражданской войны судьба братьев Покрасс сложилась по-разному. В марте 1921 г. Х съезд РКП(б) вместо политики «военного коммунизма» ввел НЭП. Открылась свобода мелкого предпринимательства, в городах начала возникать сеть кафе, ресторанов и других мест отдыха, а это означало и оживление эстрады.

В 1923 г. Самуил поддался на уговоры братьев Дмитрия и Даниила, которые при активной протекции С. Буденного успели обосноваться в Москве, и тоже подался в столицу. Здесь он быстро прославился своими блестящими фортепианными импровизациями и был среди тех, кто открывал московский мюзик-холл «Аквариум». Его песенка о мюзик-холле быстро превратилась в эмблему театра, а значительную часть программы занимали инсценировки его романсов. Театр быстро завоевал широкую популярность у публики.

pokrass6.jpg


Однако одновременно сам Самуил стал подвергаться жестокой критике со стороны большевистских агитаторов за пессимизм его песен, в которых легко просматривались скорбные настроения, разочарования в жизни и несбывшиеся надежды. А опытные музыкальные критики, кроме того, без труда обнаруживали в его песнях элементы еврейского музыкального фольклора. Самуил одним из первых понял, что будущего у него в новых условиях нет. Отправившись в 1924 г. по делам в Берлин, он в Советскую Россию уже не вернулся.

Предчувствия печального будущего новой российской эстрады не обманули Самуила Покрасса. Административное давление на авторов и исполнителей неуклонно росло, и в 1929 г. на Всероссийской музыкальной конференции в Ленинграде романс вообще признали контрреволюционным жанром и запретили. Рядом с бравурными советскими маршами романс существовать не мог. Новая власть стала подминать под себя людей, ломая творческую личность независимо от таланта и заставляя ее работать на себя.

Один из основоположников городского романса Павел Герман вместе с композитором Юлием Хайтом прославился своим «Авиамаршем» («Мы рождены, чтоб сказку сделать былью»). Но очень немногие знают, что это именно ему принадлежит текст великого русского романса «Только раз»

          «Только раз бывают в жизни встречи.
          Только раз судьбою рвётся нить.
          Только раз в холодный зимний вечер
                    мне так хочется любить!»).

Однако пробежали годы, и в 1937 г., в разгар репрессий, этот прекрасный поэт напишет уже иные строки:

          «Но пока не все враги известны
                    и пока хоть жив еще один,
                              быть чекистом должен каждый честный
                                        и простой советский гражданин.
          Оттого лишь крепче бастионы,
                    оттого чекисты наших дней
                              это – все сто семьдесят мильонов
                                        патриотов Родины моей!».

Что касается Дмитрия Покрасса, то он прекрасно вписался в советскую действительность и стал едва ли не основным мастером маршевых мелодий в СССР. Уже в 1923 г. он – главный дирижер московских театров «Палас» и «Эрмитаж», а спустя еще три года – главный дирижер Московского мюзик-холла. Пишет песни, аккомпанирует Тамаре Церетели – одной из звезд советской эстрады 1920-х гг., работает с хором московских цыган.

pokrass7.jpg
Дмитрий Покрасс в свои последние годы

С 1932 г. с ним начал тесно сотрудничать Даниил. Братья хорошо дополняли друг друга. Основным мелодистом был динамичный, взрывной Дмитрий, а гармонизация была уже в руках рассудительного, несколько флегматичного Даниила. Так возник, как сейчас говорят, «тренд», имя которому было «Братья Покрасс».

pokrass8.jpg
Слева направо: (сидят) композитор А. В. Александров, артист МХАТа И. М. Москвин,
командарм 2-го ранга А. Д. Локтионов, (стоят) И. О. Дунаевский и Д. Я. Покрасс

1936 году братья Дм.Покрасс приобрели еще одного влиятельного покровителя – Л. М. Кагановича, ставшего за год до этого наркомом путей сообщения СССР. Подобно другим сталинским вельможам, Каганович стал развивать инфрастуктуру своего ведомства, а в результате в 1936 году возникло Всесоюзное спортивное общество «Локомотив», а в Москве, в Центральном Доме культуры железнодорожников (ЦДКЖ) – джаз-оркестр, который и возглавил Дмитрий Покрасс. Даниил стал курировать другие музыкальные и танцевальные коллективы ЦДКЖ.

Наибольший успех сопутствовал Дмитрию и Даниилу Покрассам во второй половине 30-х годов, что было связано с их музыкой к кинофильмам. Дмитрий писал для художественных фильмов («Девушка с характером», «Трактористы» и др.), Даниил – для документальных. За музыку к фильмам «Мы из Кронштадта» и «Если завтра война» Дмитрий в 1941 г. был удостоен Сталинской премии. Не было, наверное, в стране человека, который бы не распевал «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля», «Дан приказ: ему – на запад, ей – в другую сторону», «То не тучи – грозовые облака», «Гремя броней, сверкая блеском стали», «Если завтра – война, если завтра – в поход» и многое другое. Эти песни впоследствии были названы песнями-плакатами, а историки позднее отметили, какую негативную роль сыграли они в создании среди советского народа шапкозакидательских настроений по отношению к потенциальному военному противнику, но тогда их пела вся страна.

pokrass9.jpg
Джаз-оркестр ЦДКЖ. В центре с аккордеоном Дмитрий Покрасс

Джаз-оркестр ЦДКЖ под управлением Дмитрия Покрасса просуществовал 36 лет, пережив даже ту эпоху, которую Леонид Утесов назвал «эпохой административного разгибания саксофонов». То ли Покрасса предупредили его высокопоставленные покровители, то ли он сам с приближением кампании «борьбы с космополитизмом» почувствовал опасность, только он воспользовался своей принадлежностью к железнодорожному ведомству и отправился со своим оркестром на многомесячные гастроли по стране – благо, дворцы культуры железнодорожников были практически на каждой крупной станции.

Трагически закончилась и жизнь Даниила Покрасса. Так случилось, что судьба его свела с балериной Юлией (Юдифью) Мельцер (1911-1968) – невесткой Сталина. Та после того, как ее муж, сын Сталина Яков, попал в плен, два года провела в тюрьме, разделив судьбу тысяч других женщин, чьи мужья – офицеры Красной Армии, - попав в окружение, не покончили собой, к чему призывал Сталин, а сдались противнику. Ее роман с Даниилом вызвал гнев вождя. На Даниила началось такое давление со стороны прессы, административных органов и концертных организаций, что сердце его не выдержало, и он умер от сердечного приступа прямо за рулем собственного автомобиля. Ему было только 49 лет.

Об Аркадии же сведений почти не сохранилось. Известно только, что в 30-е годы он работал концертмейстером в Московском парке им. М. Горького и был аккомпаниатором известных певцов Тамары (наст. – Наталья Митина-Буйницкая, 1873-1934) и Вадима Козина (1903-1994). Страстный проповедник городского романса, Аркадий пытался противостоять «системе», но безуспешно. Борьба с «цыганщиной», развернувшаяся в конце 20-х, оставила без репертуара Тамару, и некогда одна из самых популярных и богатых актрис Петербурга умерла в нищете и забвении. Ударила эта борьба и по Аркадию. Но в 1936 г. он открыл для московской публики и сделал знаменитым Вадима Козина, с голоса которого вскоре запела вся страна. «Мой костер», «Утро туманное», «Пара гнедых», «Нищая», «Прощай, мой табор» впервые прозвучали в его исполнении. Но в 1939 г. пути Козина и его аккомпаниатора разошлись, и дальнейшую судьбу музыканта проследить не удается. Известно только, что в 1949 г. он еще был жив.

pokrass10.jpg
Аркадий Покрасс



5

Жизнь всех трех братьев Покрассов в СССР в значительной степени омрачало наличие «близкого родственника за границей». Один этот факт мог их всех привести, несмотря на всю влиятельность их заступников, в ГУЛАГ, поэтому факт этот тщательно скрывался, что по тем временам было более чем разумно. Но те, кому «следовало знать», об этом, конечно же, знали. Сведений о судьбе Самуила (в американизированном варианте – Сэм) его московские братья получали мало и даже о его ранней смерти в 1939 г. узнали с большим опозданием. «Родственник за границей» в годы, наполненные тотальной слежкой и шпиономанией, удавкой висел на шее талантливых музыкантов.

Музыкальная судьба Самуила в США сложилась, по американским меркам, вполне удачно. Три года, проведенных в эмиграционных кругах Берлина и Парижа, не прибавили ему оптимизма, но в Америке он как-то быстро акклиматизировался, создал джаз-оркестр и долгое время им руководил, стал автором нескольких бродвейских мюзиклов и музыки к трем музыкальным кинокомедиям. Но и над ним висело проклятие, хотя и иного рода. Если в СССР он был изменником родины, то в США в среде эмигрантов считался обычным приспособленцем, конформистом. В СССР его имя было запрещено упоминать, а его произведения исполнялись без указания авторства, в США же он был для беженцев из России ненавистным автором ненавистного гимна ненавистной Красной Армии. И когда однажды, 15 сентября 1939 г., он, обедая в ресторане, вдруг упал лицом в тарелку, а потом выяснилось, что в пищу был подмешан цианистый калий, никто не удивился. Пресса только гадала, чьих рук это дело: агентуры НКВД или местных нацистов?

И вот - приглашение Дмитрия Покрасса на ночной просмотр в кинозал на сталинской даче. За ним заехали домой, привели в небольшой полутемный, пока еще пустой зал. Вокруг столиков с фруктами и напитками стояли кресла. Крохотный Покрасс вжался в одно из них в конце зала, под самым окошком киномеханика, и, когда вошел Сталин, сопровождаемый всеми членами Политбюро, остался незамеченным.

Сначала показывали кинохронику, потом фрагменты какого-то нового советского фильма, к которому Покрасс не имел никакого отношения. Все стало ясно тогда, когда появились титры американского фильма «Три мушкетера», и среди имен создателей Покрасс прочитал имя своего старшего брата. Фильм вышел в 1939 году. Это был год смерти Самуила. Дмитрий Покрасс покрылся холодным потом: он понял, что живым его из этого зала уже не выпустят.

Люди старшего поколения наверняка помнят эту веселую кинокомедию, собиравшую переполненные залы в первые послевоенные годы. Это был фильм-пародия, в котором по сюжету персонажи Дюма – д'Артаньян, Атос, Портос и Арамис – напились, а их слуги, надев одежды своих хозяев, совершали их подвиги, попадая в уморительные ситуации, но успевая вернуться назад к моменту пробуждения мушкетеров. И кто из зрителей, не пел тогда веселую песенку д'Артаньяна, с которой тот направлялся в Париж в самом начале фильма:

          «А вари-вари-вари-вари-вари, судьба моя, Париж,
                    поэтами воспетый от погребов до крыш»?!

Но, думается, и сегодня немного найдется людей, знающих имя автора этой песни.

Покрасс смотрел на экран, но фильма не видел: жуткие картины ареста и допросов в подвалах Лубянки возникали в его воображении. А зрители в зале в это время громко смеялись, переговаривались. Неслышно появлялись какие-то люди, меняющие на столиках напитки, закуски. Все шло своим чередом. И только Покрассу было не до смеха. Наконец, зажегся свет. Члены Политбюро потянулись к выходу из зала. Поднялся со своего места и Сталин. И тут взгляд его остановился на несчастном, совершенно убитом маленьком человечке в конце просмотрового зала.

То, что произошло дальше, разные авторы описывают по-разному. Чаще всего приводится такой вариант. Вождь несколько секунд постоял, вспоминая, с чем связана ситуация, но затем, пыхнув трубкой, спросил:

– Это что, твой брат все это написал? Все эти «вари-вари»?
– Мой. Только он уже давно умер.
– Лучше бы ты умер. А он жил.

Это была шутка. У Сталина после веселой комедии было хорошее настроение.



P.S.

А в это время где-то далеко от советской столицы и этого уютного тихого кинозала на правительственной даче шла война, гремели взрывы и гибли миллионы людей. А в минуты душевного подъема звучали песни, которые пели хором. И на разных языках в Чехословакии, Австрии, Польше, Венгрии, Испании, Германии, Норвегии звучала песня, которая на русском языке начиналась со слов: «Белая армия, черный барон».

А в литовских и белорусских лесах еврейские партизаны пели на идише свой партизанский гимн «Зог нит кейнмол...» («Никогда не говори»), сочиненный на мелодию песни, которая на русском языке начиналась словами «То не тучи – грозовые облака». Ее еврейский текст написал в Виленском гетто поэт Гирш Глик, к несчастью, не доживший до дня освобождения.

И вряд ли о существовании этих, получивших международную «прописку», песен знал «отец народов». Да он, собственно, и не очень-то всем этим интересовался. Кто занят устройством всего мирового порядка, тому обычно нет дела до маленьких людей. В 1979 г. ушел из жизни в 80-летнем возрасте Дмитрий Покрасс, а «Зог нит кейнмол» и сейчас звучит на митингах, посвященных борьбе евреев против нацизма, и на встречах бывших узников гетто и героев еврейского Cопротивления.

pokrass11.jpg



ПЕРЕЙТИ К СЛЕДУЮЩЕЙ СТАТЬЕ ВЫПУСКА №15

 
 
Яндекс.Метрика