"Неизвестная" обрела имя
26 октября 1941 г. в оккупированном Минске состоялись первые публичные казни участников антигитлеровского сопротивления. Акции происходили сразу в четырех местах, и в каждой из них были повешены трое: двое мужчин и женщина. Сохранились снимки. Наибольшее количество из них иллюстрируют казнь у ворот дрожжевого завода. Фотографировал немецкий офицер, и снимки эти теперь знает весь мир. Вряд ли найдется хотя бы одно вышедшее за рубежом энциклопедическое или справочное издание, хотя бы один документальный фильм, посвященный периоду оккупации в СССР, в котором бы не были приведены кадры, освещающие эту трагедию. В 1946 году они фигурировали на Нюрнбергском процессе. Михаил Ромм включил их в свой знаменитый документальный фильм «Обыкновенный фашизм». Эти снимки экспонируются в музее Ванзее – пригорода Берлина, где нацисты приняли в январе 1942 года печальной памяти документ – «Окончательное решение еврейского вопроса».
К сожалению, не все личности казненных идентифицированы, но по поводу одной из них вот уже четыре десятилетия идут ожесточенные споры. Они касаются имени девушки, повешенной на воротах дрожжевого завода. Еще весной 1968 года это имя было названо. Группа литераторов из Минска и Москвы (корреспондент «Вечернего Минска» Владимир Фрейдин, сотрудник радиостанции «Юность» Ада Дихтярь и кинодраматург Лев Аркадьев) провели серьезное исследование. Они собрали свидетельства тех, кто знал казненных и помнил обстоятельства казни, изучили ряд архивных материалов, привлекли к опознанию личности девушки криминалистическую экспертизу и выяснили, что это – 17-летняя минчанка Маша Брускина.
Однако официального признания имени Маши Брускиной не произошло. В истории антигитлеровского сопротивления эта девушка так и осталась «Неизвестной». У авторов исследования начались неприятности, и в результате травли В.Фрейдину и А.Дихтярь пришлось искать себе новое место работы. По мнению многих обозревателей, все дело было в том, что неизвестной героиней минского подполья оказалась еврейка, а в условиях антисемитской истерии, возникшей в партийных кругах СССР после победы Израиля в Шестидневной войне 1967 года, иной реакции властных структур на этот факт и ожидать не приходилось. Сработал старый принцип: пусть лучше у страны вообще не будет героя, чем героем окажется еврей. На свет немедленно были извлечены имена, которые и ранее назывались для идентификации «неизвестной», появились новые. В дискуссию были вовлечены академические круги.
В итоге чисто «исторический» спор приобрел политическую окраску. К сожалению, в таком положении эта проблема остается и по сей день, даже не смотря на то, что в ее решение вмешался сам президент Республики Беларусь.
Всемирный День памяти жертв Холокоста, 27 января 2007 г., был в Минске отмечен презентацией книги «Известная «Неизвестная», которая состоялась в Исторической мастерской г.Минска. Книга посвящена идентификации личности Маши Брускиной. Книга ждала своего издателя почти 15 лет. Это – сборник, в который включены документальная повесть московских журналистов А.Дихтярь и Л.Аркадьева «Неизвестная» (опубликована на русском языке в 1985 г. в первом выпуске литературного приложения к журналу «Советиш Геймланд» «Год за годом» и больше не переиздавалась), и стенограмма «круглого стола» 23 октября 1992 г. (публиковалась впервые).
К тому времени в центре Израиля уже существовал мемориал, как написано на постаменте, «памяти Маши Брускиной и всех еврейских женщин, павших в борьбе с нацизмом». Его открытие состоялось весной 2006 года. Памятник в окрестностях Тель-Авива представляет соединение двух беломраморных крыльев: одно, сломанное, олицетворяет скорбь о погибших; другое, высотой более трех метров, обращенное вверх, к небу, – торжествующий клич победы. Памятник привлекает внимание, возле него всегда люди, останавливаются автобусы с туристами…
В одной из статей, посвященных этому событию, журналист Михаил Нордштейн привел такой факт: «Будучи летом 2005-го в Израиле, я разговаривал по телефону с председателем Общества по увековечению памяти Маши Брускиной Львом Петровичем Овсищером [бывший минчанин, полковник Советской Армии, участник Великой отечественной войны. – РЕД.]. И вот что он мне рассказал.
В 2000-м, когда послом Беларуси в Израиле был Г.М.Лавицкий (до этого – председатель республиканского КГБ), Овсищер спросил его: «Почему до сих пор в Беларуси держат Машу в «неизвестных»? Ведь собрано уже более чем достаточно доказательств, что именно она и есть героиня, изображенная на фотографиях казни». Г.М.Лавицкий ответил: да, мы знаем, что это – Маша Брускина. Что же касается официального признания, то не он решает подобные вопросы. И посоветовал обратиться к президенту А.Г.Лукашенко.
Летом 2000-го такое письмо за подписью Л.П.Овсищера было отправлено президенту. Ответы пришли из трех инстанций: МИДа, Института истории и Белорусского государственного музея Великой отечественной войны. Содержание всех трех ответов сводилось к одному: не доказано, что повешенная девушка – именно Маша Брускина» («Наша память кланяется низко». Еврейская газета. Берлин. Май 2006 г.).
Книга «Известная «Неизвестная» вышла под эгидой Минской исторической мастерской, созданной правительствами Германии и Беларуси для изучения проблем партизанского движения Холокоста на территории БССР. Она вызвала большой интерес, прошла четыре презентации в различных аудиториях: среди бывших узников гетто, Праведников мира, ост-арбайтеров, среди профессиональных историков. Состоялся серьезный обмен мнениями. Высказана мысль, что публикации следует продолжить. Необходимо познакомить общественность с уже известными статьями, выходившими не только в Минске, но и в Москве, в Израиле, в США. Нужно собрать воедино все известные архивные материалы, документальные свидетельства, «разработки» профессиональных историков. После этого все материалы необходимо передать в руки юристов, которым предстоит провести их сравнительный анализ, и дело об идентификации личности «неизвестной» передать в суд для принятия окончательного решения. Ведь так или иначе все заинтересованы в установлении истинных имен наших национальных героев.
Книгу на презентациях представлял автор этих строк – ее составитель и редактор (а также автор предисловия и библиографического указателя). Мне пришлось много лет заниматься этой проблемой. Был одним из ведущих «круглого стола» 23 октября 1992 года. В книгу, в ее иллюстративную часть вошли фотографии, которые я в свое время включил в экспозицию Музея истории и культуры евреев Беларуси, посвященную этой казни.
А 29 октября 2007 г., произошло еще одно поистине эпохальное событие: одной из иерусалимских улиц было присвоено имя Маши Брускиной. Да, памятник и улица появились достаточно далеко от Минска, но все же они появились! И это тоже было победой тех, кто несколько десятилетий боролся за утверждение исторической правды.
Безусловно, имя на обелиске и в названии улицы – признание заслуг героя перед своим народом. Безнравственно перед лицом смерти сравнивать уровень этих заслуг – кто заслужил почестей больше, а кто меньше. И все же будем справедливы: имена тысяч и тысяч героев, совершивших подвиги, рядом с которыми деятельность скромной подпольщицы из Минска кажется фактом, не заслуживающим серьезного внимания, не увековечены в обелисках и названиях улиц. Поэтому признаемся, их появление – это акт скорее политический, чем административный. Но значение его переоценить трудно, ибо он стал весомым вкладом в дело борьбы с человеческой неблагодарностью, с политической тенденциозностью и конъюнктурой, с замалчиванием Холокоста и еврейского антинацистского сопротивления.
И вот, наконец, свершилось то, о чем столько лет мечтали борцы за установление исторической правды: 1 июля 2009 г. в Минске появился новый памятник героям антигитлеровского сопротивления. Впрочем, говорить, что он совершенно новый, видимо, не очень корректно. Да, у ворот дрожжевого завода на улице Октябрьской, 14, торжественно открыт установленный еще осенью 2008 года мемориал, в центре которого на просматриваемой со всех сторон площадке установлен огромный гранитный камень с барельефом. На барельефе изображены лица двух мужчин и одной женщины и стоит надпись: «Здесь 26 октября 1941 года фашисты казнили советских патриотов К.И.Труса, В.И.Щербацевича и М.Б.Брускину».
Но дело в том, что барельеф этот известен минчанам уже полтора десятилетия. Ранее он находился рядом, на стене заводской проходной, но надпись несколько отличалась от нынешней. В ней вместо имени казненной патриотки стояло: «Девушка (фамилия не установлена)». И вот теперь имя этой неизвестной установлено и зафиксировано в мемориале. Это – Маша Брускина. Вместе с товарищами по подполью она готовила пленных к уходу на Восток. Точку в этой 40-летней идеологической борьбе поставил специальный указ президента. «Неизвестная» наконец обрела имя.
Но оказалось, что радоваться было рано: с мнением президента не согласны профессиональные историки из Института истории Академии наук и Музея отечественной войны. По их мнению, признание Маши Брускиной произошло чисто административным путем, за счет волевого решения Президента Республики Беларусь, но научного подтверждения оно пока не получило, поскольку есть еще претендентки на право дать имя «неизвестной». В то же время, по мнению энтузиастов борьбы за установление истинного имени казненной, для признания права «неизвестной» нести имя Маши Брускиной доказательств вполне достаточно.
Для принятия судебного решения по делу об идентификации личности порой достаточно двух свидетельских показаний, а тут их два десятка, в то время как по другим претенденткам имеются лишь материалы журналистских расследований и публицистические выступления историков. Чисто «исторический» спор и сегодня несет на себе политический оттенок, поскольку дает основание думать, что в «деле Маши Брускиной» просматриваются отголоски пресловутого «еврейского вопроса».
Автор этих строк более двадцати лет собирал газетные и журнальные публикации в СССР, на постсоветском пространстве и в русскоязычных изданиях США, Израиля, Германии. Вместе с директором Национального архива, кандидатом исторических наук Вячеславом Селеменевым были проанализированы все имеющиеся архивные материалы, и вот теперь они собраны в одном сборнике – «Дело Маши Брускиной», изданном в числе трех выпусков сборников научных работ под общим названием «Уроки Холокоста: история и современность». Он вобрал в себя все известные статьи на эту тему (даже откровенно антисемитские), официальные документы и свидетельские показания. Многие статьи дублируют друг друга, одни и те же факты многократно возникают в различных публикациях и документах, так что эта книга, по сути дела, является, скорее, антологией, чем научным сборником. И все же мы решили издать его именно в таком виде, чтобы острота проблемы и ее политическое звучание выглядело в полном объеме, так, как они выглядели на протяжении сорока лет.
Сегодня имя Маши Брускиной увековечено на мемориале у того самого места, где ее и еще двух патриотов нацисты казнили в далеком теперь уже от нас октябре сорок первого. Но что-то мешает профессиональным историкам признать свою неправоту. Вроде уже как нет никакого идеологического диктата, кроме диктата собственной совести, но оказывается, что трудно преодолеть инерцию мышления. Так что борьба, оказывается, еще не окончена. Вот что рассказал на страницах минской еврейской газеты «Авив» журналист Михаил Нордштейн, который в июле 2011 года посетил музей Отечественной войны.
«Шел в музей и был уверен, что уж теперь-то и там под фотографиями казни недостающее имя восстановлено. Пришел. Посмотрел. Опостылевшей подписи «неизвестная», действительно, нет. Но нет, впрочем, и других имен. Просто подпись, что на снимках – сцены казни у дрожжевого завода… Ситуацию вольно или невольно прояснила заведующая отделом партизанского движения музея г-жа Яскевич. На мою реплику «Получается, что вы опять заталкиваете Машу Брускину в «неизвестные» – последовал вздох и довольно откровенный ответ:
– Вы ж понимаете… Это вопрос скорее политический. Ведь мы, музейные работники, не сами по себе. Музей напрямую подчиняется Министерству культуры».
Но среди свидетельских показаний есть такие, доверие к которым не поколебать никакими политическими инсинуациями. Вот одно из них. Это письмо родного дяди Маши Брускиной, народного художника СССР, всемирно известного скульптора Заира Исааковича Азгура московским журналистам Аде Дихтярь и Льву Аркадьеву.
«Я благодарен московским евреям за память о бесконечно дорогой для меня Машеньке Брускиной. Чувствую, мое сердце бьется согласно с тем сердцем, которое нынче оплакивает ее гибель. Мой разум не одинок в размышлениях о жертвенном героизме юной души перед солдафонским тупоумием фашиста и фашизма.
Каждый день я обращаю свой взор к фотографиям, на которых запечатлен облик Машеньки. Вплоть до самой страшной из этих фотографий – той, где заснят трагический конец ее жизни, ее смерть на виселице. Едва начавшись, эта жизнь оборвалась, так и не познав многие радости и многие печали, которые суждены каждому от природы. Вглядываясь с неизбывной печалью в дорогое мне лицо девочки Маши, я плачу, хотя и помню слова Гомера в «Илиаде»: «Боги судили всесильные нам, человекам несчастным, жить на земле в огорчениях: боги одни беспечальны».
В мою печаль вплетается и горделивое чувство, ибо муки Машеньки пробуждают у всякого непосредственного человека мысль о злой враждебности человеку войны. Всякой войны, какими бы благородными мотивами она ни оправдывалась и кем бы ни провоцировалась. Войны мешают человечеству чтить сам этот божественный дар – жизнь, даваемую каждому единственно и неповторимо.
Как смириться с самим этим фактом: в середине ХХ века рука мужчины спокойно вздернула петлю, в которой затрепыхалось, испуская последний дух, детское тело, тело девочки. И погас блеск ее очей, и остыла на устах невысказанная мольба, и ушли в иной мир все сновидения... Бывает, мне кажется, что над моим Минском и поныне витает дух Машеньки Брускиной как отсвет ужасов и страстей, которыми отмечена война с фашизмом на минских улицах и площадях, в кварталах гетто и в пригородных лесах. Машеньку Брускину убили за то, что она не хотела и не могла согласиться на рабство, за то, что ее манила свобода, правда, красота.
Среди родных мне людей – она из самых дорогих.
Заир Азгур
Минск, 1991 год».
Время не остановишь, да и истина рано или поздно все равно найдет себе дорогу к признанию. В данном случае, научному признанию. Позитивное развитие истории – закон жизни.