Взлет и падение «маме-лошн»

При внимательном чтении программных документов большевистского руководства СССР нетрудно заметить, что все мероприятия государства в вопросах сохранения и развития еврейской культуры сводились к идишизации – еврейскому образованию и внедрению идиша как альтернативы ивриту, «контрреволюционному языку». Дальше этого в развитии, в первую очередь, научных дисциплин, которые могли бы стать базовыми для еврейской культуры, большевики не шли, и это разоблачало их чисто прагматический подход к проблеме национальных культур и кратковременный характер всех мероприятий в этой области. К концу 1920-х годов стало очевидно, что, добившись упрочения власти, большевики начали сворачивать программы помощи национальным культурам и наращивать тенденции русского великодержавного шовинизма.

Анализируя то, что произошло в полиэтнической и поликонфессиональной России за 70 лет советской власти, академик Андрей Сахаров писал: «Мы получили в наследство от сталинизма национально-конституционную структуру, несущую на себе печать имперского мышления и имперской политики "разделяй и властвуй”. Жертвой этого наследия являются малые союзные республики и малые национальные образования… Но жертвой этого наследия стали и большие народы, в том числе сам русский народ, на плечи которого лёг основной груз имперских амбиций и последствий авантюризма и догматизма во внешней и внутренней политике». Тем не менее, за первое после Октября десятилетие народы многонациональной страны успели в своём развитии многого добиться. Серьезные позитивные сдвиги произошли и во всем комплексе мероприятий, связанных с еврейской культурой (позднее это направление получило название иудаики).

Герб БССР с одной из ленточек на идиш. 1920-е годы

О важности еврейских научных дисциплин не говорится ни в одном программном документе большевиков. Это не случайно. Они просто шли по проторённому пути тех стран, в которых еврейская эмансипация уже произошла, но, как известно, она мало что дала евреям как нации. Вот как эту тенденцию характеризует российский историк и публицист Яков Рабинович.

«Во всех странах эмансипация евреев подразумевала молчаливую сделку. Общество ожидало, что в обмен на равноправие евреи должны пожертвовать своей культурной обособленностью (в полной мере или хотя бы в основном). В Советском Союзе эта сделка обнажалась государством самым жестоким образом и навязывалась со всей силой принуждения. Сочетание эмансипации с преследованием традиционного иудаизма привело к тому, что отчуждение еврейского населения от своей религии и национальных традиций прошло очень быстрыми темпами и приобрело масштабы, невиданные в современной еврейской истории».

Надпись на идиш на вывеске универмага

Не случайно евреев называют «народом Книги». И не только потому, что они дали миру Книгу Книг – Библию. Во все века печатное издание было самым святым предметом всего их национального быта. Два из трёх главных еврейских праздников – Шавуот и Суккот – связаны с книгой первый является праздником дарования Торы, второй завершается днём Симхат Тора (праздником Торы). Начиная с третьего века до н. э. продолжается традиция еженедельного зачитывания и обсуждения одной из её глав.

«Если у тебя из рук выпадут кошелёк и книга, подними сначала книгу», – учили детей. Книгу было запрещено рассматривать как предмет материальной ценности – только духовной. Начиная с одиннадцатого века, её было запрещено конфисковывать за долги владельца, и вообще сам владелец считался только временным её держателем она принадлежала всем, кто её изучал, ибо предписание учиться распространялось на весь народ, и тот, кто это предписание выполнял, получал книгу в качестве морального вознаграждения. «Что б мы с тобой делали, если бы нас не читали бедные еврейские девушки», – спрашивал в одном из писем Сергей Есенин своего друга, тоже поэта… Может быть, это и есть та особенность («пронзительность») еврейской духовности, о которой писал А. Д. Сахаров.

Негативное отношение к интеллигенции, в том числе научной, естественно, негативно отразилось на результатах её работы, особенно в первые годы советской власти. На ситуацию влиял и экономический кризис, в котором оказалась страна после революции и гражданской войны. Не имея средств для серьёзного финансирования науки, руководство СССР в первые годы смогло, тем не менее, поддержать некоторые проекты (И. Павлов, В. Бехтерев, И. Мичурин, А. Иоффе, Н. Жуковский, А. Бах и др.). Но в области гуманитарных наук, особенно таких, как иудаика, которая, по мнению теоретиков большевизма, была обречена, обозначился откровенный провал. Вот почему научные учреждения, которые еврейскими науками начали всё же заниматься, фактически были основаны на базе университетских структур и вышли из их недр.

Как известно, высшего еврейского образования на территории Белоруссии до революции не существовало. Поэтому при открытии в Минске в октябре 1921 г. государственного университета на его литературно-лингвистическом и социально-историческом отделениях педагогического факультета были образованы еврейские секции, объединённые позднее в отделение. С 1924 г. при университете открылась опытно-показательная школа, где студенты проходили педагогическую практику. Первый набор студентов прошёл уже в 1921 г. Наибольшее количество студентов на 1-й курс этого отделения приняли в 1923 г. – 225 чел. (Для сравнения в 1924 г. – 133, в 1925 г. – 81, в 1926 г. – 78). Число «еврейских» предметов в программе росло параллельно увеличению штата квалифицированных специалистов с 1-го в 1921 г. (курс древней истории евреев, который вёл известный востоковед, будущий директор института истории АН БССР профессор Н. М. Никольский) до 16-ти (на четырёх курсах) в 1924 г.

Здесь в 1920-е годы находился Инбелкульт, который позже (1929 г.) был реорганизован в Академию наук БССР

Основу преподавательского корпуса еврейского отделения на педфаке БГУ составляли крупные специалисты в области иудаики семитолог И. Равребе, историк И. Сосис, филолог М. Вейнгер, гебраист И. Маркон. К чтению лекций привлекались специалисты из других городов. Одним из них был ректор Петроградского института высших еврейских знаний, историк Самуил Лозинский (1874–1945). Несмотря на то, что уже с конца 1921 г. в Минске практически существовал Институт белорусской культуры, вопрос о его еврейском отделе долгое время не поднимался. И это несмотря на то, что, когда в феврале 1922 г. принималось решение о выведении этого института из состава наркомата просвещения, о «важности работ» по развитию еврейской культуры разговор всё же шёл. Не стала предметом обсуждения научная деятельность и на Всесоюзной конференции работников культуры, которую созвала Евсекция ВКП(б) в 1924 г. Правда, в Ленинграде была сделана попытка перевести преподавание в бывшем Народном университете на идиш, но из этого ничего не получилось. Поэтому появление в том же 1924 г. еврейского научного института в Минске стало полной неожиданностью.

25 июля 1924 г. белорусское правительство приняло решение об учреждении в структуре Института белорусской культуры (Инбелкульта) еврейского отдела, который начал функционировать в марте следующего, 1925 г. Цель, поставленная перед ним, – «исследование еврейского языка, литературы, истории и археологии». При этом власти оказали вновь созданной структуре самую широкую поддержку. Естественно, под это была подведена и идеологическая база. Дело в том, что в свете широкого обсуждения путей развития белорусской культуры, развернувшегося еще в начале ХХ в., основными тенденциями участники дискуссии считали русификацию и полонизацию региона, то есть влияние этих процессов на коренное население. Еврейская культура при этом, конечно же, не только не учитывалась, но, напротив, как и белорусская, являлась дискриминируемой и так же боролась за своё выживание.

Такой взгляд на её роль в белорусском обществе сохранился и после революции, что было отмечено резолюцией, принятой сессией ЦИК БССР в 1924 г. «Белорусская и еврейская культуры, которые до настоящего времени подвергались пренебрежению и насмешкам, теперь получили право на независимое существование и дальнейшее развитие. Как культуры, которыми ранее пренебрегали... они по-прежнему требуют особого и постоянного внимания со стороны государства для обеспечения их роста и развития». Выступавший на сессии председатель ЦИК Александр Червяков подчеркнул, что «еврейская и белорусская культуры настолько переплелись между собой, что изучение одной невозможно без изучения другой» и что «Белорусская республика должна стать центром как еврейской, так и белорусской культуры».

Еврейский отдел был учреждён «для разработки вопросов языка, истории и этнографии евреев и вообще еврейской национальной культуры в Белоруссии». В изданной в 1927 г. брошюре «Институт белорусской культуры» приводится краткое описание основных проектов, которые осуществляет его еврейский отдел. «Комиссия языковедения собирает материалы для академического словаря еврейского языка (собрано свыше 100.000 слов), а также составляет практические словари еврейско-белорусский и белорусско-еврейский; специальные подкомиссии вырабатывают еврейскую научную терминологию (изданы терминологии математическая и юридическая, приготовлены к печати терминологии по физике, химии, ботанике и агрономии). Собираются и разрабатываются материалы для составления диалектологического атласа еврейских говоров Белоруссии.

Литературная комиссия занята разработкой истории еврейской литературы, изучением и подготовкой издания еврейских классиков и еврейского фольклора в Белоруссии. Историческая комиссия занята разработкой материалов по истории еврейского рабочего движения, с одной стороны, а с другой стороны – изучением истории евреев в Белоруссии начиная с XVI в., используя раввинские респонсы XVI в., хроники, протоколы еврейских цехов XVII-XIX вв. и другие материалы белорусских и ленинградских архивов.

Отдел издаёт периодический орган «Цайтшрифт» и ряд отдельных научных трудов и материалов. Совместно с Центральным бюро краеведения отдел инструктирует еврейскую краеведческую работу».

Свои труды отдел обязан был печатать на идише. По положению, в президиум Инбелкульта, состоявший из пяти человек, «обязательно» должен был входить один его представитель. В течение первого же года существования отдел собрал материал по истории евреев Белоруссии и опубликовал в журнале «Цайтшрифт» («Хроника», 1926, №1), исследовал творческое наследие И.-Л. Переца и Шолом-Алейхема, историю еврейской драматургии, начал сбор национального фольклора, изучил социально-экономическое состояние двух местечек – Наровли Мозырского и Лапичи Осиповичского районов. По состоянию на 1 мая 1926 г. в Институте белорусской культуры работало 206 действительных членов и членов-корреспондентов, в том числе 35 евреев (17%).

Для работы еврейского отдела Инбелкульта были привлечены авторитетные научные кадры, которые стали съезжаться в Минск не только из других регионов СССР, но даже из-за границы. И всё же основную роль в становлении сектора сыграли профессора БГУ. Почти у всех была достаточно характерная для еврейских учёных того времени судьба традиционное образование, которое обычно получали выходцы из черты оседлости (хедеры, еврейские гимназии); дипломы европейских университетов; бундовское политическое прошлое, с которым порвали, перейдя в стан большевиков; марксистская идеология в сочетании с национальным менталитетом.

Возглавил сектор писатель, драматург и литературный критик Бер Оршанский (1884–1945). До революции он жил в Риге, где опубликовал свои первые драматические произведения на идише. Состоял в Бунде. В Инбелкульте вёл большую литературную и исследовательскую работу, редактировал первые выпуски научного журнала «Цайтшрифт», газету «Октябер», состоял членом редколлегии литературно-художественного журнала «Штерн». Написал роман «Аф хвалес» («На волнах», 1924) и трагедию «Блут» («Кровь», 1929), а также большую исследовательскую работу на идише «Еврейская литература в Белоруссии после революции», опубликованную в Минске в 1931 г. Возглавлял одновременно театральную секцию Инбелкульта, созданную к 50-летию еврейского театра в России («Театральные бои», М., 1931 г.).

Историческую комиссию отдела возглавил историк-марксист Исроэл Сосис (1878–1967). Получив солидное образование в Берне и Париже, он вернулся в Россию, примкнул к Бунду, в 1917 г. редактировал его издание «Еврейский рабочий». До приезда в Минск заведовал еврейским отделом при Комиссариате по делам национальностей в Петрограде, редактировал газеты Евсекции «Дер идишер арбетер» (Петроград) и «Дер Эмес» (Москва). В Минске И. Сосис прожил шесть лет. Он входил в редколлегию сборника «Цайтшрифт», опубликовав в нём, а также в альманахе «Еврейская старина», ряд исторических исследований. Среди них – «К истории еврейских общественных течений в России», «К истории еврейского социально-экономического и культурного быта», «К социальной истории евреев Белоруссии», «Еврейский сейм в Литве и Беларуси и его законодательная деятельность», «Первый опыт привлечения белорусских евреев к земледелию», «Еврейские ремесленники». Редактировал издания Института еврейской культуры при АН Белоруссии, еврейской секции БГУ, издал в Минске в 1929 г. книгу «История еврейских общественных течений в России в ХIХ ст.».

Одним из проектов исторической комиссии стало издание в переводе на идиш различных документов, относящихся к Белоруссии. В проекте принимали участие научные сотрудники еврейских обществ других городов, в том числе известный востоковед, заведующий архивом и библиотекой Еврейского историко-этнографического общества в Петрограде Иохиель Равребе (1883–1939, репрессирован). В 1926 г. его пригласили на работу в Минск, и в течение четырёх лет он заведовал кафедрой семитологии БГУ. Профессором кафедры еврейской литературы БГУ с 1922 г. был Исаак Маркон (1875–1949), переехавший в Минск из Петрограда, где он также преподавал в университете. В БГУ И. Маркон читал «Историю средневековой еврейской литературы» и «Введение в семитологию», а исследовательскую работу вёл в Инбелкульте. Его статьи публиковались в «Трудах БГУ» «Страна Шабат в «Хождении за три моря Афанасия Никитина в 1466-1472 гг.» (1922, N2-3) и «Город Ямболи» (1923, N4-5). В 1926 г. эмигрировал в Латвию, а затем в Германию, где читал курс древней еврейской истории в раввинском училище.

Литературной комиссией отдела руководил критик и специалист по истории литературы Нахум Ойслендер (1893 – 1962), научное наследие которого включает множество книг, исследований, литературоведческих работ, критических статей. Врач по профессии, Н. Ойслендер дебютировал в 1917 г. сборником «Стихотворения», а спустя два года выпустил книгу, принёсшую ему широкую известность, – «Основные черты еврейского реализма». Был одним из первых исследователей творчества еврейских писателей Нистера, Шолома Аша, И. Опатошу, И. Добрушина. В Минск приехал по приглашению руководства Инбелкульта, оставив в Москве преподавание в еврейском педтехникуме, однако здесь он пробыл чуть более года и перебрался в Киев, возглавив там литературную секцию Института еврейской пролетарской культуры при Академии наук. Но за тот год, что он провёл в Минске, Н. Ойслендер успел совместно с Ури Финкелем написать и издать книгу о поэте, драматурге, создателе еврейского театра на идише Авроме Голдфадене – «А. Голдфаден. Материалы для биографии».

Нахум (Наум) Ойслендер

Через три года место Н. Ойслендера в еврейской литературной жизни Минска занял учёный с европейским именем Макс Эрик (1898 – 1937) – выдающийся польский литературовед, писавший на идише. До него литературную комиссию возглавлял Бер Оршанский. М. Эрик (наст. Залман Меркин) был племянником шкловского просветителя, одного из основателей Бунда И. Пейсахзона и правнуком основателя хасидизма Шнеура Залмана из Ляд. Он получил домашнее (среди его учителей был Х.-Н. Бялик) и высшее (Ягеллонский университет в Кракове) образование.

Макс Эрик (Залман Меркин)

Статьи по литературоведению начал публиковать уже в 20-летнем возрасте. В 1926 г. совершил поездку в Англию и Францию, изучал староеврейские памятники в библиотеках Парижа, Оксфордского университета, Британского музея. В итоге был автором ряда исследований, ставших настоящим открытием в литературном мире, среди них «Инвентарь поэзии шпилманов», «О социальной сущности творчества Аксенфельда» («Цайтшрифт», 1928 г., NN2-3, 5), «Конструктивные исследования», «О стародавнем еврейском романе и новелле, XIV-XVI ст.». Изучал творчество советских идишистских литераторов Д. Бергельсона, М. Кульбака, И. Опатошу. В 1928 г. в Варшаве вышла монография М. Эрика «История литературы на идише от её начала до эпохи Хаскалы, 14-18 вв.» в 4-х тт., ставшая главным трудом его жизни.

В сентябре 1929 г. М. Эрик совершил роковой шаг он приехал в СССР и принял советское гражданство. В течение трёх лет он работал в Минске – в еврейском секторе Академии наук, в еврейском отделении педфака БГУ, в Высшем педагогическом институте, возглавляя научную работу по литературным исследования и подготовку молодых литературоведов. В Минске написал ряд произведений, в том числе монографию «Этюды к истории Гаскалы в Германии и Галиции», вышедшую в 1934 г. Работая в Киеве, в апреле 1936 г. вместе с другими учёными Института еврейской культуры был репрессирован и спустя полтора года расстрелян.

Вместе с Б. Оршанским и М. Эриком работала группа талантливых литературоведов. Уже в 1918 г. в периодической печати Минска появилось имя Ури Финкеля (1896–1957). Сын раввина, У. Финкель первую статью на идише опубликовал, когда ему было 19 лет («Революция и еврейская литература», сб. «Кунстринг», Харьков, 1917 г.). В начале 1920-х годов переехал в Минск, редактировал первую еврейскую красноармейскую газету «Ди коммуне». Позднее тесно сотрудничал с газетами «Векер» и «Октябер». Работая в евсекторе АН, написал статью «Социальные фигуры в произведениях Голдфадена», опубликованную в журнале «Цайтшрифт» (1927).

Ури Финкель

Комиссию по составлению «Большого академического толкового словаря еврейского (идиш) языка» возглавлял лингвист Хаим Голмшток (1882–1942). Вместе с братом, также лингвистом, Файвлом (1880 – после 1937), который был на два года старше, много лет провёл в США, преподавал в рабочем университете им. Шолом-Алейхема в Нью-Йорке, где Файвл основал и редактировал «Киндер журнал» – популярное издание для детей. Вернувшись в Минск, братья продолжили педагогическую деятельность. Файвл печатался в местной и центральной еврейской прессе, в 1925–1927 гг. был сотрудником минской газеты «Дер юнгер пионер». Хаим работал в еврейском секторе АН.

Экономико-демографической комиссией руководил историк и социолог, член Центрального бюро краеведения Гиллель Александров (1890 – 1972). Сын известного талмудиста Шмуэля Александрова (1865 – 1941, Бобруйское гетто), Гиллель окончил два факультета Петербургского университета. Во время Первой мировой войны работал в Комитете по оказанию помощи еврейским беженцам (ЕКОПО), после революции преподавал в еврейских школах и техникумах Белоруссии. Как и большинство коллег, Г. Александров пришёл в Инбелкульт из БГУ, где год преподавал на кафедре еврейской истории, публиковался в журнале «Цайтшрифт» («Материалы по истории Минского канала» в № 1, «Еврейское население в городах и местечках Белоруссии» в № 2-3 и др.).

Значительная роль в еврейском секторе принадлежала аспиранту БГУ по семитологии, выпускнику Московского университета Якову Бронштейну (1897–1938, репрессирован). Он сделал в Минске головокружительную карьеру от секретаря издательского отдела сектора до члена-корреспондента АН БССР. Основные работы Я. Бронштейна были опубликованы в 1930-х годах.

Яша Бронштейн

Комиссию по языку возглавлял молодой филолог-идишист Мордхе Вейнгер (1890–1929). В Минск он приехал в начале 1920-х по приглашению БГУ, оставив работу в Туркестанском коммунистическом университете. К этому времени М. Вейнгер был уже известным идишистом. Окончив Варшавский университет, он ещё до Первой мировой войны опубликовал ряд работ по еврейской орфографии и диалектологии, издал две брошюры о реформе еврейского алфавита и правописания. В Минске заведовал еврейским отделением педагогического факультета БГУ, был председателем языковой комиссии при еврейском секторе, входил в состав правления БГУ. По его инициативе и под его руководством в 1929 г. был составлен и издан уникальный и для наших дней академический словарь и атлас языка идиш. Работая в Минске, написал ряд работ «Лингвистическая картография и еврейский языковый атлас», «Еврейская этимология», «Лингвистические источники языка Менделе Мойхер-Сфорима». Все они были изданы в 1929 г., но – после его смерти.

Педагогической деятельностью Инбелкульт не занимался (подготовка национальных кадров проходила на еврейском отделении педагогического факультета БГУ), поэтому его специалисты могли всё свое время отдавать науке. Работы, публиковавшиеся в ежегоднике «Цайтшрифт», отличались фундаментальностью и вызывали большой интерес в стране и за рубежом. Рукописи в журнал приходили со всей Европы. Высокий уровень сборника и тот авторитет, который он снискал в научном мире, повлияли на принятие в конце 1928 г. решения об издании в Минске первого всесоюзного научного сборника по иудаике, который задумывался как ежеквартальное издание. На Белорусскую книжную палату была возложена обязанность учёта еврейских книг на идише, выходивших во всём Советском Союзе.

Обстановка в стране к этому времени уже начала меняться, и на иудаику, как, впрочем, и на все остальные общественные науки, стали давить политические и идеологические догмы нового партийного курса. В 1929 г. не состоялся выпуск журнала «Цайтшрифт». Его пятый номер оказался последним, и в нём уже чувствуется серьёзное цензурное вмешательство.

Драматической оказалась для Инбелкульта его реорганизация в Белорусскую академию наук (БАН) 13 октября 1928 г. Именно с этого момента в Белоруссии происходит стремительный упадок еврейской науки на идише, исследования начинают сворачиваться, а качество научной продукции ухудшаться. Первый симптом происходящих изменений отмечен выходом более чем неудачного сборника научных работ под названием «Ройте блетер» («Красные листья»), о котором один из рецензентов написал, что это «плохо отпечатанное и плохо отредактированное месиво из воспоминаний, многие из которых были написаны значительно раньше».

К 1930 г. Минск утратил роль центра еврейской научной мысли. Им стал Киев, который пострадал от идеологических чисток меньше. В частности, именно киевская лингвистическая секция взяла на себя труд по составлению терминологических словарей, работа над которыми до этого велась в Минске.

Подъём национального самосознания, характерный для всех народов Белоруссии в период политики белоруссизации, был смертельно опасен утверждающемуся сталинскому тоталитаризму, поэтому политика развития национальных культур начала постепенно сворачиваться, а там, где государство чувствовало сопротивление со стороны специалистов, применялись репрессии. Обвинение в национализме стало обычным клеймом для учёных, достигших серьёзных успехов в деле развития национальной культуры.

Критика в адрес еврейского сектора БАН исходила, естественно, от Евсекции при ЦК КП(б)Б, которая стала вмешиваться во все его дела, подминая его под себя и пытаясь взять под контроль все, вплоть до самых рядовых, мероприятий. К примеру, стало известно, что готовится конференция по еврейскому языку и орфографии, в Академию из Евсекции летит возмущённая депеша «Признать совершенно ненормальным, что комиссия руководства конференцией создаётся без согласования с ЦК и Евбюро».

Несмотря на то, что в составе еврейского сектора АН при его создании было 7 различных комиссий (через год их осталось 5), работали в них только 13 человек. Для сравнения можно привести данные по другим секторам в польском секторе – 7, в литовском – 2, в латышском и вовсе 1. Заведующим сектором оставался Б. Оршанский, и лишь в 1931 г. его сменил Менахем Огульник (1889 – ).

Публичная кампания против еврейских специалистов Академии началась в 1929 г., но симптомы наступающей катастрофы уже были видны. 4 февраля кончает жизнь самоубийством председатель лингвистической комиссии М. Вейнгер. Осенью из Академии увольняют И. Равребе, «политически общественно скомпрометировавшего себя», а потому неспособного «вести работу на пользу социалистическому строительству». В конце 1929 г. от руководства исторической комиссией отстраняется «националист» И. Сосис. Его место занимает Эли Чернявский ( – после 1935), а И. Сосис уезжает в Киев.

Однако в это же время в Минске утверждалась и «подлинно партийная» историческая литература. Прибывший в Минск в 1925 г. Ш. Агурский в течение девяти лет был одним из руководителей Института истории партии при ЦК КП(б)Б (позднее – заместитель директора Института национальных меньшинства АН БССР). В 1925 г. он опубликовал в Минске книгу на идише – «Еврейский рабочий в коммунистическом движении». Через год она вышла в переводе на русский язык и выдержала два издания. В 1928 г. в Минске была издана ещё одна его работа – «Очерки по истории революционного движения в Белоруссии (1863–1917)». Эти работы вывели Ш. Агурского на первые роли в партийной исторической литературе, и в 1930 г. он возвращается в Москву директором Истпарта при Московском комитете ВКП(Б).

Самуил (Шмуэль) Агурский

В отличие от Ш. Агурского, сотрудник Института еврейской культуры АН Арон Волобринский (1900 – 1937[]), являясь, кстати, одним из активных деятелей местного отделения Евсекции, не раз выступал с критикой некоторых решений партии по отношению к еврейскому населению. К примеру, концепции переселения жителей еврейских местечек во вновь создаваемые аграрные районы он противопоставлял свой путь развития штетл за счёт изменения в них традиционного жизненного уклада. А. Волобринский преподавал в еврейских школах и в Минском еврейском педтехникуме. Одновременно занимался литературным трудом, состоял в редколлегии литературно-художественного журнала «Штерн». В 1924 г. перевёл на идиш «Историю Российской коммунистической партии» Г.Зиновьева. В 1929 г. вместе с Г.Александровым подготовил и издал статистический сборник «Евреи в БССР», и поныне сохранивший свою ценность. В 1934 г. вышел его труд «Историческое учение Карла Маркса». Репрессирован.

В 1931 г. историческая комиссия еврейского сектора была передана в состав Института исторических наук. Значительных работ эта комиссия в последующие годы почти не выпустила, и это одно из многочисленных свидетельств того, что еврейская историография фактически прекратила своё существование. Анализируя причины этого явления, Р. Ганелин, один из авторов сборника «Евреи в России», подготовленного в 1994 г. Институтом исследований еврейской диаспоры Петербургского еврейского университета, писал:

«Дело в том, что ведущие представители марксистского направления в еврейской историографии... провозгласили в качестве основных черт истории революционного движения евреев оппортунистический, мелкобуржуазный характер (ввиду отсутствия в его рядах рабочих крупной промышленности) и традиционную склонность евреев к организации по национальному признаку, возникшую вследствие преследований на национальной почве. Для партийных и карательных органов это было и необходимым, и достаточным условием, чтобы прекратить не только еврейскую историографию, но и саму еврейскую общественную жизнь, которая являлась главным предметом изучения еврейских авторов».

Большевики придавали большое значение периодической печати на национальных языках. Как писал И.Сталин, это было единственным орудием, «при помощи которого партия ежедневно, ежечасно говорит с рабочим классом на своем, нужном ей языке».

Анализируя состояние еврейской печати в СССР, журнал «Трибуна» (1932, № 12) приводит данные о том, как шло её становление за 15 лет советской власти 1924 г. – 7 названий газет и журналов на еврейском языке, 1928 г. – 25, 1932 г. – около 40.

Из 11 газет, которые выходили в республике в 1927 г., на еврейском языке печатались 2. Для сравнения: на русском – 4, на белорусском – 3, на польском – 2. Аналогичная ситуация была и с выходившими журналами на белорусском языке издавалось 4 журнала, на русском – 3, на белорусском и русском – 2, на еврейском – 2 (всего 11). Из четырёх изданий на идише 2 предназначались для взрослых (ежемесячный литературный журнал «Штерн» и ежедневная газета «Октябер») и 2 – для молодёжи (газеты «Дер юнгер арбетер» и «Дер юнгер ленинец».

1920-е годы отмечены мощным всплеском активности литераторов, работающих на идише. Среди еврейских творческих союзов литературный был едва ли не самым сильным.

При созданной в ноябре 1923 г. писательской организации «Молодняк» существовала группа молодых еврейских литераторов. Когда спустя 5 лет «Молодняк» был реорганизован в Белорусскую ассоциацию пролетарских писателей и поэтов, эта группа вошла в неё в качестве самостоятельной секции и с 1925 г. выпускала свой литературный альманах – ежемесячник «Дер штерн». В 1926 г. при редакции молодёжной газеты «Дер юнгер арбетер» было создано литературное объединение, издававшее коллективный сборник «Кеп» («Головы»). Из объединения вышли многие талантливые литераторы, писавшие на идише, и среди них – поэт-лирик Яша Гольдман (1904–1929).

Судьба этого молодого человека сложилась трагически. Иосиф (настоящее имя поэта) Гольдман рано увлёкся революционными идеями и именно этому посвятил свои первые стихи. Эти же идеи заставили его в 1924 г. нелегально перейти границу и оказаться в советской Белоруссии. Он поселился в Минске, начал работать в типографии и публиковаться в еврейской прессе. Вскоре его приняли на штатную должность в редакцию республиканской газеты «Октябер». Среди участников литературного объединения он выделялся ярким поэтическим даром. Однако случилось непоправимое. В 1929 г. поэт поехал в Крым на лечение и там, узнав о том, что безнадёжно болен, в состоянии тяжёлой депрессии покончил с собой. Ему было только 25 лет. Сборник стихов Гольдмана вышел два года спустя после его смерти.

Не менее трагична судьба и другого талантливого минского поэта – Хаима Ласкера (1906–1935), ушедшего из жизни в возрасте 29 лет. В 1927 г. в молодёжной газете «Дер юнгер арбетер» появились первые стихи Ласкера. Позже его печатали и в газете «Октябер», и в журнале «Штерн». В год смерти поэта вышла его единственная книга «Цум маяк» («К маяку»). Талантом было отмечено творчество ещё одного молодого поэта и журналиста – Хаима Левина (1907–1942). Его первые стихи появились в печати, когда он учился сначала в Гомельском, а потом в Минском еврейских педтехникумах. Писал он и рассказы – их печатала республиканская газета «Октябер». Но в начале 30-х годов Х. Левин уехал в Биробиджан. В 1937 г. он принимал участие в арктическом рейсе на ледоколе «Ермак». Ушёл из жизни в блокадном Ленинграде. На 1920-е годы пришёлся расцвет творчества многих идишистских поэтов, писателей, публицистов, драматургов. Имена некоторых из них теперь известны только специалистам.

Выход первого сборника рассказов и очерков Цодека Долгопольского (1879–1959) состоялся в 1914 г. в Вильно («Картины из местечка»). В послереволюционное время были изданы его пьесы «Дедушкины проклятия» (с иллюстрациями Э. Лисицкого), «Сражение машин», «До последнего» и др. С конца 20-х начали выходить его книги прозы «У раскрытых ворот» (1928), «На советской земле» (1931), «Шёлк» (1933). Писал Ц. Долгопольский и стихи на идише, которые он потом объединил в сборники («С моим пером в руке» и др.). Во всех жанрах пробовал себя и бывший минский сапожник Даниил Маршак (1872–1937). Писать стихи и новеллы он вообще начал на немецком языке и лишь в тюрьме, куда попал за революционную деятельность, попробовал себя на идише. Книги прозы принесли ему известность, но популярностью пользовались также поэмы («Клад», «Оружейник») и пьесы («Тамара», «Лишняя шумиха»). Занимался Д. Маршак и переводами (с белорусского и русского).

Эли Савиковский

Но не всем еврейским литераторам была уготована большая творческая судьба. Кому-то просто не удалось в полной мере реализовать данный от природы талант. К примеру, минский поэт и драматург Эли Савиковский (1893–1960) приобрёл популярность ещё в начале 1920-х годов. Его стихи охотно публиковали газеты «Дер векер», «Ройтер штерн», «Октябер», журнал «Штерн». Первый сборник стихов «Фарместениш» («Соревнование») вышел в Минске в 1924 г. Потом появились пьесы «Эрдлинг» («Землица», 1928), «Папирене тойбн» («Бумажные голуби», 1934), но в последующие два десятилетия этот талантливый человек отошёл от литературного творчества и работал бухгалтеров.

Жизненный и творческий путь многих литераторов был прерван пулей нациста. Среди них – прозаик Рохл Брохес (1880–1942), заслужившая в 1920-е годы признательность современников произведениями для детей. Первый рассказ она написала ещё в 16 лет. В 19 – первая публикация в еженедельнике «Дер юд». Однако первая книга писательницы вышла лишь тогда, когда ей исполнилось 42 года – в 1922 г. Всего Р. Брохес принадлежит более 200 рассказов, сказок и маленьких пьес для детей, вошедших в сборники 1930-х годов. Погибла в Минском гетто.

Якнегоз (Иешуе-Нисан ха-коэн Гольдберг)

Успели опубликоваться в 1920-х годах и те, чей творческий путь пришёлся на дореволюционную эпоху. Среди них – Исайя Гольдберг, известный читателям под псевдонимом Якнегоз (1859 – 1927). И. Гольдберг учился в иешивах Несвижа и Минска. В 15 лет стал странствующим корректором свитков Торы. Публиковался во многих еврейских изданиях, написал около двухсот рассказов на иврите и более ста на идише. Советскую власть принял, начал печататься в еврейской прессе. Совнарком БССР назначил ему пожизненную пенсию, объявил о подготовке к 70-летнему юбилею, но состояться празднику, к сожалению, было не суждено.

Из издававшихся в Белоруссии периодических изданий на идише выделялись выходившие в Минске ежедневная газета «Октябер» и литературный журнал «Штерн». Эти издания отличались высоким уровнем и привлекали внимание литераторов со всего Советского Союза. Были среди них и уроженцы Белоруссии, волею судеб заброшенные в другие республики. К примеру, в журнал «Штерн» слал материалы бывший минчанин, преподаватель еврейского отделения Харьковского университета Залман Каган (1906–1982). Залман начал печататься достаточно поздно – в 28 лет, но его младший брат Эли (1909–1944, погиб на фронте) уже в 19 лет опубликовал первый рассказ в «Эмес-журнале» – приложении к газете «Дер Эмес». В газете «Октябер» и журнале «Штерн» в 1920-е годы начинали публиковаться те, кто спустя десятилетие занимал видное место на еврейском литературном небосклоне Белоруссии. Среди них – поэт Мендель Лифшиц (1907–1983). Приехавший учиться в Белорусский государственный университет из Озаричей Полесской области, этот паренёк уже в 16 лет опубликовал первые стихи, а в 25 у него вышел первый поэтический сборник «Горячим шагом». Тот же путь прошел и другой поэт – Герш Каменецкий (1895–1957), хотя у него была за плечами и учеба в иешиве, и участие в боях против Польши. Но был и Белорусский государственный университет, и стихи, опубликованные в тех же идишистских изданиях, и первая поэтическая книга в начале 1930-х под названием «Прямыми дорогами».

В республике выходили и книги на идише, причём с каждым годом количество названий росло в 1927 г. – 15, в 1928 г. – 36, в 1929 г. – 55, и в этом отношении столица Белоруссии в двадцатые годы выгодно отличалась от других городов СССР. Выпускалась учебная литература. Именно в Минске вышел первый систематический курс педагогики на идише. Его автор Иегуда Дардак (1898 – ) по праву считался одним из организаторов еврейского школьного образования. Его перу принадлежат изданные также в Минске «Обществоведение» (учебник для еврейских школ, 1928), «Педагогика» (для учащихся еврейских педтехникумов) и книга «Что должен знать рабочий и колхозник о политехнизации» (обе в 1931 г.). Ряд работ в еврейских педагогических журналах И. Дардак опубликовал совместно с Ф. Голмштоком, Я. Рубиным и Г. Александровым.

Центральное еврейское издательство, объединявшее типографские мощности трёх городов – Москвы, Минска и Харькова – в качестве пособия для еврейских школ выпустило в 1930 г. адаптированную повесть классика еврейской литературы Ицхока-Йоэля Линецкого «Дос пойлише ингл» («Польский мальчик», 1867), содержащую едкую сатиру на традиционный хасидский образ жизни. Авторы обработки – минчане Хаим Каган и Яков Рубин. Прообразом такого учебника послужила изданная в США в 1922 г. книга для чтения в американских еврейских школах «Дер литвишер ингл» («Литовский мальчик»), в основу которой легли воспоминания Исроэла-Исера Кацовича (1859 – 1934), оказавшегося в США уже в 50-летнем возрасте и получившего известность в качестве автора книги воспоминаний «Зехцик йор лебн» («Шестьдесят лет жизни», 1919).

И Хаим Каган, и Яков Рубин стали известны в начале 1930-х годов как авторы школьных учебников на идише. Х. Каган (даты жизни неизвестны) преподавал в еврейских школах Минска, в 1930 г. выпустил учебник «Шпрахкентениш» («Языкознание»). Я. Рубин, старший научный сотрудник исторической комиссии Института еврейской культуры при АН БССР (уроженец Долгиново, даты жизни неизвестны) издал «Антирелигиозный литературный учебник» и «Историю классовой борьбы» (обе книги – в 1931 г., в соавторстве). В Минске в 1920-х годах создавались и другие учебники для еврейских школ. В этом процессе принимал участие педагог и публицист Вольф-Гирш Сегалович (1890 – после 1935, репрессирован).

В. Сегалович был одним из организаторов школьного образования в Минске, печатался в газете «Октябер» и педагогическом журнале «Аф ди вегн цу дер наер шул» («На пути к новой школе»). Его учебники, в основном по математике, выходили в Минске. Среди них были «Математика» (1926), «Тетрадь для математических работ» (совм. с И. Равиным, 1931), «Рабочая книга по математике», 1932).

Соавтор В. Сегаловича драматург и педагог Иосиф Равин (1890 – 1937, репрессирован) перебрался в Минск из Польши в 1922 г. Вместе с ним приехал и его младший брат Шлойме-Иче (1892 – 1937, репрессирован). Иосиф был известным в Лодзи детским писателем. Создав собственное издательство, он выпустил несколько детских пьес в стихах на идише «Красная шапочка, белая снежинка, Береле и Переле», «Кот в сапогах», «Заколдованная принцесса». Работая в Минске учителями, братья публиковались в еврейской прессе и писали школьные учебники на идише. Иосиф принимал участие в создании учебников по литературе и математике, Шлойме-Иче – по географии. Кроме того, Шлойме-Иче в соавторстве с другими педагогами написал пособия на идише – «Практика экспериментальной школы» (Мн., 1928) и «Будь готов» (Мн., 1930), а Иосиф выпустил в 1925 г. сборник «Пьесы для драматических кружков» и «Сказки в стихах».

Во главе литературной жизни Белоруссии стояли в те годы крупнейшие идишистские поэты ХХ века Изи Харик, Моше Кульбак и Зелик Аксельрод, но вклад их в дело становления идишистской культуры не был одинаков. Подлинным лидером национального возрождения евреев республики стал Изи Харик. И. Харик (1896 – 1937, репрессирован) остался в еврейской литературе одним из наиболее самобытных и талантливых идишистских поэтов. Окончив Высший литературно-художественный институт им. В. Брюсова в Москве и Московский университет, он получил блестящее литературное образование, что позволило ему в течение девяти лет возглавлять журнал «Штерн» (1928 – 1937). Публиковаться начал в московском журнале «Ди комунистише фон» в 1920 г., взяв себе псевдонимом название местечка, в котором родился Изи, Зембин.

Изи (Исаак Давыдович) Харик

В 1920-е годы вышли его первые поэтические сборники «Цитер» («Трепет», Мн., 1922), «Аф дер эрд» («На земле», М., 1926), «Мит лайб ун лебн» («Душой и телом», Мн., 1928). В эти же годы он написал три из семи своих поэм «Минскер зумпн» («Минские болота», 1924), «Бройт» («Хлеб», 1925), «Гетрайшафт» («Преданность», 1927). С 1928 г. И. Харик жил в Минске, вёл огромную общественную работу. Его образ в глазах соплеменников символизировал те позитивные изменения, которые произошли в еврейской жизни после Октябрьской революции. В историю вошёл как один из основателей еврейской литературы в СССР.

Моше Кульбак (1896-1930-е гг., 1940, репрессирован) получил образование в Воложинской и Мирской иешивах. Первые стихи написал на иврите, но вскоре перешёл на идиш. Первое же опубликованное им в 1916 г. стихотворение «Штерндл» («Звёздочка») стало народной песней. После революции жил в Вильно, где вышли его первые книги сборник «Ширим» («Стихи») и поэма «Ди штот» («Город») – обе в 1920 г. Перебрался в Берлин, но впоследствии вернулся в Вильно. Написал крупные произведения в разных жанрах поэму «Беларусь» (1922), драму «Яков Франк» (1923), романы «Мессия, сын Эфраима» (1924) и «Понедельник» (1926). В 1927 г. был избран председателем только что основанного Всемирного еврейского ПЕН-клуба. В 1928 г. приехал в СССР и поселился в Минске. Много работал над переводами на идиш стихов белорусских поэтов, перевёл комедию Н. Гоголя «Ревизор». В 1931 г. опубликовал первую часть повести «Зелменяне» – об изменениях, которые произошли за годы советской власти в большой еврейской семье, верной национальным традициям. Критика повесть не приняла из-за иронического показа советской действительности и образа героя-коммуниста. В последующем это во многом повлияло на судьбу М. Кульбака.

Моисей Кульбак

Одним из самых активных деятелей еврейского возрождения в 1920-х годах стал поэт Зелик Аксельрод (1904 – 1941, репрессирован). 16-летним подростком из Молодечно появился он в редакции минской газеты «Дер векер», а уже через два года вышел его первый поэтический сборник «Цапл» («Трепет», Мн., 1922). Дальше – учёба в Высшем литературно-художественном институте им. В. Брюсова и работа для крупнейших издательств Москвы, Харькова, Минска. Его стихи, критические статьи и яркая публицистика наполнены такой любовью к своему народу и его истории, что он не раз становился мишенью для самой ожесточённой критики и обвинений в еврейском национализме со стороны партийных ортодоксов. Основные книги стихов З. Аксельрода вышли в 1930-е гг.

Зелик Аксельрод

Заметной фигурой в литературной жизни Минска 1920-х годов был поэт Моисей Тейф (1904, Минск – 1966, Москва). Ровесник З. Аксельрода, он также в 16 лет напечатал первые стихи, а в 19 стал одним из основателей литературной группы при минской газете «Дер юнгер арбетер». Активно публиковался в газетах и журналах на идише «Октябер», «Штерн» (Минск), «Ди ройте вельт» (Харьков), «Дер Эмес» (Москва). Как и большинство еврейских авторов, толчком для творчества которых стала политика идишизации, основные произведения написал и издал в 1930-е годы.

Мойше (Моисей) Тейф

В 1920-е годы широкое развитие получила еврейская литературная критика. Одним из наиболее авторитетных специалистов в этой области считался Израиль Серебряный (1900, Калинковичи Речицкого уезда – 1978, Москва). Работал в Гомеле в типографии газеты «Дер комунистишер Вег», учился в еврейском педтехникуме, избирался секретарём литературной группы «Октябер дор». В 1925 г. переехал в Минск, работал наборщиком в газете «Октябер», состоял в литературном кружке при газете «Дер юнгер арбетер». Окончил педагогический факультет БГУ, работал в Институте еврейской культуры при АН БССР. Основные работы И. Серебряного посвящены современной еврейской литературе на идише. В 1928 г. в журнале «Штерн» начала публиковаться выпускница еврейского литературно-лингвистического отделения 2-го МГУ литературовед Соня Рохкинд (1903 – ). Работая в Минском пединституте (идиш и общее языкознание), она вместе с сотрудниками еврейского сектора АН составила хрестоматию «Современная еврейская пролетарская поэзия в Америке» (совместно с Д. Курляндом, Мн., 1932) и первый в СССР «Еврейско-русский словарь» (совместно с Г. Шкляром, Мн., 1940).

И. Харик, М. Кульбак и З. Аксельрод были личностями яркими, незаурядными, выделяющимися из общей массы еврейских литераторов, и именно поэтому они стали первыми жертвами режима тогда, когда их работа по национальному возрождению вошла в противоречие с концепцией властей, стремящихся погасить тягу народа к подъёму национального самосознания. Но это было позднее, а пока, в 1920-х, ещё можно было что-нибудь сделать. И они пользовались той уникальной возможностью, которую им, пусть на время, предоставила эпоха.

Октябрьский переворот разбудил творческие силы тысяч талантливых людей, которые уже в первые послереволюционные годы стали играть серьёзную роль в обществе. Естественно, не осталась в стороне и еврейская интеллигенция, в том числе литераторы, работающие на идише и иврите. Однако вскоре выяснилось, что условия, в которых создавали и публиковали свои произведения писатели до 1917 г., в значительной степени отличаются от тех, в которых им приходится работать теперь. В первую очередь это касалось соблюдения авторами тех требований, которые большевики предъявляли к их творениям, а вырабатывали эти требования крупнейшие литературные критики и публицисты партии – Л. Троцкий и Л. Каменев. Первый к 1923 г. выпустил книгу «Литература и революция», а второй опубликовал ряд критических статей.

Символизм и умеренный экспрессионизм, характерные для мировой идишистской литературы начала ХХ в., никак не увязывались с тематикой и общим настроением прокоммунистической печати, и потому евсекции требовали от литераторов активной пропагандистской направленности их творчества. Власти не спешили называть представителей старой школы еврейских писателей и поэтов «пролетарскими», считая их выразителями чаяний мелкобуржуазной среды, а потому заслуживающими называться лишь «попутчиками», то есть принимающими советскую власть, но остающимися «идеологически неустойчивыми элементами».

В освещении «еврейского вопроса» определяющей считалась фундаментальная концепция, согласно которой литература в первую очередь должна повествовать о коренной ломке патриархального местечкового быта евреев России с его замкнуто-традиционным укладом и ортодоксально-религиозным мироощущением и о развитии национального самосознания, соответствующего новым условиям жизни, предвещающим принципиально иную судьбу до этого бесправного и гонимого народа. При этом требовалось, чтобы интонация всего творчества литераторов была исключительно мажорной, а перспектива – исключительно оптимистичной. Но, как говорил М. Горький, «где слишком много политики, там нет места культуре». «Совершенно бесполезно, – писал он, – говорить о совести, справедливости, об уважении к человеку и обо всём другом, что политический цинизм именует “сентиментальностью”, но без чего – нельзя жить».

Основа тематики большинства произведений того времени на еврейский сюжет – обретение маленьким человеком национального достоинства, в котором ему до этого общество отказывало. Однако индивидуальное сознание личности далеко не всегда сочеталось с общественным укладом новой жизни, её движением к коммуне как к идеалу. Законодателями новых мод стали авторы газеты «Дер Эмес», центрального органа Евсекции (главный редактор М. Литваков). Однако влияние этого издания на широкие массы не было значительным, и специалисты в области идеологии понимали, что нужно идти вглубь – в регионы.

В 1925 г. в Москве возникла Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП) – самая мощная литературная организация тех лет, продолжавшая традиции появившегося в 1917 г. Пролеткульта. Была в РАППе и еврейская секция, издававшая журнал на идише «Октябер». В Белоруссии параллельно возникла Белорусская ассоциация пролетарских писателей (БелАПП). Произошло это через три года Всебелорусский съезд «Молодняка» (25 – 28 ноября 1928 г.) объявил себя 1-м съездом БелАПП. В ассоциацию также входила еврейская секция с собственным печатным органом – журналом «Дер штерн». Сразу после создания она насчитывала 15 членов, но через год их было уже 50 (20 – в Минске, остальные – в восьми других городах республики).

Рапповцы выступали с нападками на тех писателей, которых считали «попутчиками», заявляя о себе, как писал критик В. Кирпотин, что именно «они самые ортодоксальные, самые что ни на есть лучшие проводники линии партии в литературе». Используя лозунг партийности, «пролетарские» писатели пытались установить чисто административный контроль над всем литературным процессом, в том числе и над идишистским. Почти на десятилетие в литературной критике установился «проработочный» стиль, откровенная демагогия вульгарного социологизма.

Все это не могло не отразиться на творчестве еврейских писателей и поэтов, обращение которых к национальной тематике, по большей части, расценивалось как проявление «замаскированного еврейского национализма», «еврейской национальной ограниченности». Среди литераторов постоянно проводились «воспитательные кампании». От них требовали воспевать романтику социалистического строительства, создавать положительные образы партийных работников и «классово-сознательных» рабочих и обличать «мещанский» характер повседневной суеты. Жестокой критике подвергались те, кто, следуя за правдой жизни, позволяли себе показывать отрицательные черты «положительных» персонажей и положительные черты «отрицательных».

Всё это самым пагубным образом отразилось на творчестве даже наиболее талантливых прозаиков, поэтов и драматургов того времени, которые вынуждены были создавать произведения не в расчёте на вкусы и интересы читателя, а с учётом вкусов и интересов партийного и литературного начальства, выступающего в качестве «заказчика». Началось жёстокое саморедактирование, которое только и позволяет выживать в условиях тоталитарного режима, и в результате большинство созданных в этот период произведений отличалось конформизмом и отрывом от реальной действительности. (БелАПП прекратила деятельность 27 мая 1932 г. в соответствии с постановлением ЦК КП(б)Б «О перестройке литературно-художественных организаций БССР».)

Культурной политикой в первые годы после Октябрьского переворота занимался Еврейский комиссариат, переименованный в 1920 г. в Еврейский отдел Наркомнаца. Вынашивалась идея создания в Москве, ставшей в 1918 г. столицей РСФСР, а в 1922 г. –Советского Союза, центральных национальных культурных учреждений, но очень скоро выяснилось, что это никак не входит в планы большевиков. Уже в начале двадцатых годов проявилась основная противоречивость политики властей развивая культуру и самосознание отдельных народов, можно было одновременно получить обвинение и в великодержавном шовинизме, и в буржуазном национализме. Первое – при недостаточной активности в работе, второе – при чрезмерной активности. Где находится золотая середина, не знали, видимо, и сами лидеры государства всё всегда зависело от конъюнктуры и требования момента. Для получения сиюминутной выгоды в жертву нередко приносились долгосрочные проекты. Так случилось и с идишизацией одной из причин, почему забуксовала программа развития еврейской культуры, можно сказать, на самом её пике, стала реформа языка идиш, внедрявшаяся, как всё, что тогда задумывали вожди, силой.

Единственным еврейским научным учреждением, созданным новой властью, стала комиссия по филологии языка, которой руководил филолог Айзик Зарецкий (1892 – 1956). Не случайно А. Зарецкий оказался тем человеком, который подошел на это единственное во всей стране место специалиста по идишу. Еще до Октября, занимаясь математикой в Юрьевском университете (Тарту), он увлекся проблемами языка, потом начал преподавать на Харьковских педагогических курсах, окончил аспирантуру на кафедре языкознания и уже в 1921 г. опубликовал «Правила еврейского правописания», чем и привлек к себе внимание специалистов.

А в это время (1925 г.) в Вильно создается международный центр по изучению идиша, литературы и фольклора на нем – Идише висеншафтлехе организацие (Идишская научная организация – ИВО). Ее филиалы открылись в Берлине, Варшаве и Нью-Йорке. Члены и добровольные помощники ИВО во многих странах мира начали собирать языковый и фольклорный материал. С 1926 по 1929 г. ИВО издала пять выпусков научных сборников «Филологише шрифтн», сыгравших значительную роль в развитии науки о еврейском языке. В конце тридцатых годов энциклопедия «Британика» назвала идиш одним из семи основных языков современного культурного мира. На нём издавались энциклопедии, словари, учебники, книги научного и художественного содержания. Ряд авторов посвящает работы изучению вопроса о роли идиша в сохранении еврейского народа и его уникальной культуры…

Но, как отмечал израильский историк Авраам Гринбаум в книге «Еврейская наука и научные учреждения в Советском Союзе. 1918 – 1953», «идеальная модель функционирования советской еврейской науки предполагала прежде всего существование идишеязычных академии и университета в автономной еврейской республике», но, как известно, такая «модель» не возникла, ибо взгляды большевистских лидеров страны и вторивших им лидеров Евсекции не предполагали этого. Как пишет А. Гринбаум, «взгляды эти можно приблизительно обобщить следующим образом: советская еврейская наука – не часть еврейской науки в мировом масштабе, с упором на язык идиш и литературу на нем, а скорее, ветвь советской науки с особыми задачами. Подобно советской науке в целом, она является оружием в классовой борьбе рабочих с буржуазией».

Идеологические установки большевиков двадцатых годов требовали коренной перестройки всего, что было до октября 1917 г. Под это требование попала и реформа русской орфографии (1918 г.), ликвидировавшая буквы «ять» и «ижицу». Лидеры Евсекции немедленно решили, что необходимо провести еще одну реформу – еврейского языка. К тому же классовое чувство большевиков задевала мировая известность ИВО, ставшего мировым научным центром. Сработала уже тогда проявившаяся страсть новой власти все бесконечно реконструировать, реформировать и (что хуже всего) упрощать. Пришла, наконец, и очередь идиша. Нелегкий труд реформирования языка лег на плечи Айзика Зарецкого.

Айзик Зарецкий

С 1925 г. А. Зарецкий преподает на литературно-лингвистическом отделении 2-го МГУ и собирает материал для своей наиболее значительной работы – «Практическая еврейская грамматика», ставшей первой научной книгой об идише как литературном языке. За короткий срок, с 1927 по 1930 г., опубликовал в киевском научном журнале «Ди идише шпрах» серию работ не только по вопросам грамматики, орфографии, пунктуации, орфоэпии, но и по стилистике, а также о языке художественных произведений еврейских писателей. С присущим ему «левацким» радикализмом он бросается в осуществление реформы, как бросаются в омут. Возникает идея создания нового «идиш-русского языка», в котором были бы узаконены все русизмы, наполнившие к тому времени разговорный язык евреев. В 1931 г. выходит его книга «Еврейская орфография. Правила нового еврейского правописания.

Среди произведений А. Зарецкого не только книги по орфографии и синтаксису идиша («Еврейский язык для учителей», «Ошибки и сомнения», «Еврейская пунктуация», «Методика языка идиш»), но и множество работ по русской лингвистике, а книга «Материалы по занимательной грамматике русского языка» стала популярным пособием у школьных учителей. В межвоенный период он был одним из наиболее значительных филологов страны, преподавал на филологических кафедрах Москвы и Минска.

К счастью, древнееврейского языка, иврита, реформаторы трогать не стали они просто запретили его как реакционный и исключили и из обращения, и из всех школьных программ, а вот от отдельных гебраизмов, входивших в идиш, постарались избавиться. Правда, все такие слова убрать никак не удавалось, и тогда нашли «соломоново решение» при написании из этих слов исключили те пять букв ивритского алфавита, которых не было в идише.

Лиха беда начало. Если уж можно исключить буквы из древнейшего алфавита, значит, можно совершать и дальше лингвистическую революцию. И ее совершили. Историко-этимологическое написание слов ивритско-арамейского происхождения постановили считать несовместимым с идеями пролетарской диктатуры. Упрощать так упрощать! Началось внедрение в идиш «фонетического принципа» орфографии как слышится, так и пишется, в результате десятки привычных слов стали совершенно неузнаваемы. И вот наступил 1926 г., когда под репрессии попали ещё пять букв, на сей раз идишского алфавита, те самые, которые писались в конце слова и отличались от обозначения этого же звука в середине слова.

Прошло немного времени, и новое правописание начало внедряться в школах. В 1928 г. издательство «Дер Эмес» выпустило специальную брошюру с основами новой орфографии, и в 1932 г. реформаторы могли уже праздновать полную победу. (Написание концевых букв было восстановлено в СССР в 1961 г. по инициативе главного редактора журнала «Советиш Геймланд» поэта Арона Вергелиса.)

Еврейская общественность во всём мире осудила произвол реформаторов. Издававшаяся в Варшаве газета «Литерарише блетер» («Литературные страницы») опубликовала критическую статью о реформе еврейского алфавита в СССР с некрологом, поместив «репрессированные буквы» в траурную рамку. Трудно сказать, понимали ли большевики, реконструируя всё и вся, что подрывают собственный план единения пролетариев своей страны с «братьями по Марксу» всего остального мира. Во всяком случае, книги, изданные на идише в СССР, уже не могли читать евреи других стран, а те молодые люди, которых научили писать по-новому, не могли читать не только книги, но и письма, полученные из-за границы. Впрочем, к тому времени, когда реформа идиша была внедрена в жизнь и в сознание людей, получать книги и письма из-за границы стало смертельно опасно.

P. S.

Успехи в развитии языковой (идишистской) культуры привели к тому, что уже в начале 30-х годов в Белоруссии сформировался один из крупнейших центров еврейской советской культуры, и не по вине евреев он остался только в истории. Сегодня, когда в республике уже почти никто не говорит и не думает на идише, остаётся только сожалеть о гибели великой, взлелеянной веками идишистской культуры, в основе которой лежал язык, находящийся ныне в Европе на грани полного исчезновения.

Каким же гимном во славу идиша звучат на этом фоне слова писателя и переводчика Исаака Башевиса-Зингера, удостоенного в 1978 г. Нобелевской премии по литературе за «искусство страстного повествования, опирающееся на польско-еврейские традиции и поднимающее общечеловеческие проблемы»! В своей нобелевской речи он сказал:

«Истина такова то, что проповедовали великие религии с кафедр, то евреи в своих душных средневековых гетто практиковали в обыденной жизни…
Гетто было не только местом изоляции преследуемого национального меньшинства, но и великим экспериментом умиротворения, самодисциплины и гуманизма…
Дух языка идиш полон истинной радости, жизнелюбия и неподдельного уважения к человеческой личности. В нём живут надежда на близкое избавление Мессией и великое умение терпеливо ждать. В языке идиш мне слышится печальный юмор, благодарность за каждый ниспосланный день жизни, за каждую, даже самую крохотную, удачу, за каждую встречную независимость. Идиш не требует и не борется. Он с самых истоков своих, превозмогая, пересиливая великие разрушительные силы, как-то сумел просочиться сквозь могучие жернова истории, выжить, осознавая при этом, что божественный план созидания ещё только в начале начал.
Есть люди, которые идиш называют мертвым языком. Но почти две тысячи лет считали мёртвым и библейский иврит. И что же, вдруг иврит удивительным образом воскрес, будто свершилось самое настоящее чудо…
Это ведь факт, что классики языка идиш были и классиками современного иврита. Идиш далеко не сказал своего последнего слова. Он таит в себе ещё много богатств, не известных остальному миру. Это язык подвижников и мучеников, праведников и мечтателей – язык, богатый народным юмором и воспоминаниями, которые род человеческий не вправе забыть. Образно говоря, идиш – это мудрый и покорный язык напуганного, но полного надежд человечества».

Первые публикации:

«Вести», Приложение «Окна», 24.03.2011

«Мы здесь», №316-317

ПЕРЕЙТИ К СЛЕДУЮЩЕЙ СТАТЬЕ ВЫПУСКА №10